"Отдавать заработанные деньги всегда жалко", — заметил президент и спорить с этим не приходится. Больше того — ничего так не жаль, как отдаваемых денег. Не обязательно, кстати, заработанных, а вообще — любых. Отдавая их, всегда испытываешь какое-то неприятное чувство. Страдаешь, что уж таить, отдавая кому бы то ни было, но вдвойне страдаешь, отдавая государству.
Но — недаром говорил Ф. М. Достоевский юному Дм. Мережковскому: "Чтобы хорошо писать, надо страдать". Речь Ельцина, вдохновленная естественной горечью, оставшейся в президентской душе после уплаты налогов, вышла на редкость сильной.
Уже начальные пассажи крепко берут за душу. В этом году заплативших налоги, "предполагается, будет больше 5 миллионов. А значит, в сравнении с 1995 годом их число увеличится в 4 раза". Пять миллионов, подумать только. А остальные сто сорок пять? Но прочь предательские мыслишки. Главное — как увеличилось число! В четыре раза. То есть в девяносто пятом году их было в четыре раза меньше. Можно также задаться вопросом, во сколько раз увеличилось это число по сравнению с 1913 годом. Или с 1319-м.
Но дальше речь усиливается, крепчает. Как в бронзе отлито каждое слово. Потому что действовал президент на этот раз по заветам Горького и Шолохова: все надо испытать на себе. "Заполнял все те же бланки, что и другие граждане",— утверждает президент. Так и видишь его в кремлевской ночи, склоненного над розовыми бумажонками при свете настольной лампы, что светила, быть может, еще Лучшему Другу Всех Налогоплательщиков.
"Человеку непросто разобраться в декларации". Продолжим мысль президента: что там человеку! А зверушке какой или инопланетянину?
Иной раз не успеваешь уследить за взлетами мысли: тут и гражданский долг, и цивилизованное государство, тут и "мал слой обеспеченных людей". Тут и справедливость, и долг нравственный, и сакраментальное "делиться надо". Все смешано так, что и не поймешь, где угроза, а где проповедь, где ласка, а где — таска.
Словом, речь Ельцина полифонична, сложна, цветиста. Добравшись до финального аккорда ее, где про "долг перед собственной совестью", невольно смахнешь со щеки скупую слезу. Как, наверное, не раз смахивал президент, составляя чеканные строки своей постналоговой оды.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ