После своей отставки бывший председатель совета директоров РАО ЕЭС Борис Бревнов оказался все-таки избранным в совет директоров некогда вверенного ему предприятия. О том, чем он теперь собирается заниматься, и о шансах Анатолия Чубайса занять его прежнее место БОРИС БРЕВНОВ рассказал корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-ПЕСТЕРЕВОЙ.
— Какие шансы у Анатолия Чубайса получить место председателя правления РАО ЕЭС?
— Я думаю, у каждого должна быть своя задача. У менеджмента, у руководства компании должна быть задача хорошего управления. Должно быть определенное разделение властей — выбор за государством. Сама дискуссия, на ком остановится государство, неплодотворна. Ясно одно: такой компании, безусловно, нужен лидер.
— Чубайс мог бы стать таким лидером?
— Гадать по Чубайсу и вообще, на ком остановит свой выбор государство, ни к чему. Вся задача как раз была связана с тем, что мы считаем: основы программы преобразований в прошлом году были заложены. Я не хотел как-то политизировать выбор государства. Или не хотел мешать этому выбору. Государство сейчас, с новым советом директоров и с новой процедурой голосования на собрании акционеров (впервые в голосовании могли участвовать все акционеры, которых 381 тыс.— Ъ), сможет внести кандидатуру нового управляющего этой компании в совет директоров, который должен будет ее утвердить.
— На этом месте многие хотели бы видеть Олега Бритвина. У него есть шанс?
— Олег Петрович десятки лет проработал в российской энергосистеме — в различных ее областях, на различных участках. Он профессиональный энергетик. Поэтому у него есть, на мой взгляд, все шансы не выглядеть временным человеком.
Человек, которому поручено управлять такой компанией, должен соблюдать ряд определенных принципов. У компании есть крупнейший акционер — государство. Качества профессионализма должны быть востребованы, но гадать, на ком именно остановит свой выбор государство, я бы не стал. Не хотелось бы.
— Каков расклад сил в совете директоров?
— Здесь многие силы представлены: и регионы, и администрация президента и Минэкономики, и регулирующие органы. Такой совет директоров выглядит достаточно солидно. Хотя будет вставать вопрос, какое решение примет правительство по очередному собранию акционеров — будет ли меняться совет директоров на очередном собрании. Основная задача компании и инвесторов — получить устойчивость, надежность и предсказуемость в развитии компании. Если принимаются стратегически верные решения, то выигрывает и РАО ЕЭС, и государство в целом.
Солидный состав совета директоров является определенным гарантом. Но совет директоров — это не тот список, из которого надо выбирать председателя правления. Я был назначен председателем правления, не будучи членом совета директоров.
Единственное требование к председателю: это должен быть самостоятельный человек, способный на лидерство, который может в рыночных условиях строить систему управления.
— Кто в совете директоров РАО и в правительстве лоббирует назначение Чубайса?
— Сам Чубайс будет лоббировать интересы Чубайса — он же вошел в совет директоров. Но крупной компании нельзя работать на принципах интриги, она может сбиться с курса. Возможны те или иные временные союзы для крупных программ. Но никогда интрига не может ставиться во главу угла, что произошло в последний месяц, почему я и принял свое решение.
— Каковы перспективы развития РАО с связи с новыми назначениями?
Для меня перспективы развития компании связаны с тем, что компания должна получить лидера, который ею управляет, которому доверяет государство. Потому что решать вопросы внутри этой компании без тесной работы с правительством сложно. И те результаты, которые были достигнуты, во многом связаны с тесной работой с правительством, со взаимопониманием. Вопросы тарифообразования, взаимодействия с регионами невозможно решить без тесной работы с правительством.
Я бы не хотел выглядеть в роли гадалки. Есть два выбора: или вопрос с РАО ЕЭС будет отложен, или будет решен. Для меня важно, чтобы вопрос устойчивости, предсказуемости этой системы был решен. Никто бы не пытался разыгрывать ни политические карты, ни пользоваться тем, что компания постоянно находится в переходном режиме.
— Знали ли вы, что войдете в совет директоров?
— Нет. И это, конечно, было мне приятно. Для меня членство в совете директоров — возможность обеспечения преемственности в работе компании.
— Чем вы теперь будете заниматься?
— Такой же вопрос сам себе сейчас задаю. Руководитель компании такого масштаба может позволить себе думать, чем он будет заниматься, только спустя определенный промежуток времени. Есть определенная корпоративная этика, и человек, который отвечает за компанию такого масштаба, может позволить себе искать работу только после того, как формально покидает предыдущее место работы.
Сейчас я решил посмотреть, дождаться тех предложений, которые поступят. Уже сегодня я получил их несколько. В течение двух месяцев получить все предложения, потом отдохнуть немножко и принять решение, в каком виде, в какой плоскости, где я буду работать.
— Какие у вас отношения с Чубайсом?
— Дело в том, что моя позиция в РАО ЕЭС как раз была в том, что компания не должна быть политизирована, не должна строиться по интересам тех или иных групп или команд. Компания работала достаточно независимо, всегда ориентировалась на правительство в целом. Она не стала примыкать ни к какой финансово-промышленной группе. Она была самодостаточной, активно растущей: по скорости капитализации — номер один в России. Поэтому с членами правительства и с первыми вице-премьерами были хорошие, рабочие отношения. С Немцовым — еще и дружеские.
Никаких переоценок не было. Был просто выбор: мне двигаться дальше в политической плоскости или я должен работать как профессиональный управленец. И я остановился на этом варианте — работать как профессиональный руководитель, профессиональный менеджер.
— Как теперь складываются ваши отношения с Немцовым, он помогал вам остаться в РАО?
— Мы с Немцовым познакомились очень давно. На меня он произвел сильное впечатление. Нам легко и хорошо работалось. Мы общались и продолжаем общаться. Но я привык надеяться больше на себя. О какой-то помощи с его стороны речи не было.
— Почему все-таки вы написали заявление об уходе?
— У меня был выбор: или продолжать работать в качестве специалиста по управлению, или держаться за конкретное место. Я принял самостоятельное решение: уйти. Уйти и остаться управленцем.