премьера / балет
В нью-йоркской "Метрополитен-опера" American Ballet Theatre (ABT) показал премьеру балета "Жар-птица" в постановке Алексея Ратманского. Рассказывает МИХАИЛ СМОНДЫРЕВ.
Со времени первой постановки "Жар-птицы" Михаилом Фокиным в 1910 году завораживающая музыка Игоря Стравинского будоражила воображение многих знаменитых хореографов. В их балетах главная героиня представала и сказочным существом, и заколдованной принцессой, и дамой викторианской эпохи, изнывающей от жесткой опеки семьи. Жар-птица побывала даже мужчиной-революционером, гибнущим за правое дело, но возрождающимся для дальнейшей борьбы.
Алексей Ратманский уже ставил "Жар-птицу" в 2002 году в Стокгольме. Сейчас он создал другую редакцию балета — с увеличенными и усложненными партиями Жар-птицы и Ивана-царевича. Прежними остались ансамбли, мизансцены и общая концепция спектакля с его юмором и увлечением постмодернистским пародированием классических прототипов. Элементы пародии подчеркнуты уже даже в костюмах Галины Соловьевой: Иван-царевич в курточке со стоячим воротничком напоминает Элвиса Пресли, а жар-птицы с пышными хвостами и перьями в прическах — мюзик-холльных див.
Иван-царевич (Марсело Гомес) — воплощение идеального киногероя. Весь в белом, он наворачивает пируэты, в дуэтах надежно держит балерин и весьма успешно охмуряет и Ненаглядную Красу, и саму Жар-птицу. Чтобы в Нью-Йорке запахло Русью, его Иван крестится, проникая в запретный сад Кащея, ломает шапку перед царевнами, кланяется им в пояс. Похищенные и заколдованные Кащеем Бессмертным царевны — зомби со стадным инстинктом, их танцы и пантомима — безудержный гротеск. Вышли строем, синхронно зевнули, хором потянулись, понуро посеменили на пуантах, попрыгали в унисон. Одну из них, Ненаглядную Красу (Симона Мессмер), и примечает Иван, увлекая в легкую интрижку с парой объятий и даже поцелуем.
Наиболее эффектна роль Кащея (Дэвид Холберг) — без танцев, но богатая на детали. Кащей здесь не монстр, а вальяжный любимец публики, эгоцентричный лауреат госпремии тридевятого царства, народный артист тридесятого государства. А публика в лице тех самых завороженных дурочек жадно поедает его влюбленными глазами и готова порвать любого, кто не благоговеет перед кумиром. Попытку измены в рядах царевен Кащей пресекает на корню: принюхавшись к своим девицам, он безошибочно выбирает Ненаглядную Красу и крепко целует. После чего брезгливо вытирает рот — мол, чую вкус чужих губ. И тут же обнаруживает спрятавшегося за деревьями Ивана. Плохо пришлось бы Царевичу, если бы не прилетела вызванная на помощь Жар-птица (Наталия Осипова).
С ней Иван встретился и подружился в самом начале балета, когда залез в сад Кащея, куда жар-птицы залетали поклевать золотых яблок. Одна из них дала себя Ивану поймать. Не совсем она, видно, птица, скорее девушка, способная обжечь — то ли руки, то ли сердце. По крайней мере, так играет ее артистка в любовном дуэте с Иваном. Из рук его на волю не рвется, да тот и не удерживает: сама пришла — сама и решит, когда уйти. Снова они встретятся в момент схватки с Кащеем, и тогда Жар-птица в бешеном ритме закружит до изнеможения царевен и Кащея и споет колыбельную, усыпляя сластолюбца.
В финале, когда яйцо со смертью Кащея разбито вдребезги, все расколдованные царевны оказываются длинноволосыми голливудскими блондинками в одинаковых романтических платьицах — как были они одинаковыми у Кащея, так одинаковыми и остались. А освобожденные от заклятия женихи в свою очередь оказываются клонами Ивана-царевича. Мораль: и у героев все, как у обычных людей. Выходит, грустную сказку сочинил Алексей Ратманский: хоть и царевич Иван, да не орел. Держал в руках настоящую Жар-птицу, да променял в итоге на блондинку.