Дело о союзе Ротшильдов и Рокфеллеров

$40 млрд составляет примерная сумма активов, которые объединят династии Ротшильдов и Рокфеллеров в ходе формирования стратегического альянса. Учитывая масштаб свершений двух знаменитых кланов, сумма не так уж и велика. Впрочем, каковы истинные размеры капиталов Ротшильдов и Рокфеллеров, не знает никто. Секретность была и остается одной из главных традиций обеих династий, ведь и те и другие начинали свой путь с полулегального или совсем нелегального бизнеса.

КИРИЛЛ НОВИКОВ

Человек с двойным подвалом

История семей Ротшильд и Рокфеллер словно оправдывает любимую цитату Остапа Бендера, что "все крупные современные состояния нажиты нечестным путем". Патриархи этих знаменитых фамилий действительно нарушали закон, причем делали это систематически. Однако они не были примитивными преступниками, которые только берут, ничего не давая обществу взамен. И те и другие в свое время нащупали новые решения в организации бизнеса, которые оказались востребованы экономикой, но не были предусмотрены законодательством. Трудовые династии миллиардеров формировали новую экономическую реальность, и закону нередко приходилось подстраиваться под нее.

Во второй половине XVIII века капиталы уже достаточно свободно перемещались через границы европейских государств, а многие банкирские дома к тому моменту существовали не одну сотню лет. И все же банковское дело явно отставало от требований времени. Дела вершились медленно, комиссия и проценты по кредитам были слишком высоки, а главное — старые банки, дорожа репутацией, старались не ввязываться в рискованные операции. Такая обстановка благоприятствовала появлению смелых выскочек, готовых к риску, и такие люди вскоре действительно появились.

Майер Амшель Ротшильд родился 23 февраля 1744 года во Франкфурте-на-Майне в семье не слишком богатого еврейского менялы, проживавшего в гетто. Меняльная контора работала под вывеской в форме красного щита, откуда и пошла фамилия семьи: "ротшильд" значит "красный щит". В юности Майер отправился в Ганновер, где постигал основы кредитного искусства в банке Оппенгеймера, а в 1764 году вернулся в родной город, чтобы продолжить дело умершего отца.

Как и подобает меняле, Майер прекрасно разбирался в монетах, но его интерес к ним значительно превышал требования профессии. Молодой Ротшильд увлекся нумизматикой и вскоре собрал внушительную коллекцию старинных и редких монет. Вскоре он начал предлагать свои монеты представителям истеблишмента и неожиданно добился успеха. В Германии эпохи Просвещения в моду вошла ученость, и всевозможные коллекции древностей считались признаком хорошего тона. Майер Ротшильд просачивался в лучшие дома вслед за своими монетами и заводил нужные знакомства. Так, он сумел продать партию раритетных монет ганноверскому генералу фон Эшторфу, а через него попал ко двору наследника Гессенского дома принца Вильгельма. Франкфурт-на-Майне входил во владения ландграфов Гессен-Кассельских, так что знакомство с будущим ландграфом обещало неплохие перспективы.

Гессенский дом в то время считался одной из самых богатых семей Европы. Ландграфы делали неплохой бизнес, призывая своих подданных в армию, а потом сдавая вымуштрованные полки в аренду воюющим соседям. Другой статьей дохода ландграфов было ростовщичество. Владыки Гессена одалживали деньги другим германским князьям и даже австрийским императорам, получая за это неплохие проценты. Посредниками в этих операциях были богатые франкфуртские банкирские дома Бетман, Руппель и Харниер. Сам Вильгельм не слишком любил вникать в тонкости финансового дела, у него были другие интересы — многочисленные любовницы уже успели родить ему 23 внебрачных ребенка.

Вильгельм купил у Ротшильда несколько редких монеток и тут же забыл о нем, но франкфуртский меняла знал, как заводить нужные знакомства. За восемью детьми одной из любовниц принца Вильгельма присматривал гувернер Будерус, сын которого Карл весьма успешно управлял фермами гессенского наследника. Довольный доходом с ферм, принц Вильгельм доверил Карлу Будерусу управлять своими финансами. Будерус и Ротшильд быстро нашли общий язык: оба были талантливыми финансистами, оба вышли из низов и были полны решимости улучшить свое материальное положение с помощью богатств Гессенского дома. Благодаря протекции Будеруса в 1769 году Ротшильд получил звание придворного торгового агента его высочества принца, что открывало перед ним двери в мир больших финансов. Восхождение дома Ротшильд к вершинам богатства и власти началось.

Если Карл Будерус был правой рукой принца Гессенского, то Майер Ротшильд был его рукой левой. Майер специализировался на теневых финансовых операциях и, по легенде, даже хранил всю черную бухгалтерию принца в потайном помещении под подвалом его дома, где находились обычные бухгалтерские книги. В 1785 году принц унаследовал престол отца и стал ландграфом Гессен-Кассельским Вильгельмом IX, после чего дела Ротшильда пошли в гору еще быстрее. В свое время отец Вильгельма одалживал своих солдат Англии, которая пыталась с их помощью подавить восстание в колониях в Америке. С тех пор Англия была в долгу перед Гессенским домом и расплачивалась векселями. Ротшильд придумал остроумную схему: его агенты закупали на эти векселя английский текстиль, везли его в Германию, где продавали за звонкую монету. Вильгельм IX получал свои деньги, а Ротшильд клал в карман часть прибыли.

Но главным капиталом Майера Ротшильда была его семья. У Майера было пять дочерей и пять сыновей. Старший сын Амшель появился на свет в 1773 году, Соломон родился в 1774-м, Натан — в 1777-м, Кальман — в 1788-м, а Якоб — в 1792-м. Майер обучил своих сыновей всем премудростям профессии, и они его не разочаровали. Едва повзрослев, они приняли самое деятельное участие в теневых операциях отца. В 1804 году Дания оказалась на грани банкротства, и Вильгельм IX с радостью дал бы Копенгагену кредит под подобающий процент, но король Дании был его родственником, а брать проценты с династической родни было не слишком прилично. Если бы кредит предоставили франкфуртские банкиры, все бы легко догадались, кто за ними стоит, поэтому выбор пал на Ротшильдов. Старшие сыновья Майера зачастили в Копенгаген, и вскоре в Данию начали поступать первые транши.

Вильгельм IX не долго радовался удачной сделке — в 1806 году войска Наполеона оккупировали его страну, и ландграфу пришлось бежать в Данию. Император французов формально уничтожил Гессен-Кассель, присоединив его земли к вновь образованному королевству Вестфалия. Теперь Ротшильды были нужны Вильгельму как никогда. Натан, уехавший в Англию, стал прокручивать деньги ландграфа на лондонской бирже, а остальные братья тем временем колесили по Европе и собирали деньги с должников Гессенского дома. Благодаря посредничеству Ротшильдов хлеб изгнания для Вильгельма и его многочисленной семьи оказался не таким уж горьким.

Торговые операции, которые Ротшильды вели на ландграфские средства, были весьма рискованными и совершенно незаконными с точки зрения наполеоновской империи. Как известно, Бонапарт ввел режим континентальной блокады, запретив европейским странам торговать с Англией. Шерсть, табак, хлопок, сукно, кофе, сахар и многие другие товары стали дефицитом по всей Европе, цены на них поднялись до небес. Между тем все эти товары скапливались на английских складах и лежали мертвым грузом. Натан Ротшильд наладил контрабанду английских товаров через Гамбург, где у его отца имелись складские помещения, причем дело было организовано на деньги низложенного ландграфа. С точки зрения наполеоновской администрации Натан находился на территории противника, а все операции между ним и его семьей, оставшейся на континенте, выглядели как торговля с врагом. Французская полиция несколько раз обыскивала склады Ротшильдов и однажды даже наведалась в дом старика Майера. Однако ни контрабанда, ни потайной подвал так и не были обнаружены, и игра продолжалась.

В 1811 году Натан задумал новую грандиозную операцию. Британская Ост-Индская компания выбросила на рынок золото на £800 тыс., и Натан поспешил скупить его, поскольку знал, что оно скоро понадобится английскому правительству. Дело в том, что в это время в Испании сражалась армия Веллингтона, которой были необходимы наличные, чтобы платить за продовольствие и обмундирование. Натан не только с выгодой перепродал золото британской короне, но и предложил оригинальный способ доставки денег в войска. Он обещал провести золото через территорию враждебной Франции, что могло бы показаться верхом авантюризма, если бы братья Ротшильд не работали как хорошо слаженный коллектив.

Весной 1811 года в Париж прибыл 19-летний Якоб Ротшильд, который теперь называл себя Джеймсом, и сразу же попал в поле зрение наполеоновских властей. Министр финансов подал Наполеону доклад, в котором сообщал: "Некто по имени Ротшильд, прибывший из Франкфурта, остановился в Париже. Он занимается организацией вывоза крупной партии золотых монет из Англии в Дюнкерк и уже вошел в контакт с наиболее влиятельными парижскими финансистами... Он утверждает, что англичане будут всячески препятствовать этой экспортной операции". Наполеон поверил, что Ротшильды играют против Англии, и дал зеленый свет ввозу золота. Вскоре деньги стали поступать в Париж, где Джеймс превращал их в чеки, которые отправлялись в Испанию, а там Кальман Ротшильд обналичивал их в испанских банках и переправлял деньги Веллингтону посредством караванов контрабандистов, ходивших через линию фронта. Когда кто-нибудь из французских чиновников начинал понимать, что империю водят за нос, Ротшильды предлагали взятку. Так, шеф полиции Кале попытался пресечь контрабанду, но вскоре оставил свои попытки, превратившись в одночасье в очень богатого человека.

Золотой горшок

19 сентября 1812 года Майер Ротшильд умер, оставив сыновьям завещание, в котором устанавливал принципы построения семейного бизнеса и по-библейски грозил проклятиями тем, кто их нарушит: "Мои дочери, зятья и их наследники не имеют доли в существующей компании "Ротшильд и сыновья"... они также не имеют права проверять дела вышеозначенной компании, требовать приходные книги, документы, инвентарные описи и т. д... Не будет прощения тем из моих детей, которые пойдут против моего отцовского желания". Дети остались верны его заветам и продолжили вершить свои дела под покровом строжайшей финансовой тайны.

За годы наполеоновских войн братья Ротшильд создали лучшую в Европе сеть агентов и посыльных, которые перемещались из столицы в столицу быстрее, чем наполеоновские курьеры. Ротшильды первыми узнавали обо всем, что происходило в Старом Свете, и это позволяло манипулировать биржами. Широко известна история, как Натан Ротшильд использовал информацию об исходе битвы при Ватерлоо. По легенде, ему помогли в этом почтовые голуби, но на самом деле все было гораздо прозаичнее: новость доставил агент по фамилии Ротворт, который прибыл из Остенде на быстроходном паруснике. Узнав о победе Веллингтона, Натан Ротшильд умело ввел в заблуждение конкурентов, начав продавать акции по бросовой цене. Игроки, давно уверовавшие во всезнание Ротшильда, решили, что тот узнал о победе Бонапарта, и тоже принялись сбрасывать акции, и они были оперативно скуплены все тем же Натаном Ротшильдом.

Триумф следовал за триумфом. Австрийская империя возвела братьев в баронский титул, что открыло им двери в высший свет. Ротшильды поделили европейские столицы: Натан так и остался в Лондоне, Джеймс обосновался в Париже, Соломон — в Вене, Кальман — в Неаполе. Амшель продолжил дело отца во Франкфурте.

Признанным лидером клана был Натан, державший руку на пульсе самой богатой и быстро развивавшейся экономики XIX века. Он был на короткой ноге с многими представителями британской политической элиты. Сам Веллингтон часто бывал у него в гостях, а знаменитый Талейран, служивший французским послом в Лондоне, развлекал его детей, вылепляя для них фигурки из хлебного мякиша. В гневе Натан бывал поистине страшен. Однажды, например, он хотел обналичить вексель своего брата Амшеля в Банке Англии, но получил отказ на том основании, что банк обналичивает только собственные ценные бумаги и не работает с частными клиентами. Натан воскликнул: "Ротшильды — это не частные лица!" — и удалился обдумывать план мести. На следующий день Натан и девять его клерков заблокировали все кассы банка, требуя обменять на золото одну банкноту за другой. За день они забрали золота на £100 тыс. Когда же они и на следующий день пришли с мешками ассигнаций, банк сдался и согласился отныне и впредь обналичивать все векселя Ротшильдов.

Если Натан был замкнутым брюзгой, подчас отпускавшим мрачные шутки, от которых окружающим становилось не по себе, то его брат Джеймс слыл истинным светским львом и дамским угодником, блиставшим в аристократических салонах Парижа. Пока страной правил Карл Х, Джеймс управлял его финансами; когда восставший народ возвел на престол Луи-Филиппа, банкир взял под опеку деньги нового короля. В 1830-х годах состояние Джеймса Ротшильда оценивалось в 600 млн франков, что превышало сумму состояний всех французских банкиров, вместе взятых. Богаче него был только сам Луи-Филипп. Джеймс успешно вел дела для многих венценосных особ в Европе, в частности превратил 5 млн франков, отданных ему в управление королем Бельгии, в 20 млн. Устоял он и с приходом к власти Наполеона III.

Джеймс Ротшильд инвестировал в строительство железных дорог и фабрик, в производство французских вин и во многое другое и практически всегда оставался в прибыли. Он был постоянно окружен толпой льстецов и просителей, всегда надеявшихся на подачки или хотя бы на дельный совет. Поэт Генрих Гейне, много общавшийся с Джеймсом, писал о нравах, царивших в его окружении: "Я пришел навестить господина барона и в коридоре столкнулся с одетым в атлас и золото лакеем, который выносил золотой горшок господина барона из его комнаты. Навстречу шел какой-то биржевик. При виде лакея он остановился и, сняв шляпу, низко поклонился этому важному сосуду... Я постарался сохранить в памяти имя этого человека, поскольку уверен,— в скором времени он станет миллионером".

Амшель, Соломон и Кальман, сменивший имя на Карл, были менее яркими личностями, но не менее успешными финансистами. Братья Ротшильд успешно переживали один политический кризис за другим, точно так же как во времена Наполеона успешно преодолевали превратности войны и оккупации, и тому были свои причины. Ротшильды сумели взять на себя важнейшую функцию: они гарантировали сохранность капиталов в условиях общей нестабильности. Благодаря Ротшильдам инвесторы вроде ландграфа Вильгельма могли не опасаться за свои деньги, даже если политическая ситуация развивалась не в их пользу. Точно так же Джеймс Ротшильд гарантировал сторонникам Луи-Филиппа, что их деньги не пропадут при республике, а республиканцам гарантировал, что Наполеон III не наложит руку на их капиталы. В этом смысле Натан был прав: Ротшильды перестали быть частными лицами, превратившись в важный финансовый институт европейского уровня, который утверждал примат интересов частных инвесторов перед любыми политическими и государственными интересами. И все это было возможным благодаря тому, что братья игнорировали государственные границы, а при случае и законы, стараясь при этом оставаться в тени.

XIX век стал для Старого Света веком Ротшильдов. По традиции, заложенной Джеймсом (он женился на дочери своего брата Соломона), Ротшильды обычно брали в жены своих племянниц и кузин, чтобы не пускать в семью чужую кровь и не дробить капитал. К концу столетия деньги Ротшильдов были повсюду: они финансировали строительство Суэцкого канала и добычу южноафриканских алмазов компанией De Beers. Они занимались благотворительностью, собирали коллекции предметов искусства, разводили орхидеи и производили вино. Тем временем в Западном полушарии появлялись свои герои.

Нефтеперегонные процессы

В 1870 году в США братья Джон и Уильям Рокфеллеры основали компанию Ohio Corporation — будущую Standard Oil. Становление главного нефтяного клана Америки отчасти напоминало историю клана Ротшильдов. Во-первых, Джон и Уильям были братьями, которые делали одно дело. Во-вторых, у братьев Рокфеллер, как и у братьев Ротшильд, был харизматичный отец, наставивший их на предпринимательский путь. Отец будущих нефтяников, которого звали Уильям Эвери Рокфеллер, был доктором-шарлатаном, снабжавшим простаков чудодейственными настойками от всех болезней. Подобно Майеру Ротшильду, он был настоящим мастером прямых продаж и был рад обучить сыновей своему искусству.

Между двумя кланами было еще одно сходство: нефтяная империя Рокфеллер, как и финансовая империя Ротшильд, долгие годы оставалась теневым предприятием. По правде говоря, бизнес Рокфеллеров был нелегальным, что доставляло братьям немало хлопот.

Согласно американским законам XIX века, фирма, зарегистрированная в одном штате, практически не могла действовать на территории других штатов, соответственно, Standard Oil of Ohio имела право производить, перевозить и продавать нефтепродукты только в Огайо. Интересы развития экономики требовали укрупнения предприятий и создания корпораций национального уровня, но законы, принятые в другую эпоху, были на руку мелким производителям, и их никто не собирался отменять. Джон Рокфеллер, отвечавший за развитие фирмы, верил, что только крупное многопрофильное производство способно существенно сократить расходы и оставить конкурентов позади. Однажды, например, ему показали роскошный дом, принадлежавший предпринимателю, снабжавшему Standard Oil бочками для хранения нефти. Глядя на особняк, Рокфеллер воскликнул: "А не слишком ли много мы ему платим?", после чего Standard Oil завела собственное производство бочек, что позволило снизить цену одной емкости с $2,5 до $1. При таком подходе законодательные ограничения роста предприятий воспринимались как нелепые бюрократические препоны, которые нужно обходить любой ценой.

Standard Oil последовательно скупала конкурирующие фирмы как в Огайо, так и за пределами штата, но делала это тайно. Формы скрытого поглощения могли быть разными. Так, в 1872 году Рокфеллеры купили компанию Джабеза Боствика, заплатив ему наличностью и акциями Standard Oil. Номинально Боствик оставался хозяином фирмы, но на самом деле Bostwick & Co. управлялась из офиса Джона Рокфеллера. Так или иначе, поглощения такого рода основывались на личных договоренностях с хозяевами приобретаемых фирм, что не могло устроить Рокфеллеров. В дальнейшем была разработана другая схема. Standard Oil стала выкупать ценные бумаги фирм на имя кого-нибудь из компаньонов братьев Рокфеллер. Таким образом, формально Standard Oil ничего не приобретала, но фактически экспансия продолжалась.

Наконец в 1879 году Рокфеллеры придумали идеальное юридическое прикрытие для своих действий. Они решили использовать практику попечительских советов — трастов, или трестов. Тресты обычно создавались для управления капиталом лиц, не способных принимать самостоятельные решения. Как правило, речь шла о сиротах, слабоумных или непутевых родственниках, которые могли промотать полученное наследство. Рокфеллеры распространили эту практику на сферу корпоративных отношений. Из сотрудников главного офиса Standard Oil был сформирован небольшой "попечительский совет", который должен был управлять активами сразу всех компаний, принадлежавших нефтяному гиганту, словно эти компании были малыми детьми. К тому моменту Standard Oil тайно владела примерно двумя десятками компаний в разных штатах и еще в дюжине имела доли, но формально оставалась фирмой, работающей в Огайо. Идея треста оказалась весьма своевременной и была с восторгом принята американским бизнесом. Через несколько лет появились трест виноделов, трест производителей сахара, производителей табака и т. д.

Методы, которыми Рокфеллеры загоняли конкурентов в угол, были не самыми этичными. Так, Standard Oil негласно выбивала для себя льготные тарифы у железнодорожных компаний, что позволяло удешевлять продукцию. Иногда же дело доходило до откровенной уголовщины. Например, когда в 1878 году в Пенсильвании началось строительство нефтепровода Riverside pipeline, по которому должна была пойти нефть конкурентов, Рокфеллеры нанимали бандитов, которые устраивали одну диверсию за другой. Пока строительство топталось на месте, Standard Oil построила четыре параллельных нефтепровода, разорила Riverside и в итоге выкупила конкурирующую трубу.

Все это немало раздражало конкурентов, и поэтому с конца 1870-х годов на Рокфеллеров один за другим сыпались судебные иски. Пыталась судиться со Standard Oil и Riverside, но доказать связь бандитских нападений с Рокфеллерами так и не смогла. В 1879 году на Рокфеллеров ополчилась Ассоциация по защите предпринимателей. В Нью-Йорке была создана Комиссия Хепберна, которая расследовала "несправедливые предпочтения и другие злоупотребления" на железных дорогах. Standard Oil была вынуждена отказаться от своих железнодорожных преференций, но конкурентам было нужно еще доказать, что та или иная фирма, пользующаяся льготными тарифами, принадлежит Рокфеллерам. В 1880 году в суд подала нефтяная компания Scofild, Sherman & Teagle, требовавшая для себя равных тарифов с теневыми "дочками" Standard Oil. Джон Рокфеллер доказывал в суде, что не имеет к "дочкам" никакого отношения: "Неверно показание господина Тигла, что Standard Oil прямо или косвенно, посредством своих сотрудников и агентов владеет или контролирует предприятия Warden, Frew & Co, Lockart, Frew & Co, Bostwick & Co..." Богобоязненный Рокфеллер клялся на Библии, что эти и другие компании ему не принадлежат, хотя все они управлялись его трестом.

Конкуренты, впрочем, тоже пытались передергивать факты. Scofild, Sherman & Teagle приводила свидетелей, которые в красках расписывали, как Рокфеллеры пустили их по миру. В суд явились две вдовы — миссис Бэкус и миссис Хант, продавшие Standard Oil свои нефтеперерабатывающие заводы. Вдовы утверждали, что заводы были проданы под давлением и по бросовой цене, но адвокатам Рокфеллеров удалось доказать, что цена была справедливой в обоих случаях. И все же Standard Oil вновь пришлось отступить, а Scofild, Sherman & Teagle, таким образом, добилась для себя выгодных тарифов. Однако все победы конкурентов меркли на фоне успехов Рокфеллеров. В начале 1880-х годов их трест контролировал около 80% всех нефтеперерабатывающих мощностей страны и около 90% трубопроводов. Доходы росли год от года. В 1883 году совокупная чистая прибыль треста составила $11,231 млн, а в 1890-м она достигла $19,131 млн. Джон Рокфеллер оказался первым в мире долларовым миллиардером, что, разумеется, не добавило ему популярности среди конкурентов.

Серьезные проблемы у Standard Oil могли начаться в 1890 году, когда Конгресс принял Акт Шермана, запрещавший препятствовать свободе торговли путем создания монополий, но по-настоящему закон заработал лишь при Теодоре Рузвельте. В 1906 году администрация президента подала в суд на Standard Oil, и в 1909-м суд постановил распустить трест. Джон Рокфеллер, который к тому времени больше интересовался игрой в гольф и благотворительностью, чем бизнесом, разделил свою империю на 34 компании, сохранив контрольный пакет акций в каждой из них, после чего продолжил наслаждаться жизнью.

В ХХ веке кланы Рокфеллер и Ротшильд ожидала похожая судьба. Достигнув пика богатства и могущества к началу столетия, обе семьи стали восприниматься в широких кругах как угроза общественным устоям. В случае с Рокфеллерами имела место масштабная кампания в прессе, направленная на дискредитацию их треста, что способствовало роспуску теневой империи. Успехи Ротшильдов породили в Европе всплеск антисемитизма, который совпал со становлением национальных государств по всему континенту. Ротшильды же были фактически гражданами мира, что помогало им вести дела в европейских столицах.

В первой половине ХХ века космополитизм был уже не в моде. Вторая мировая война нанесла тяжелый удар по бизнесу Ротшильдов, поскольку вся их собственность, находившаяся в странах, оккупированных нацистами, была экспроприирована. Впрочем, после войны они быстро вернули утраченные позиции. Бизнес Ротшильдов и впредь демонстрировал завидную живучесть: после того как социалистическое правительство Франсуа Миттерана национализировало в 1981 году банк De Rothschild Freres, основанный еще Джеймсом Ротшильдом, его наследники основали новый банк под названием Rothcshild & Cie Banque, который через несколько лет стал одним из крупнейших игроков на финансовых рынках Европы.

Рокфеллеры и Ротшильды остались столпами мировой экономики, но при этом перестали восприниматься как угроза общественному благополучию. Отчасти причина в том, что наследникам великих комбинаторов XIX века больше не нужно было ходить по лезвию бритвы, нарушая законы направо и налево, ведь очень большие деньги — сами себе закон.