За последние пятьдесят лет представители семейства Фликов трижды стояли перед судом. Фридрих Флик Первый был приговорен Нюрнбергским трибуналом — и стал самым богатым человеком Германии. Фридрихом Вторым занималась государственная прокуратура — это принесло ему пять миллиардов марок. Фридрих Третий затеял бракоразводный процесс и... стал на двадцать миллионов беднее.
Несколько месяцев назад некая госпожа Майя Флик стала постоянным персонажем великосветского анекдота. Поводом к чему послужил вполне рутинный развод.
Суровый, но справедливый суд постановил, что госпоже Флик и ее трем чадам полагается двадцать миллионов немецких марок. В качестве алиментов от некогда любимого супруга Фридриха (светская кличка "Мик").
Через год одна из бульварных газет мрачно заметила: "В хороших ресторанах не принято просить добавки. В хороших семействах, очевидно, принято."
Степной король Лир
Наследственным аристократическим заболеванием графа фон Шенбург-Глахау было тяжелое безденежье.
Начало этому несчастью положил тот неудачный момент, в 1945-м, когда военный и политический расклад зафиксировал, что фамильное поместье Глахау принадлежит отныне территории Германской Демократической Республики.
Сам граф предпочел все же остаться в другой половине своей необъятной родины. Здравый смысл подсказал графу, что его робкие феодальные претензии в стране свободы, братства и, главное, равенства, так или иначе обречены.
Зарабатывать на жизнь графу пришлось то в национальном союзе охотников в качестве пресс-секретаря, то радиожурналистом.
(Позже пришлось стать депутатом всенемецкого парламента. Да что парламент! — стойкому графу фон Глахау случалось даже и в морге работать.)
В конце семидесятых его восьмисотлетнее дворянское достоинство было обременено долгами размером в сто тысяч марок. А единственным наличным капиталом оставались две дочери — почти красавицы.
В восьмидесятые годы надежды графа, кажется, оправдались. Дочь Глория вышла замуж за наследника княжеского рода Турн-и-Таксис: в отличие от Глахау, князь числился самым богатым аристократом Германии. (Поместья Турн-и-Таксис были расположены несколько удачнее).
А в 1985-м и младшая дочь Майя нашла себе супруга, у фамилии которого болталась этикетка "самый богатый". Правда, относилось это многообещающее словосочетание не к самому жениху, Фридриху Кристиану Флику.
Еще через десять лет розовые мечтания графа фон Глахау поблекли окончательно. Князь Турн-и-Таксис скончался, оставив после себя патологически вороватых управителей. Прибыли от брака Глории стали подозрительно таять.
Фридрих Кристиан Флик отказался от радостей семейной жизни. Промежуточное сальдо своего развода Майя Флик комментирует без энтузиазма.
Железный дровосек
Дед бывшего супруга Майи Флик, Фридрих Флик Первый, умудрился стать самым богатым человеком Германии дважды. В первый раз он начал с места практиканта в сталелитейной компании. Во второй — с тюремной камеры.
Флик принадлежал к расе промышленников-императоров, которую создали эгоистичные двадцатые годы и угробил корпоративный дух в семидесятые.
На покупку первых акций полностью ушло приданое жены — тридцать тысяч марок. К ним были вскоре прикуплены несколько рудников, угольных шахт и перерабатывающих заводов.
Покупки Флик Первый подбирал как покерные комбинации — по масти и достоинству. Сами по себе прибыльные акции не волновали его ни в малейшей степени. Он заботился лишь о том, чтобы его приобретения в итоге составили бы гармоничный концерн.
Все (за исключением тяжелой индустрии) он бездонно презирал. Девиз Флика гласил: уголь и металл, добыча и переработка. По-настоящему разбогател он тогда, когда все остальные разорились — в годы гиперинфляции между двумя войнами.
Флик получал кредит в банке, покупал очередной рудник или шахту и расплачивался с банком бумажными деньгами. Последние обесценивались с такой скоростью, что Национальному банку приходилось объявлять курс марки дважды в день.
Вторая мировая война обеспечила концерну Флика космический рост конъюнктуры и бесплатную рабочую силу из концентрационных лагерей.
Утверждать, что Фридриха Флика по этому поводу мучили угрызения совести, не рискнул впоследствии, кажется, ни один из адвокатов. Совесть у него была сделана из легированной стали и выдерживала любые нагрузки.
Нюрнбергский трибунал к его совести, собственно, и не взывал. Просто отправил Ф.Ф. в тюрьму.
В 1950-м Фридрих Флик вышел на свободу. Ему было шестьдесят семь. Две трети его капитала бесследно растворились за железным занавесом.
Остатком распоряжались американские уполномоченные.
Остаток состоял из по-прежнему неплохой комбинации угольных и железорудных предприятий. Американские уполномоченные любезно разрешили ему оставить себе одну из отраслей — на выбор. Вторая подлежала принудительной продаже.
Флик внимательно изучил финансовые отчеты немецкой промышленности и убежденно заявил: "я — человек железа". Угольные шахты и заводы ушли по бросовой цене в двести восемьдесят миллионов марок, каковые Ф.Ф. поспешно вложил в несколько предприятий. Среди них были пресловутый Daimler Benz (то бишь, Mercedes) и предприятия бумажной промышленности.
Немедленно вслед за этим индустрия Германии, как по команде, штопором вошла в очередной отраслевой кризис. Уголь упал в цене, автомобильная и бумажная индустрия пережили неслыханный расцвет.
Флик, которого считали разоренным, оказался богат как никогда.
К концу шестидесятых под его управлением находились двести промышленных предприятий, общую стоимость которых никто и никогда не пытался определить. Без всяких оценок было известно: самый богатый человек в Федеративной республике зовется по-прежнему Фридрих Флик.
Что не мешало ему всю жизнь ездить третьим классом, есть из металлических судков прямо у себя в кабинете и, подобно Джону Форду, не иметь водительских прав.
Построив себе когда-то виллу за несколько миллионов, он так и не понял, что с ней, собственно, делать, и по желанию супруги переехал в небольшую сельскую усадьбу. Виллу же, плюнув, подарил стране под санаторий.
Ростом он был метр девяносто, его кожа, глаза, волосы и голос были одинаково бесцветны. Он никогда не читал ничего, кроме биржевых сводок, и не писал ничего, кроме чеков. Начав как-то кропать приватные мемуары, он застрял на тринадцатой странице, так никогда с нее и не сдвинувшись.
Умер Фридрих Первый восьмидесяти девяти лет от роду, в 1972-м.
Шахматы
Фридрих Второй — Фридрих-Карл, сын Первого, унаследовал бумажно-стале-автомобильную империю и титул самого богатого человека Германии. Титул нравился ему до чрезвычайности. Что делать с империей, он, по секрету говоря, ума не мог приложить.
Несметные капиталы были вложены в производство. Валовая стоимость фамильного сокровища составляла — в зависимости от настроений на бирже — от шести до десяти миллиардов марок.
Фридриху-Карлу отчаянно хотелось, как это называется на профессиональном жаргоне, "сделать кассу". То есть, обратить империю в деньги, откупиться от двух других наследников — племянников Фридриха-Кристиана и Гердта-Рудольфа — и императорствовать в свое удовольствие в мюнхенских пивных.
Увы! Это было проще захотеть.
Первая же крупная операция Фридриха-Карла едва не стала последней. Началась она как самая эффектная продажа в истории Германии. А закончилась как самый громкий скандал.
В 1975-м Флик Второй объявил о намерении расстаться с акциями Daimler Benz. (Группа Flick владела тридцатью девятью процентами всего пакета, и Фридрих-Карл решил, что автомобильная промышленность не сегодня-завтра впадет в застой.)
Вторым шагом стало появление волнующего слуха о том, что есть и покупатель — шах Реза Пехлеви. Который великодушно предлагает на двадцать процентов больше биржевой стоимости.
Стрелка барометра немедленно ринулась к отметке "Штурм". Незадолго до того то ли десять, то ли пятнадцать процентов акций Daimler Benz уже растворились в песках Аравии.
Вместе с тридцатью девятью процентами Флика шах мог получить контрольный пакет символа немецкой индустрии.
Аварийные встречи и спасательные работы завершились тем, что роль защитника национальной чести взял на себя Deutsche Bank. Банк обещал Флику на десять процентов меньше, чем собирался заплатить шах, — но как-никак на десять процентов больше биржевой стоимости. И взывал к его патриотизму.
Сделка принесла Фридриху Второму два миллиарда марок. Злые языки уверяли, будто заявка шаха была сугубым вымыслом г-на Флика.
Через полгода этот вопрос уже не занимал ни единую живую душу. Ибо у кометы под названием "Флик-Mercedes" обнаружился такой метеоритный хвост, который едва не разнес Федеративную Республику.
Парламент оптом
Два миллиарда марок не кладут по-- простому в карман-банк. В нашей конкретной истории с продажи пакета Daimler полагалось заплатить налог в девятьсот миллионов марок — около половины всей суммы.
Однако в немецком налоговом законодательстве имелась чрезвычайно удобная щель. Которая выглядела следующим образом: "если прибыль от продажи инвестируется в предприятия, особенно важные для национальной/международной экономики, налог может быть и отменен".
Что именно для национальной экономики важно, решает, как известно, кабинет министров.
В данном случае кабинет решил в пользу Daimler Benz. Госказна налога не востребовала. Под (следует заметить) сокрушительное улюлюкание общественности. Которой дом Флик решительно действовал на нервы.
А в начале восьмидесятых у истории появился долгожданный детективный финал.
В небольшом городке под Кельном налоговая полиция по совершенно другому делу нагрянула в тишайшую обитель — церковное братство св. Августина.
Из приходно-расходных книг братства следовало, что концерн Флик жертвует святым отцам прямо-таки миллионные суммы.
На божьих людей слегка нажали с расспросами — и удивительные дела предстали очам налоговых инспекторов. Там, где в квитанции стояло "один миллион марок", братство на самом деле оставляло себе лишь двести тысяч.
Восемьсот же тысяч обходными путями уходили туда, откуда пришли, — то есть в концерн. Который не только списывал деньги с налогов, но вдобавок получал в собственное распоряжение многомиллионную черную кассу.
Последовавший досмотр в помещениях Daimler показал, на что эту кассу употребляли. Обнаружив некий незаметный ключ и подходящую к ключу дверь, инспекторы отыскали ведомости, самые удивительные из тех, что им доводилось видеть.
Сначала им показалось, что это какое-то загадочное подпольное издание "Кто есть кто в ФРГ".
В левой части были проставлены фамилии почти всех влиятельных политиков, членов парламента и правительства: от Гельмута Коля до Ганса-Дитриха Геншера и Франца-Йозефа Штрауса.
В правой — даты и суммы.
От пяти тысяч до полумиллиона.
Фридрих-Карл Флик со товарищи годами наполнял и отправлял по назначению "специальные конверты", призванные оживить партийную жизнь в Бонне. Причем, следует признать, большого различия между политическими партиями не делая. Деньги предназначались как социал-демократам, так и демократам христианским. Партия же либералов за короткий срок получила поддержку в три миллиона марок.
Государственная прокуратура прокляла и налоговую полицию, и г-на Флика. По милости которых на столах у следователей вскоре лежала тысяча семьсот новеньких дел, конца и краю которым не было.
Разумеется, у всех персонажей "списка Флика" немедленно отказала память.
Разумеется, если память и возвращалась на короткое время, все заверяли, что ни пфеннига не взяли себе лично, а каждый пфенниг отдали на нужды партии (что само по себе также не вполне законно, но все же не так аппетитно).
Разумеется, все как один были убеждены, что деньги были задекларированы и обложены налогом.
Хуже всех пришлось министру экономики. Который так настоятельно рекомендовал коллегам освободить Фридриха Флика от налогов за заслуги перед народным хозяйством.
Против его фамилии также были проставлены суммы — от двадцати до сорока тысяч марок.
Министру пришлось на глазах у публики проделать цирковой кульбит, смысл которого вкратце сводился к следующему:
Я не только министр, но и член либеральной партии. Я получал от Флика деньги для партийной казны, на мое мнение как члена правительства они не оказывали никакого влияния.
Лучшие адвокаты страны выступали со своими лучшими речами. Были написаны десятки тысяч статей и десятка полтора книг. Если бы кому-то всерьез захотелось революции — ее можно было делать буквально голыми руками.
Дело завершилось официальным гражданским миром — за отсутствием однозначных доказательств и за невозможностью отправить в отставку треть парламента.
Фридрих Флик превратился в персону non grata и проводил дни на своей яхте, припаркованной в средиземноморских бухтах.
Империю у него своевременно выкупили оптом, подальше от греха. Все тот же Deutsche Bank. За пять миллиардов марок.
Сокровища Майи
На десять лет беспокойное семейство исчезло из зоны общественного внимания.
Скандал порос быльем и под афористичным названием "Флик-афера" вошел в сакраментальный набор слов, которые обязан вызубрить каждый пламенный публицист.
Ленивое обывательское подсознание полагало, что эти забавные, как их там... Флики спились, разорились и вымерли. Газетные заголовки прошлого года слегка развеяли эту иллюзию.
Самый юный (51 год) наследник династии по семейной традиции угодил под суд (уже в Великобритании) и снова из-за денег.
Дело было на сей раз сугубо интимное. Однако Фридрих-Кристиан Флик Третий — внук Первого и племянник Второго — спровоцировал все же легкую волну народного гнева.
Разводясь после восьми лет брака с Майей (урожденной фон Шенбург-Глахау), "Мик" Флик галантно оставил ей алименты в размере двадцати миллионов марок. Самому же "Мику", по подсчету прессы, оставалось на жизнь чуть более миллиарда.
По прошествии года супруга вновь обратилась в английский суд и к общественному мнению. И произнесла одну из самых трогательных речей, которые когда-либо произносились в защиту и во имя денег. Которую Times и Telegraph опубликовали на первой полосе:
"Я понимаю, что двадцать миллионов — это много, но, поймите, если вы вращаетесь в этом кругу, то и расходы становятся прямо-таки астрономическими. Я на восемьдесят процентов удешевила свой образ жизни, но и оставшиеся двадцать процентов мне теперь не по карману".
И действительно, если приходят гости, им следует предложить вина. Бутылка достойной мадеры 1954 года — триста марок.
А шампанское? Говорят, будто бывает шампанское за двести марок. Однако же оно недостаточно выдержанное. Выдержанное благородное шампанское стоит никак не меньше пятисот.
К шампанскому следует подавать черную икру, настоящую, рассыпчатую, светло-серого оттенка. Тысяча марок за фунт. А что такое фунт икры, если к вам нагрянули десять человек?
Они могут остаться к обеду! А обед — это повар. Французский. Все прочие национальности в этой профессии недействительны. Повар-француз обходится минимум в шестьдесят тысяч марок в год. Повторимся — минимум.
Если же друзья не придут в гости, их следует хотя бы проведать по телефону. Тридцать пять тысяч за телефонные счета.
Да, разумеется, можно экономить, но ведь тогда никого не останется. Господа, можете ли вы обречь молодую женщину на одиночество из-за скупердяя-мужа!
А дети? Крошкам совершенно необходима гувернантка. Это еще пятьдесят тысяч в год. Прибавьте к жалованью стоимость автомобиля для "мадам".
И сорок тысяч в год на содержание трех пони.
Не забудьте, пятьдесят тысяч — зарплата садовников. Дети играют в саду со сверстниками. Дети не должны краснеть за свой сад.
У них есть еще любимый песик породы лабрадор. Корм обходится в десять тысяч марок. Папа ушел из семьи, дети и так травмированы, нельзя же у них отнять еще и собаку!
Когда же семья путешествует, лабрадора сдают в собачий клуб, где у него есть отдельная комната с телевизором. Телевизор стоит дополнительно сорок марок в сутки. Нет-нет, на телевизоре сэкономить нельзя. Собака лишится развлечения, у нее нарушится пищеварение и она зачахнет!
Завороженный этим неопровержимо логичным лепетом, британский суд дал согласие на пересмотр дела. Может статься, Майя уговорит английское правосудие разделить пополам хотя бы те сотни миллионов Фридриха-Кристиана Флика, которые появились за годы их брака.
В таком случае, это будет первое за пятьдесят лет крупное финансовое поражение, которое юстиция нанесет дому Фликов.
Ангелина Сирина
Подписи
1. Последняя фотоидиллия: Фридрих и Майя возле алого Mercedes Papillon.
2. Возможно, Майя Флик уговорит британское правосудие разделить пополам хотя бы те из сотен миллионов Фридриха Флика, которые образовались за годы их брака.
3. Во времена своего замужества г-жа Флик устраивала самые престижные костюмированные балы в Европе.
4. Единственным наличным капиталом графа фон Шенбург-Глахау были только его дочери — Майя и Глория.
5. Яхта, дом и шале г-на Mercedes.