Великолепный анахронизм

Мы по привычке чаще всего зовем в просторечии этот орден не госпитальерами или иоаннитами, а мальтийскими рыцарями — хотя с Мальты порядком хилый к тому времени гарнизон в три сотни благородных кавалеров еще в 1798 году выбил Наполеон, а у Наполеона потом остров оттяпали англичане, и даже после свержения корсиканского чудовища никому из союзников не пришла в голову идея вернуть Мальту госпитальерам. Орден продолжает также — на сей раз уже не в просторечии, а вполне официально,— называться военным, хотя воинственность его, конечно, стала носить еще более декоративный характер, чем в наполеоновские времена. Потому что бездомные рыцари, лишенные и островной штаб-квартиры, и почти всех своих многочисленных владений в Европе, после десятилетий призрачного существования сосредоточились на тех занятиях, с которых все тысячу лет назад начиналось — благотворительности и помощи больным. Сейчас это, по существу, просто католическая гуманитарная организация, только со старозаветной пышностью атрибутики и титулатуры. И с занятным дипломатическим статусом: хоть его условно суверенные владения (дворец и вилла в Риме плюс с недавних пор также и небольшой форт на Мальте) отличаются наноразмерами, орден, прямо как настоящее государство, выдает собственные паспорта (и даже автомобильные номера), чеканит свою монету и держит послов во многих странах.

Так что присутствие Мальтийского ордена в кремлевском выставочном проекте, посвященном сокровищам всевозможных монархий, на первый взгляд даже удивляет. Какие такие сокровища у благотворительной ассоциации, хотя бы и гигантской? Какой монархический ореол у основанного на идеалах бедности и целомудрия рыцарского братства, которое свое средневековое великолепие, поди, давно растратило?

Но выставка эта не про современную деятельность ордена. Как, впрочем, и не про самые первые века его существования — те, что связаны с владычеством крестоносцев в Святой земле, где рыцари-иоанниты (подобно их знаменитым эпигонам, тамплиерам и Тевтонскому ордену) строили странноприимные дома и замки. Ее главный сюжет — история ордена уже после краха Иерусалимского королевства. Сначала рыцари создали свое государство на Родосе, в XVI веке, после героического сопротивления войскам Сулеймана Великолепного (которых было в десятки раз больше, чем защитников острова), его потеряли, но потом император Карл V подарил госпитальерам Мальту.

Понятно, что позже, в XVII-XVIII веках, орденская государственность и сама приверженность ордена духу Крестовых походов выглядели анахронизмами, чем-то вроде поздней Венецианской республики. Но по крайней мере рыцари, как и Венеция, делали все, чтобы быть анахронизмом из разряда влиятельных и великолепных. Орден располагал хорошим боевым флотом — всю армаду Османской империи ему, положим, было не пересилить, но вот бороться с бичом Средиземноморья, берберскими пиратами, и участвовать в совместных боевых операциях — это пожалуйста. Мальтийских кавалеров как опытных флотоводцев нанимали многие европейские государи, а учиться в мальтийской морской академии для титулованной молодежи было куда как престижно. Не забывал орден и о помощи страждущим: на Мальте действовал огромный госпиталь, причем весьма передовой для тех времен, когда даже королей лечили от всех болезней в основном кровопусканиями и клистирами. Полумонашеский аскетизм ордена, с другой стороны, уже не все воспринимали всерьез: высшее руководство ордена окружало себя приличной барочным монархам роскошью, да и офицеры, управлявшие командорствами в континентальной Европе, тоже часто жили князьками. Сами знаки ордена теперь уже были не просто нашивками на простом рыцарском плаще, а более или менее витиеватыми драгоценностями.

Если бы не этот все еще державшийся вокруг ордена сложный флер рыцарской доблести и аристократического величия, вряд ли бы случилось то, что нам в истории госпитальеров более всего знакомо — донкихотский порыв Павла I, не только приютившего рыцарей в России, но и получившего корону орденского великого магистра. А затем не только сделавшего Мальтийский крест высшей наградой Российской империи, но даже и государственный герб им украсившего. Именно поэтому среди участников кремлевской выставки много российских собраний: с павловских времен в России оказалось множество уникальных предметов, связанных с историей ордена. Представлены также итальянские музеи (включая, разумеется, коллекцию, хранящуюся в сегодняшней орденской резиденции), французские Лувр и Музей Почетного легиона. Но изрядная часть экспонатов привезена с Мальты, где, несмотря на все перипетии последних двухсот лет, все-таки уцелело многое из наследства рыцарей. Драгоценности, церемониальные наряды, архивные редкости — весь привычный по кремлевским выставкам такого жанра ассортимент на своих местах, но обещаны также и художественные шедевры такого уровня, который даже и помимо сопутствующего познавательного контекста не назовешь иначе чем абсолютным. Например, "Портрет мальтийского кавалера" кисти Караваджо, самого знаменитого живописца из тех, чьи имена связаны с историей ордена.

Кремль, Патриарший дворец, до 9 сентября