Ковры бывают войлочные, циновки, безворсовые двусторонние и односторонние ковры, ворсовые, махровые, вышитые, комбинированные ковры и разнообразные малые ковровые изделия: сумки и мешки, переметные сумы, наспинники, наседельники, узорные ленты. Однако только ворсовые ковры с древних времен считались предметом роскоши и признаком достатка. Именно о ворсовых коврах беседует наш корреспондент Юлия Романовская с Марком Патлисом — директором московской ковровой галереи "Энси" и Наталией Некрасовой — экспертом по коврам, старшим научным сотрудником Музея Востока.
Юлия Романовская: Марк, когда мы договаривались о встрече, Вы успели заметить, что ковры ручной работы бывают очень хорошие, хорошие, плохие и никакие.
Марк Патлис: В смысле возраста самый худший вариант — это новые ковры. В них старая традиция воспроизводится сугубо механически. В эти ковры забыли вложить душу. Это, правда, не имеет отношения к коврам, вышедшим из мастерских профессиональных художников.
Плохие ковры (на нашей территории) относятся ко времени расцвета ковровых колхозов. Тогда существовали комитеты по ковроделию, которые указывали людям, семьи которых тысячу лет занимались ковроткачеством, как делать ковры.
Ю.Р.: Упадок приходится на тридцатые-сороковые годы?
Марк Патлис: Кульминация упадка — пятидесятые. В смысле возраста ценятся ковры XIX века. Например, кавказские. Или туркменские ковры начала-середины XIX века. Вообще, для кавказских ковров время расцвета — конец XIX века.
Ю.Р.: А что, до этого кавказские ковры были нехороши?
Марк Патлис: Они были слишком похожи на персидские.
Ю.Р.: Зато в XIX веке появляются анилиновые красители, которые выгорают, линяют, меняют цвет...
Марк Патлис: Мы с Вами будем говорить только о коврах, в которых использовались природные красители. Анилин мы с Вами вообще обсуждать не будем.
Ю.Р.: По отношению к каким коврам употребляется термин — "очень хорошие"?
Марк Патлис: "Очень хорошие" — ковры XV, XVI, XVII, XVIII веков. Но их мало. К тому же, почти все они в музеях или в частных коллекциях.
Древнейший из известных ворсовый ковер (V в. до н.э.) хранится в Государственном Эрмитаже. Он был найден в 1949 году профессором Руденко при раскопках оледенелых курганов Горного Алтая. Ковер прекрасно сохранился, несмотря на то, что пролежал во льду около 2500 лет.
Ю.Р.: А что подразумевает термин "старый" ковер?
Марк Патлис: Старый ковер — тот, которому за пятьдесят лет. Если ковру меньше пятидесяти, он считается просто "подержанным".
Ю.Р.: Используется ли категория "полустарый" для ковров 30-50-летнего возраста?
Марк Патлис: Это зависит от страны, где вы используете этот термин. В Италии, Франции --да.
Ю.Р.: А у нас?
Марк Патлис: У нас такого термина нет. Официально у нас вообще существует только одно понятие — "антикварный ковер". По очередной инструкции Министерства культуры все ковры, сделанные до 1949 года, — антикварные. А во всем мире антикварным считается ковер, которому за 120 лет. Ковер, сделанный в пятидесятые, называют новым. Для торговцев всего мира, в том числе и местных, "антикварный" — это ковер XIX века.
Ю.Р.: Что еще, помимо возраста и цветовой гаммы, делает ковер ценным?
Марк Патлис: Дизайн. Дело в том, что ковровый мир существует по законам моды. Цену определяет и мода на тот или иной дизайн. "Модный" ковер, естественно, стоит дороже. Два ковра, произведенные в разных ковровых центрах в одно и то же время, могут отличаться по цене в десять, а то и в пятьдесят раз.
Самый дорогой ковер из когда-либо сделанных до нашего времени не дошел. Он известен под названием "Весна Хосроя". Об этом ковре упоминают в своих сочинениях арабский историк X века Табари и азербайджанский поэт XII века Низами. Ковер был изготовлен по заказу персидского царя Хосроя I Ануширвана (531-579 г.г.) для дворца в Цесифоне из шелковых золотых и серебряных нитей. Драгоценные камни унизывали ворсовую поверхность. Предполагается, что при размере 18х18 метров ковер весил более двух тонн, однако точных сведений о ковре нет. После поражения Хосроя II в войне с византийским императором Гераклием в 627 году ковер оказался в собственности последнего. Однако Гераклию он не нравился, поэтому посетителям императора было дозволено отрезать кусочки ковра и забирать их в качестве сувениров.
Ю.Р.: Дизайн — это набор орнаментов ковра, принятый в той или иной местности?
Марк Патлис: Не обязательно. Он может происходить из какой-то местности. И тогда получает название по названию деревни. Так чаще всего происходило на Кавказе и в Персии. И может быть выработан каким-то племенем. Это характерно для Туркмении. Например, туркменские текинские ковры названы по имени племени Теке.
Ю.Р. Наталья Павловна, азербайджанский эпос повествует об одном из шахов Сефевидской династии, который спасся из плена благодаря знанию тайного языка коврового орнамента. Он выткал на ковре знак "дарлыг нишаны", обозначающий узкое замкнутое пространство, иными словами, тюрьму. Визирь шаха, получив ковер и увидев его рисунок, понял, что его господин нуждается в помощи. Можно ли в наше время считывать информацию, зашифрованную в орнаменте ковра?
Наталия Некрасова: Безусловно, орнамент не только и не просто украшение. Однако конкретно истолковать каждый орнамент чрезвычайно сложно. Он отражает представление людей о мире вообще, их мировоззрение и принцип мышления.
К примеру, раппортная ковровая композиция (ритмическое повторение одного и того же элемента орнамента) отражает представления кочевника о мире. А именно идею о постоянном движении с временными остановками в пути.
А композиции с выделенным центром — представления о мире оседлых людей. Центральная розетка в таких коврах — как бы место, в котором они живут, а кайма — мир, расположенный в пределах их досягаемости — город или какой-то оазис.
Марк Патлис: Дизайн есть традиционный и нетрадиционный. Сейчас во всем мире мода на нетрадиционный дизайн.
Вот и я, например, в прошлом году сделал моду местного значения на карабахские ковры с французско-русским дизайном. Карабахцы делали эти ковры в двадцатые годы нашего века. При разработке дизайна они использовали этикетки с французского мыла или чая. В результате, в среднем поле ковра возник букет роз, характерный для французских ковров Обуссон, а в бордюре — кавказская геометризированная виноградная лоза.
Ю.Р.: А плотность ковра — количество узлов на квадратный дециметр — влияет на его стоимость?
Марк Патлис: Если вы покупаете ковер как произведение искусства, какая вам разница, какой он плотности. Главное, он красивый, старый, подлинный.
Сейчас, например, в мире бешеная мода на старые китайские ковры. Платят за них по 20-30 тысяч фунтов. Между тем, плотности у этих ковров никакой. Точнее, плотность минимальная. К тому же странные краски. Тем не менее, есть мода, и люди на нее реагируют.
Ю.Р.: Распространено, однако, мнение, что чем выше плотность ковра, тем он лучше, и, соответственно, дороже.
Марк Патлис: Это дилетантское рассуждение. Конечно, есть ковры, в которых плотность очень важна. Например, в кавказских коврах ширванской группы плотность — основное качество. В некоторых персидских коврах, таких, как Исфаган, Кашан, плотность играет большую роль. Напротив, в деревенском персидском ковре Хериз вообще никакой плотности нет. А стоит он (если цена в данном случае показатель) в два раза дороже, чем какой-нибудь суперплотный Исфаган.
Наталия Некрасова: Для каждого народа, для каждого региона критерии качества ковров совершенно разные. То, что хорошо для кавказских, — плохо для иранских. Что прекрасно для туркменских, — не слишком хорошо для турецких.
Хороший кавказский ковер, например, должен быть мягким, легким и эластичным. Невысокая плотность — 1300 узлов на квадратный дециметр — хорошая плотность для кавказских ковров.
Туркменские ковры более плотные. У них мелкий узел, короткий ворс.
Для иранских ковров, таких, как Кашан, Исфаган, Тебриз, чем выше плотность, тем лучше. Чем мельче узел — тем лучше. Чем тоньше основа — тем лучше. Чем короче ворс — тем лучше.
Марк Патлис: Те, кто мало понимают в коврах, обычно при покупке ковра переворачивают его и начинают считать узлы. Это тоже подход, конечно. Однако разумнее его использовать при покупке новых ковров, потому что, как правило, никакими другими достоинствами они вообще не обладают.
Ю.Р.: Считается, что хорошие старые ковры покупают, как правило, богатые восточные люди. Это правда?
Марк Патлис: Тот, кто интересуется коврами и готов их покупать за большие деньги, чаще всего имеет какие-нибудь восточные корни. Это может быть и русский. Но, обязательно, из Баку или из Тбилиси. Закономерность это или случайность — не знаю. Однако такой человек прекрасно понимает, что такое старый ковер, что такое новый ковер, что такое ковер машинной работы. И это разнообразие его не удивляет.
В России ковровая культура существует, но между людьми, которые понимают в коврах, и людьми, которые могут сегодня покупать ковры, — разрыв. Те, у кого есть деньги, не готовы еще к восприятию старого ковра.
Ю.Р.: Что, собственно, предлагает внутрироссийский ковровый рынок?
Марк Патлис: Дело в том, что рынок как таковой существует только на новые ковры. Сегодня на этом рынке есть искусственным образом состаренные туркменские ковры неплохого качества, кавказские ковры (в основном дагестанские), качество которых постоянно падает, поскольку ухудшается качество пряжи и красок. И привозные ковры — афганские, персидские, вьетнамские, китайские.
Лучше всего и с особым удовольствием здесь покупают персидские ковры. Некая ковровая культура в сознании российского покупателя складывалась под влиянием того, что он с детства видел на полу и на стене. А видел он мануфактурные синтетические и полусинтетические ковры, изготовленные по рисункам с персидских ковров. Теперь он стремится воссоздать обстановку, которая окружала его с детства. И покупает современные, чаще всего состаренные, персидские ковры. При этом, отнюдь не по низким ценам — за три-четыре-пять тысяч долларов — в два раза дороже, чем они стоят на месте производства в Иране.
Ю.Р.: В одной из московских галерей за 2 миллиона 650 тысяч рублей, то есть за 500 долларов, продавался азербайджанский ковер пятидесятых годов размером 2х1,5м. На ковре была дырка. Зашитая. Марк, какая цена, по Вашему мнению, была бы адекватна?
Марк Патлис: Так говорить нельзя. Я ведь этого ковра не видел. Ориентируйтесь на цену приблизительно 100 долларов за квадратный метр на новые кавказские ковры.
Ю.Р.: А сколько стоят, к примеру, новые туркменские ковры?
Марк Патлис: Порядка 180-ти долларов за квадратный метр.
Ю.Р.: А персидские?
Марк Патлис: Зависит от качества. Может быть, 300 долларов за квадратный метр. Может быть, 100 долларов. А в Иране можно найти и за 30. Состаренные, естественно, стоят дороже. А ковры с маленькой плотностью, например Ширазы, могут стоить 20-30 долларов за метр.
Ю.Р.: Сколько стоят так популярные сейчас новые китайские ковры?
Марк Патлис: В одном месте большой ковер — 3х4 м может стоить 20 миллионов рублей. А в другом — 10 миллионов. На Западе такого разброса цен в принципе быть не может. Колебания цен у них в пределах 10-15 процентов. А у нас сто процентов никого не удивляют.
Ю.Р.: На рынке новых ковров, в основном, восточные?
Марк Патлис: В основном, да. Правда, есть румынские, болгарские...
Ю.Р.: Наталья Павловна, в коллекции Музея Востока хранится шелковый ковер, изготовленный при дворе Великих Моголов в Индии. Говорят, что этот ковер был приобретен в свое время у старушки, которая плохо представляла себе, чем владеет?
Наталия Некрасова: Да, действительно старушка считала, что это бархатная скатерть. И очень сильно удивилась, когда узнала, что это ковер конца XVII века. Для ковра это большая древность. Это очень редкий ковер. В мире таких ковров сохранилось очень мало. Их буквально можно пересчитать по пальцам.
Ю.Р.: А по каким ценам покупали тогда эти ковры?
Наталия Некрасова: Около пятнадцати лет назад мы купили шерстяной азербайджанский ковер из коврового центра Ширван за пять тысяч рублей. Для того времени это была очень большая сумма. Сейчас нам эти цены представляются просто смешными.
Ю.Р.: В какую сумму оценивается сейчас такой ковер?
Наталия Некрасова: Сейчас мы покупаем иранский Исфаган середины прошлого века за 3 тысячи долларов. Иногда бывают ковры до тысячи долларов — 600-700 долларов.
Ю.Р.: На ковровом рынке человек продаст ковер дороже, чем в музее?
Наталия Некрасова: Он может вообще его не продать.
Ю.Р.: Вы хотите сказать, что отнести вещь в музей выгоднее?
Наталия Некрасова: Это всегда было выгодно. Мы даем хорошие цены. Кроме того, музей не обманет. У нас ведь не один человек оценивает вещи. Существует экспертная комиссия, в ней присутствуют специалисты по всем регионам и по всем видам искусства. Мы учитываем цену владельца, но не всегда из нее исходим. Очень часто мы ее поднимаем.
Как раз недавно был такой случай. Нам принесли прекрасный безворсовый, выполненный в технике зили, напоминающей вышивку, азербайджанский ковер ширванской группы. Ковер этот чрезвычайно редкий. Человек хотел получить за него 500 долларов. Мы оценили вещь примерно в три тысячи долларов.
Обмануть его мог любой частный покупатель. Во-первых, по незнанию, а во-вторых, и по знанию тоже. Мы же объясняем человеку, чем он владеет, и какова реальная цена. Конечно, исходим при этом из местной рыночной ситуации. Если бы он вывез ковер за границу, возможно, продал бы его дороже.
Ю.Р.: Как часто сейчас приносят в музей хорошие ковры?
Наталия Некрасова: Намного реже, чем прежде. Когда-то в музей ковры несли десятками, передавали с таможни тоже десятками. Все магазины были заполнены коврами, и купить достойный ковер можно было довольно дешево.
Когда мы от музея ездили в закупочные экспедиции в Среднюю Азию и на Кавказ, не знали куда деваться от этих ковров и даже не брали их на закупку — хранить было негде.
Еще десять лет назад казалось, что этот поток не иссякнет никогда. Но он иссяк. Если в Средней Азии сейчас еще можно что-то найти, на Кавказе — уже нет. Ковры остались только в коллекциях. Все лучшее от нас ушло. В Европе, в Америке среднеазиатских и кавказских ковров сейчас намного больше, чем у нас.
В 1913 году из России за границу было экспортировано 6 тысяч центнеров (!) кавказских и туркменских ковров.
В двадцатые годы советское правительство по договоренности с зарубежными электрокомпаниями обменяло сотни пудов ковров на лампочки и медикаменты для населения.
В 1928 году экспорт ковров за границу принес Советскому государству 10 миллионов рублей.
Ю.Р.: Марк, для того, чтобы купить старый ковер обязательно ехать, к примеру, в Лондон — на центральный европейский ковровый рынок — или это все-таки можно сделать и здесь?
Марк Патлис: В принципе, можно и здесь. Но трудно. Рынок старых ковров здесь совершенно нецивилизованный. Он не атрибутирован. Сколько что стоит — никто не знает. Поэтому подарков ждать не приходится. Вы не можете за 100 долларов купить ковер, который стоит 5 тысяч. Скорее, вам повезет в обратном направлении.
Допустим, бабушка принесла в антикварный магазин ковер на продажу. Ее пожелание — получить за него 10 миллионов. Магазин получает процент с продажи. Почему бы магазину не назначить эту цену? При том, что специалиста по коврам в магазине нет, и сколько на самом деле должен стоить этот ковер — никто не знает. Впрочем, этим вопросом и не задаются. Один процент из ста, что ковер стоит не десять миллионов, а пятьдесят. Но девяносто девять процентов за то, что он стоит намного меньше.
Второй возможностью купить старый ковер некоторые считают Измайлово. Но там подарки в принципе исключены. Если в антикварном магазине на тот самый один процент вы еще можете рассчитывать — в Измайлово купить хороший ковер просто невозможно. Он туда в принципе не попадет. Ковры в Измайлово привозят люди из Баку, из Дагестана. Там есть местные любители ковров. Они купят хороший ковер сразу же, как только он появится у торговца.
Измайлово — рынок, в основном, для иностранных туристов. Если ковер старый, пыльный, грязный, вытертый, по их мнению, он должен стоить дорого. Если же ковер при этом стоит 200-300 долларов (сегодня уже 500) — они считают это подарком и сразу покупают. На самом же деле аналогичную вещь на Западе они могут купить за 100 долларов. К тому же в почищенном виде.
Ю.Р.: Где можно купить "настоящий" старый ковер?
Марк Патлис: Наша галерея занимается "настоящими" коврами шесть лет. У нас бывают в продаже хорошие старые вещи. Но никакого потока ковров не существует в принципе. Все вещи штучные. У нас можно получить консультацию, узнать возраст ковра и его ориентировочную цену. И даже, более того, — ориентировочную цену в такого же типа галерее на Западе.
Кроме галереи "Энси", единственной в Москве, специализирующейся на коврах, старые ковры продаются также в "Восточной галерее", галерее "Шон" и антикварном магазине галерейного типа на ул. Вахтангова 10.
Ю.Р.: А что, цены разные?
Марк Патлис: Здесь цены, как правило, на пятьдесят процентов ниже. Это нонсенс в Москве, где сегодня почти все дороже, чем в Европе. Однако на ковры ажиотажного спроса нет, в отличие, например, от Mercedes. Поэтому мы вынуждены продавать ковры значительно дешевле, чем их продают на Западе.
Ю.Р.: Давайте поговорим об инвестициях...
Марк Патлис: Да нет никаких инвестиций.
Ю.Р.: Это у нас нет. Но ведь в мире такая практика существует?
Марк Патлис: Существует конечно. Старые ковры — не нефть. Их количество ограничено. Например, хорошие, настоящие, правильные кавказские ковры делали в середине и конце XIX века. В XX веке традиция умерла. Новых ковров XIX века уже не появится. Поэтому они будут только дорожать.
Кроме того, во всем мире ковры имеют залоговую ценность. Хороший ковер можно отнести в банк, сдать на хранение и получить под него кредит. Никаких проблем.
Другое дело у нас. Здесь бывают всякие комичные ситуации. Например, некоторый банк принял в залог коллекцию ковров. Владелец коллекции получил значительный кредит. После атрибуции выяснилось, что коллекция стоит в двадцать раз дешевле, чем за нее запросили. Естественно банк, выдавший кредит, второй раз этого уже не сделает никогда. Даже если в залог принесут какой-нибудь "золотой" ковер — XV или даже X века.
Положим, человек принес в банк ковер XVI века. Ковер очень хороший, но в ужасающем состоянии — буквально дырка на дырке. И говорит: дайте мне под залог этого ковра деньги. Он стоит, знаете ли, пятьдесят тысяч долларов или даже сто. Они посмотрят и скажут: милый, а как мы это проверим? Может, он дорого стоит. А может быть, не стоит ничего. Никто в этом не разбирается. Если бы к этому ковру прилагалась бумага, к примеру, с Sotheby, подтверждающая, что аукцион готов взять ковер на продажу за такую-то цену, быть может, в российском банке его и приняли бы. И то под большим вопросом.
В 1893 году лондонский Victoria and Albert Museum приобрел самый знаменитый из сохранившихся азербайджанских ковров, известный в науке под названием "Шейх Сафи" за 2 тысячи 500 фунтов стерлингов. "Шейх Сафи" был соткан в 1539 году в Тебризе (Персия) по заказу шаха Тахмасиба для Ардебильской мечети. Тем не менее, когда музейщики узнали, что большие участки ковра повреждены и заменены кусками из другого ковра (который находится сейчас в Los Angeles Country Museum of Art), они сочли, что за ковер переплатили.
Ю.Р.: Допустим, человек намерен приобрести ковер и хотел бы, чтобы количество денег, которые он вложил при покупке, со временем выросло...
Марк Патлис: Сильно не вырастет. Сегодня для этого не самые лучшие времена. Но, если ковер хороший, — стабильный доход он обеспечит. Некоторые люди играют в это как в игру. Покупают Исфаган XV века на одном Sotheby, а потом продают на другом по более высокой цене. Естественно, приводят его предварительно в порядок.
Ю.Р.: Реставрируют?
Марк Патлис: Нет, просто как следует чистят специальными средствами.
Ю.Р.: А как чистят ковры?
Марк Патлис: Ковры чистят вручную специальными щетками, мягким мылом, мягкой водой. Потом аккуратно сушат на специальных растяжках, чтобы ковер не деформировался. Это целая наука. На Западе при каждой ковровой галерее существует реставрация и ручная чистка ковров.
В Москве отреставрировать антикварный ковер частный владелец может только в фирме "Основа", ул. Остужева (Большой Козихинский), дом 7. Стоимость услуг зависит от качества и возраста ковра. Максимальная цена за реставрацию одного квадратного сантиметра ковра — 10 тысяч рублей.
Машинную чистку старых и новых ковров в Москве делает только АОЗТ Комбинат "Орнамент", расположенный по адресу: ул. Милашенкова, дом 4A. Чистка одного квадратного метра шерстяного ковра ручной работы обойдется сегодня в 14500 рублей.
Ю.Р.: А у нас делают такую чистку?
Марк Патлис: Машинная чистка существует, а специальной ручной чистки для уникальных экземпляров, к сожалению, нет.
Ю.Р.: И ваша галерея тоже этим не занимается?
Марк Патлис: Мы делаем. Но специального цеха для этого у нас нет. Поэтому мы чистим небольшое количество ковров, в основном, в летнее время. И, конечно, чистим мы только старые ковры. Дело в том, что ручная чистка ковра стоит на Западе около 20 долларов за квадратный метр. Предположим, мне принесли на чистку новый китайский ковер размером 6 квадратных метров. Куплен он был за 800 или за тысячу долларов. Когда владелец узнает, что за чистку придется заплатить 200 долларов, он от идеи почистить ковер, как правило, отказывается. Ну, и потом сохранять этот новый китайский ковер, чистить его вручную специальным мылом нет никакого смысла. Это же не произведение искусства.
Ю.Р.: А как правильно ковер хранить?
Наталия Некрасова: Самое правильное хранение ковра — использование по назначению. Он должен лежать на полу, висеть на стене или лежать на диване. Главная опасность для ковра — моль. В ковре, который используется, моль никогда не заведется.
Конечно, хороший антикварный ковер надо беречь. Например, не стоит на него ставить стол — под ножками обязательно образуются проплешины. Не следует класть его на проходе. Ни в коем случае нельзя его стирать. Даже если владелец уверен, что красители натуральные.
Дело в том, что на многих старых коврах текут и линяют даже натуральные краски. Например, на туркменских. В Туркмении воды мало, шерсть после окраски промывали плохо, на шерсти оставался избыток краски. Если же ковер все-таки замочили, то сушить его надо ворсом вниз. Тогда краски не затекают.
Ю.Р.: Вернемся к инвестициям. Человек делает следующее: покупает очень-очень хорошего качества современный ковер. При этом он не платит за возраст ковра, рассчитывая на то, что через какое-то время его приобретение станет раритетом и его можно будет продать за большие деньги.
Марк Патлис: Для этого следует разбираться в качестве ковров.
Ю.Р.: Такая покупка выгоднее, чем покупка старого ковра?
Марк Патлис: Ну, конечно, нет. Покупать всегда разумнее старый ковер. Причем, следует еще угадать, какой именно. На нашей территории предпочтительно покупать так называемые русские ковры, то есть русские по происхождению — кавказские, туркменские ковры, а не персидские.
По мнению западных специалистов, некоторые новые ковры могут рассматриваться как объект инвестиций. Среди них: турецкие шелковые ковры Хереке, персидские Кум (особенно высококачественные шелковые), Исфаган и Тебриз.
Из старых ковров интерес в смысле инвестиций в первую очередь представляют: персидские Исфаган, Белудж, Хериз (шелковые), все кавказские, шелковые турецкие, китайские. Стоимость этих ковров увеличивается в среднем на 30% в год.
Ю.Р.: А вероятность появления на отечественном рынке ковров XVI-XVII-XVIII веков существует?
Марк Патлис: Это же страна чудес, здесь все бывает. За шесть лет мне попадались несколько раз персидские ковры XVIII века, турецкие ковры XVIII века. В ужасном состоянии. И как правило, фрагменты. Тем не менее, это дорогие ковры аукционного уровня — уровня Sotheby, Christie's. И это как раз территория инвестиций. Тот, кто купил сегодня на Sotheby какой-нибудь, может быть, не слишком хорошо сохранившийся салорский чувал размером полтора квадратных метра за 10 тысяч фунтов (а я уверяю Вас, что это дешево), продаст его через год за 20 тысяч.
Ю.Р.: Какие типы старых ковров можно купить в России?
Марк Патлис: В принципе, в России может быть все, что угодно. Может быть и французский Обуссон. Может быть и бессарабский ковер. Правда, все это бывает редко. И приобретается моментально.
Ю.Р.: Западноевропейские ковры — французские, английские, фламандские — в России покупают?
Марк Патлис: Нет. А на Западе на эти ковры существует отдельная мода.
Ю.Р.: А русские ковры — курские, пензенские, воронежские и другие?
Марк Патлис: По-моему, этими коврами в мире занимаюсь только я. Не считая музеев, конечно. Никто из местных людей у меня русский ковер не купил.
Ю.Р.: А вообще интерес в мире к этим коврам существует?
Марк Патлис: Очень слабый. Но, я думаю, что в этой стране очередь до русских ковров когда-нибудь дойдет. Они очень хорошо держат интерьер. А сохранилось их очень мало. В отличие от Востока, в России ковры не были предметом роскоши. Если такой ковер протирался, его просто выбрасывали.
Ю.Р.: А сколько может стоить русский ковер?
Марк Патлис: Не знаю. Рынка нет. Может стоить десять тысяч долларов, может стоить тысячу, а может стоить сто долларов. Это зависит от того, кто этот ковер продает, а во-вторых от самого ковра.
Знаменитый русский ковер, выполненный в технике needle-point (вышивка крестом) (2х1,5м) в середине XIX века княжной Натальей Гончаровой был продан в 1995 году на аукционе Sotheby за 70 тысяч долларов.
Ю.Р.: В общем, восточные ковры наиболее популярны во всем мире.
Марк Патлис: Если судить по каталогам Sotheby и Christie's, да.
Ю.Р.: Предпринимаются ли попытки пополнить рынок старых ковров за счет производства подделок?
Марк Патлис: Существуют попытки выдать новый ковер за старый. Однако отличить такой ковер можно невооруженным взглядом — неправильные краски, грубая работа.
У нас в Измайлово, например, турецкие покрывала мануфактурного производства продают как шелковые ручной работы ковры XVIII века. В Турции эти покрывала стоят 15 долларов. Иностранцы их покупают здесь, причем, с большим воодушевлением за 600-700 долларов.
Или еще новые китайские ковры машинной работы выдают за ковры ручной работы. Но продавцы сами часто не в курсе, какие из них машинные, а какие ручные. Сзади все они зашиты мешковиной и выглядят совершенно идентично.
Проблемы подделки ковров как таковой, по-моему, не существует в принципе. На Западе — огромный рынок состаренных ковров. Но вряд-ли кто-то станет от вас скрывать, что это ковер новый.
Подделать же старый ковер невозможно. Это слишком трудоемкое занятие. Если старый, к примеру, азербайджанский ковер небольшого размера можно купить за три тысячи долларов, то подделанный по-настоящему ковер — с натуральными красками, грамотно состаренный и так далее — будет стоить пять тысяч. Заниматься этим всерьез никто не станет.
Подписи
1. Дизайн кавказского ковра "Шихлы" (Казах), сотканного в конце XIX века, отражает представления оседлого человека о мире.
2. Самые ранние из французских ковров Обуссон датируют XVII веком.
3. Туркменский ковер Иомут (первая половина XIX века) отражает мировоззрение кочевника. Фрагмент. Музей Востока.
4. Кавказский ковер Казах (Акстафа) середины XIX века.
5. Лучший способ сохранить ковер — использовать по назначению — стелить на пол, на диван или вешать на стену.
6. Ковровая лавка Мосеса Торосяна в Тифлисе (дагерротип сороковых годов XIX века из архива семьи Матвелашвили, публикуется впервые).