Тридцать миллионов марок — не та сумма, потеря которой означает необходимость экономить на походах в ресторан или путешествиях. Во всяком случае, не для семьи Ремтсма. Яну Ремтсма случалось в последние двадцать лет тратить десятки миллионов и на менее убедительные проекты, чем спасение собственной жизни.
Голубой огонек
Дело было вечером, делать было нечего — кроме как включить программу новостей. Немецкое телевидение, первый национальный канал, двадцать часов ноль-ноль минут, обзор событий дня. 28 апреля 1996-го.
Диктор, как ни в чем не бывало, светским тоном: "Гамбургский миллионер Ян Филип Ремтсма последние несколько часов снова на свободе". Извините, что Вы сказали?
Во-первых, кто он такой, чтобы вытеснять важные политические события из первых минут информационной программы? Во-вторых, что значит "снова" на свободе? За вождение в нетрезвом виде задержали? Или хотел сбежать из ресторана, не расплатившись за устрицы?
Ответ на "во-первых" большинству местных жителей ФРГ известен, "во-вторых" тот же диктор прояснил буквально через пару секунд.
За пять недель до выхода в свет вышеупомянутой телепрограммы Яна Ремтсма... украли.
Как позже выяснилось, похищение стало во многих отношениях рекордным.
История вопроса
В предместье Гамбурга уровень доходов принято "на глаз" определять по высоте забора вокруг дома. Живая изгородь выше человеческого роста вокруг виллы Ремтсма подтверждает, что речь идет о состоянии весьма солидном во всех отношениях.
Странное, как бы по-фински звучащее имя вот уже восемьдесят шесть лет красуется на сигаретных пачках, сигарных коробках и табачных упаковках. "Табак Ремтсма" исправно поддерживал мультимиллионерский статус в четырех поколениях почтенного семейства.
(Единственная осечка случилась, по германской традиции, в середине столетия — отец нашего героя чересчур рьяно делился собственными доходами с мрачным господином по имени Герман Геринг, совершенно не задумываясь о последствиях такой двусмысленной щедрости.)
Ян Ремтсма, единственный наследник империи, будучи господином не только исключительно состоятельным, но и весьма образованным (о чем ниже), постоянно нуждался в уединении и тишине собственного рабочего кабинета.
Рабочий же кабинет представляет собой еще одну виллу, выстроенную в сотне метров от первой. Письменный стол, пара книжных полок — на все на это, знаете ли, тоже нужно место.
Так что каждый вечер, после упомянутых восьмичасовых новостей, он привычно направлялся по тропинке к своей "библиотеке".
Тропинка-то его и подвела 25-го марта этого года.
Трое пренеприятнейших господ, выскочивших из-за поворота, выглядели неблагонадежно и совершенно не вписывались в идиллический ландшафт. Ибо в богатых предместьях как-то не принято гулять в черных масках. Это, в целом безупречное соображение, к сожалению, Яну Ремтсма помочь уже не могло.
После непродолжительного рукоприкладства его бесцеремонно запихнули в машину, припрятанную поблизости, и, завязав глаза, повезли в неизвестном направлении.
То, что глава семьи не вернулся домой, домочадцев не слишком-то обеспокоило — ему частенько случалось терять представление о времени над каким-нибудь захватывающим манускриптом.
Но через несколько часов жена Ремтсма, Анн-Катрин, обнаружила перед домом листочек бумаги с вежливым, но очень недвусмысленным текстом: "Мы похитили господина Ремтсма. Полицию и прессу вмешивать не следует." В качестве пресс-папье — чтобы записку ни в коем случае не сдуло ветром — неизвестные использовали боевую гранату.
Дабы по недоразумению их не приняли за людей несерьезных.
Похвальное слово печати
Разумеется, предостережение не помогло: полицию все равно потихоньку предупредили. А уж полиция поставила в известность mass-media (чтобы какой-нибудь шустрый писака не наткнулся на сенсацию самостоятельно).
И вот тут был установлен первый достойный упоминания рекорд.
Речь не о том, что сумму выкупа первоначально обозначили в двадцать миллионов марок — в Федеративной Германии случались похищения и подороже.
Дело в том, что газетам и журналам сообщили о случившемся. И попросили до поры до времени помолчать — ради безопасности заложника.
И газеты, журналы, радиостанции и телевизионные каналы — так сказать профессиональные трепачи на жаловании — действительно, молчали. Пять недель.
О похищении знали все журналисты Федеративной Республики Германии. В респектабельном Der Spiegel и в последнем из бульварных листков, в котором корреспонденты, кажется, сами способны на убийство, лишь бы получить право напечатать заветный заголовок раньше конкурентов.
Пресса, прогрессивная и реакционная, продажная и неподкупная, желтая, красно-коричневая, розовая и голубая, больше месяца держала язык за зубами, отлично сознавая, что именно она на этом теряет.
Подобного самоотречения история средств массовой информации Европы еще не знала.
Этот олимпийский рекорд коллективной сдержанности в результате, как выяснилось, поразил сограждан гораздо больше, чем то, что похищение оказалось рекордным еще и по длительности и размерам выкупа (дошедшего до беспрецедентных тридцати миллионов).
Дело было, разумеется, не в просьбах полиции. А в самом похищенном Яне Ремтсма — странном гамбургском мультимиллионере.
Именно ради него, а не из уважения к представителям закона, крикливая, прожорливая и беззастенчивая пишущая братия пошла на эти адские муки.
Яблоко от яблони
В табачных фабриках семьи Ремтсма Яну Филипу принадлежал контрольный пакет. Распоряжаться им он имел право по достижении двадцати шести лет.
В гимназию юного Яна Филипа возили на лимузине, что в шестидесятые годы даже среди миллионеров следовало, скорее, считать исключением.
Однако лимузин оказался не в состоянии предотвратить пагубное воздействие классического образования. Об этом, правда, до поры до времени никто не догадывался.
И когда после гимназии выбор выпускника пал на изучение немецкой истории и литературы, ни один из опекунов ничего дурного не заподозрил. В конце концов, юноше следует до поры до времени как-то убивать время.
В свой двадцать шестой день рождения Ян Ремтсма был торжественно приглашен в отцовский кабинет и официально объявлен хозяином.
Он бросил беглый взгляд на конторские книги, телефоны, письменные столы и тихо объявил, что все это будет незамедлительно продано, как только найдется подходящий покупатель.
К своему полнейшему ужасу попечители обнаружили, что годы знакомства с классической и современной литературой превратили респектабельного капиталистического отпрыска в свободомыслящее отродье с революционными замашками.
Нет-нет, он не был фанатиком вооруженной борьбы. Просто мысль о том, что следует посвятить собственную жизнь умножению денег, которые и без того уже невозможно истратить, — мысль эта Яну Филипу Ремтсма была совершенно невыносима.
Его мутило при одном воспоминании об эксклюзивных гольф-клубах. Равно как и перспектива напиваться эксклюзивно изысканными коктейлями на вечеринках, сталкиваясь в эксклюзивно роскошных отелях с такими же эксклюзивно несносными миллионерами, каким был его отец.
И это в то время, как в портовом городе Гамбурге столько уютных книжных лавочек, кафе и кабачков, где можно примоститься в прокуренном углу с длинноволосыми приятелями по университету, читать стихи, спорить о боге, вечном мире, истине, справедливости etc., etc.
Выручив за свое наследство триста пятьдесят миллионов марок, Ремтсма нашел порядочного финансиста и предоставил ему всю заботу об этих миллионах. Финансист действительно оказался порядочным. Через несколько лет триста пятьдесят миллионов превратились, кажется, в семьсот.
Построив себе отдельный дом под библиотеку, купив небольшую дачу в Швейцарии и автомобиль марки Volvo, Ян Ремтсма понял, что его материальные потребности решительным образом удовлетворены.
Пришло время расходовать миллионы на других.
Не поймите нас превратно — Ян Филип, серьезный человек, отец семейства, филолог и философ, никогда не стремился швырять отцовские деньги на ветер.
Просто он стал платить за то, на что у других не хватало денег. Прогрессивные выставки, левые журналы, целый институт социальных исследований были оплачены деньгами табачной империи. Он проделывал это с той же непринужденностью, с какой в гамбургских барах платил за пиво для своих менее обеспеченных друзей.
Он отказывался фотографироваться, не претендовал на лидерство даже в литературных кружках, избегал публичных выступлений, и вообще — по определению одного журналиста — был так незаметен, что это уже стало бросаться в глаза.
В газетных заголовках Ян Ремтсма впервые появился в середине восьмидесятых, когда в очередной раз решил со смыслом употребить собственные миллионы.
Речь шла о радикально настроенных бездомных молодых людях. Которым гамбургские квартиры были совершенно не по карману, так что они самочинно заняли несколько домов на улице Портовая в центре города.
Улица на некоторое время превратилась в жизнерадостную и безалаберную коммуну рядом с восхитительно благоухающим Рыбным рынком.
Но как нетрудно догадаться, вскоре появилась героическая полиция. И место действия стало подозрительно напоминать поле какой-нибудь небольшой, но весьма яростной битвы.
Ян Ремтсма обратился к муниципалитету с просьбой позволить ему... купить пресловутую улицу, дабы молодежь по-прежнему могла бесплатно жить на уже занятой территории. Муниципалитет отказал.
Так вот, именно этого человека, которого почти никто не знал в лицо, а случайный встречный принял бы за скромного университетского профессора, и сочли идеальной кандидатурой на роль жертвы похищения.
Вероятно, правильно рассчитав, что тот, кому не жаль было отдать несколько десятков миллионов на гамбургских бездомных, и двадцать миллионов за собственную жизнь вряд ли пожалеет.
Следует отметить, если похищение в результате и продлилось пять недель — не скупость г-на Яна Ремтсма была тому причиной.
В темнице сырой
Полицейских в "деле Ремтсма" было около сотни. Похитителей, кажется, около пяти.
Задним числом так и подмывает заметить: в профессиональной подготовке органы правопорядка несколько проигрывали бандитам. Если Ян Ремтсма и вернулся домой живым, скорее, это заслуга его похитителей.
Они весьма корректно позаботились о том, чтобы "клиент" не имел ни малейшей возможности опознать их в дальнейшем. По принципу "меньше знаешь — крепче спишь".
В присутствии пленника бандиты всегда оставались в черных масках. И разговаривали исключительно по-английски. А во время телефонных переговоров с его семейством прибегали к помощи хитроумного аппарата, искажающего голоса до неузнаваемости.
Лампа в подвале, где Ремтсма провел все пять недель закованным в цепь, работала от батарейки — электричество было предусмотрительно вырублено, дабы миллионеру не пришло в голову, например, покончить с собой в припадке безумия.
Таким образом, похитители прямо-таки были озабочены тем, чтобы действительно вернуть Яна Филипа семье в обмен на деньги. Так как это был простой business, никакого желания обижать или, хуже того, уничтожать свидетеля у них не имелось.
Что касается полиции...
Первая попытка передать двадцать миллионов сорвалась по неизвестной причине. И хорошо, что сорвалась.
Нетривиально мыслящие полицейские эксперты-химики подготовили банкноты таким образом, что через семьдесят часов после передачи деньги должны были окраситься в багровые тона.
Разумеется, преступникам это обстоятельство чрезвычайно испортило бы настроение. Вот только, если Ремтсма через семьдесят часов еще не был бы отпущен на волю, ему тоже пришлось бы невесело.
Вторую попытку провернули с неменьшим блеском.
Ловкие полицейские техники запрятали в предназначенной для встречи машине электронный датчик. Заверяя, что обнаружить его не удастся ни одному преступнику. Как выяснилось позднее, датчик немедленно вывалился из тайника и болтался в багажнике у всех на виду.
К тому же замаскированный полицейский, сопровождавший посредника, забыл дома паспорт, хотя передача была назначена за границей Германии — в Люксембурге. Так что на условленное место посредник и двадцать миллионов опоздали.
Мешок с банкнотами весом в тридцать килограммов оставили лежать, как было условлено. Двое полицейских, замаскированных под туристов, вели наблюдение.
Через несколько часов никто так и не появился — "туристы", пошевелив мозгами, забрали мешок и уехали.
Далее жена Ремтсма должна была объяснять бандитам, куда делись деньги. Напрягши воображение, полицейские создали блистательный комикс, рассчитанный на окончательно выживших из ума:
мешок (напоминаем — 30 килограммов) случайно нашли два игравших на улице мальчика. А в мешке, кроме двадцати миллионов, был (случайно, понятное дело) адрес жены Ремтсма. Честные мальчики отнесли деньги в полицию.
Не знаем, какую историю вконец измученная Анн-Катрин рассказала. Известно лишь, что после этого приключения сумма выкупа возросла до тридцати миллионов.
Анн-Катрин попросила полицию прекратить свою любезную помощь. Было нанято частное агентство безопасности, которое проинструктировало новых посредников. Тридцать миллионов вместе с автомобилем оставили в лесу. Через пару часов автомобиль исчез.
Еще через двое суток, за пять минут до полуночи, Ян Филип Ремтсма, в каком-то совершенно незнакомом месте, позвонил в первую попавшуюся дверь и сказал: "Вы не поверите, меня похитили бандиты". Ему действительно не поверили, но по телефону позвонить все-таки разрешили.
Рассказывают, когда похитители высаживали Ремтсма из машины, он сказал главе банды: "Никогда так больше не делай. Даже если у тебя снова кончатся деньги."
А на замечание "ну, тебе-то жаловаться не на что, у тебя был вариант-люкс" раздраженно ответил: "Дай мне свою визитную карточку. Если кто-нибудь из моих друзей захочет, чтобы его украли, я порекомендую тебя."
Мило. Жаль, что подобные жемчужины остроумия, как правило, придумывают задним числом.
Во всяком случае, машину, в которой лежали тридцать миллионов, вскоре обнаружили в кювете. На сидении лежала записка: "Все о'кей. Извините за помятый бампер".
Полиция уже послала владельцу машины — другу Ремтсма — штраф на семьдесят пять марок. За стоянку в неположенном месте.
Ангелина Сирина
Подписи
1. Отец нашего героя — Филип Ремтсма чересчур уж рьяно делился собственными доходами с мрачным господином по имени Герман Геринг
2. 26 марта супруге г-на Ремтсма прислали эту полароидную фотографию. Хорошо виден один из похитителей (слева) и газета Bild (в руках у жертвы) в качестве доказательства, что этого числа похищенный еще был жив. 3. Маршрут г-на Ремтсма на территории собственной усадьбы в день похищения.
Пункт 2 — встреча с неизвестными в масках. Пункт 3 — машина похитителей.
4. Жена Ремтсма, Анн-Катрин, обнаружила перед домом листочек бумаги с вежливым, но недвусмысленным текстом. В качестве пресс-папье неизвестные использовали боевую гранату. 4. В табачных фабриках семьи Ремтсма Яну Филипу принадлежал контрольный пакет.
5. Анн-Катрин Шеерер, жена Филипа Ремтсма, переписывалась с похитителями в рубрике объявлений газеты Hamburger Morgenpost.