Он сделал популярными группу "Браво" и Валерия Меладзе. В двадцать восемь лет он получил национальную премию "Овация" в номинации "лучший продюсер". Он оценил свое состояние в несколько миллионов долларов, считая при этом, что еще слишком молод, чтобы думать о том, как сколотить капитал.
С Евгением Фридляндом беседует Илья Нагибин.
И.Н.: Некоторое время назад вы стали участником публичного, мягко выражаясь, спора с Юрием Айзеншписом. Спор сопровождался довольно резкими выпадами сторон. Оспаривался термин "продюсер" и персоны, имеющие право носить этот титул. Так кто же такой "продюсер", по-вашему?
Евгений Фридлянд: Когда появилась статья, в которой Айзеншпис сказал, что продюсеров у нас в стране только двое — он и Алибасов, — а вот остальные, в частности, я и Гройсман, "филармонические каталы", — меня это задело.
На вопрос, "кто из наших артистов достоин того чтобы быть на эстраде?" я в телепрограмме "Овация" сказал что-то вроде того, что "Влад Сташевский вместе со своим продюсером — ошибка природы".
В этот день дома случился обвал звонков. Спрашивали: "Ну, что Айзеншпис уже звонил?" Он не позвонил, и я думаю, на этом наши взаимоотношения исчерпаны.
По большому счету, в нашей стране вообще продюсеров нет. Продюсером на Западе считается тот человек, который занимается сведением альбома, поиском правильного звука, фильтровкой аранжировки. То есть человек, который отвечает за продукт, называемый альбомом.
Это не тот, кто вкладывает деньги или раскручивает артиста. Этим занимается выпускающая компания, которая подписывает контракт и вкладывает в это деньги. Промоутер — тот человек, который организует концерты. Менеджер — человек, который выполняет административные функции. Импрессарио — вот, пожалуй, самое правильное слово — человек, который представляет интересы артиста и решает где ему появиться, а где нет.
Но поскольку Айзеншпис и Алибасов уже называли себя продюсерами и занимались тем же самым, чем я занимался с "Браво", было бы уместно и меня называть продюсером.
Я никоим образом не пытался и не пытаюсь оскорбить Айзеншписа. Что ж, если музыка, которая пишется для Сташевского, кому-то нужна — значит имеет право на существование. Просто те, кто занимается такой музыкой — развращают вкус. В свое время "Автограф", ДДТ, "Диалог", "Машина времени" все-таки старались играть музыку, которая хоть как-то сопрягалась с интеллектом.
(В этот момент в студии, где происходит разговор, появляется ее хозяин Аркадий Укупник)
Евгений Фридлянд: Если вот г-н Укупник поет такие песни, значит он такой и есть на самом деле.
Аркадий Укупник: Я написал Сташевскому отличные песни, их даже Пугачева одобрила.
Евгений Фридлянд: Дело даже не в том, что именно поет Сташевский. Ему пишут талантливые композиторы: Матецкий, Укупник. Суть в том, что Сташевский просто не артист.
Аркадий Укупник: Зато он симпатичный.
Евгений Фридлянд: Симпатичный для кого?
Аркадий Укупник: Для девчонок.
Евгений Фридлянд: Для каких?
Аркадий Укупник: Для пятнадцатилетних.
Евгений Фридлянд: В этом-то и вопрос. Если он нравится тринадцатилетним, он должен их чему-то учить, а он им несет ширпотреб.
Аркадий Укупник: То есть как это ширпотреб?. Он несет им хорошие песни. Мои.
Евгений Фридлянд: Что касается его красоты — я ставлю этот факт под большое сомнение.
Аркадий Укупник: У вашего артиста тоже есть недостатки.
Евгений Фридлянд: У моего артиста есть много достоинств, которые перекрывают его недостатки. А Сташевский работает под фонограмму, он петь не умеет вообще.
Аркадий Укупник: Мы все работаем под фонограмму.
Евгений Фридлянд: Ты умеешь играть на пианино?
Аркадий Укупник: Умею.
Евгений Фридлянд: А он умеет?
Аркадий Укупник: Даже если у него плохо получается, он может две недели позаниматься с преподавателем и будет играть вполне удобоваримо.
Евгений Фридлянд: Удобоваримо! Есть миллион людей, которые талантливы и двадцать лет как играют.
Аркадий Укупник: Но артист Меладзе статичный, неартистичный, что, правда, с лихвой перекрывается отличным голосом, шикарными песнями и душевностью, а вот в смысле внешности он требует доводки.
Евгений Фридлянд: Он, может, и требует доводки для тех, кто хочет видеть на сцене Алена Делона.
И.Н.: А что для Вас главное? Финансовый показатель?
Евгений Фридлянд: Музыка искренняя, честная приносит гораздо больше дивидендов. В Артиста Меладзе вложили 200 тысяч долларов. Его концерт стоит 7 тысяч долларов. Он работает 20 концертов в месяц. А вот артист Сташевский, в которого вложили "под миллион", стоит 4 тысячи и работает 10 концертов.
(Г-н Укупник бормоча: "Меньше чем миллион..." удаляется, изображая крайнюю занятость).
Евгений Фридлянд: У нас есть куча артистов, у которых вообще нет продюсеров — Дима Маликов, Юрий Антонов — им вообще никто не помогал. В том, что Меладзе стал "звездой", только на пятьдесят процентов моя заслуга. Его просто невозможно было не раскрутить.
И.Н.: Так какими же все-таки критериями, по-вашему, должен руководствоваться продюсер, "конструирующий" своего артиста?
Евгений Фридлянд: На Западе, наверное, так и поступают как Айзеншпис: находят человека с приятным лицом, чтобы он умел двигаться и прочее, покупают песни, нанимают постановщика, который делает шоу.
Но какого артиста на Западе ни возьми — Майкл Джексон, Мадонна — это личности! И если заказывается композитору песня, он над ней работает по 25 часов в сутки, а не как у нас: "тяп-ляп"...
И.Н.: Должен ли продюсер иметь музыкальное образование? Есть ли оно у Вас?
Евгений Фридлянд: В детстве я четыре года играл на пианино. Как ребенок из приличной семьи. Принудительно. Я искал тогда способ, как мне этого избежать. Сказал родителям, что буду играть только на скрипке, а на пианино играть не хочу. И когда меня опять повели в музыкальную школу, дали в руки скрипку и попросили что-то там пальцами изобразить, я так изобразил, что мне сказали: "нет у этого парня никогда ничего не получится".
Продюсер должен очень хорошо разбираться в музыке. Не обязательно, чтобы он был музыкантом. Даже лучше, чтоб он им не был. Потому что, если он хорошо разбирается в нотах и аранжировках, он не в состоянии понять, что необходимо народу. Мнение профессионала часто расходится с мнением зрителя.
И.Н.: Как Вы решаете проблему репертуара своего артиста?
Евгений Фридлянд: Для Меладзе и музыку, и тексты пишет брат Константин. Они вместе выросли, вместе учились в школе, ходили в один институт, жили в одном общежитии. Костя очень хорошо чувствует Валеру, а Валера — Костю. То, что они делают вместе, — очень искренне. Именно это "цепляет". Это не наиграно. Это не куплено.
И.Н. Вы платите за эфиры? Какой сейчас порядок цен?
Евгений Фридлянд: Самые дешевые эфиры на TV-6 — от 150 долларов, самые дорогие в "Песне года" — до 5 тысяч долларов.
И.Н.: Как начинался ваш путь в эту странную профессию?
Евгений Фридлянд: Я родился в Кемерово. Поступил в медицинский институт. Потом попал в армию. И, пожалуй, именно там обнаружились мои организаторские способности. Может, это связано было с тем, что мне хотелось этим заниматься, а может и с тем, что тот, кто занимался как бы творчеством... в армии получал определенные льготы. Можно было на зарядку не ходить, то-се...
Я этим воспользовался. Я написал большой сценарий и стал постановщиком праздника под названием "День принятия присяги". Позже я был так или иначе связан с нашим дивизионным ансамблем.
Вернувшись из армии, я поучился некоторое время еще в институте, но почувствовал, что отбывание восьмичасовой трудовой повинности — не для меня. Гораздо интереснее заниматься собственным делом. Тогда это еще не называлось бизнесом. И никто нас не называл бизнесменами.
Я занимался делом весьма прозаичным. Это был 1987 год. Тогда только появлялись видеосалоны. И я тоже открыл свой. Зарабатывал по 50 рублей в день, когда вся страна — 300 в месяц. Но через некоторое время понял, что мне не любопытно этим заниматься, и что деньги для меня — не самоцель.
Тогда открывалось много молодежных центров при комсомольских организациях. Я попал в один из таких центров при кемеровском обкоме комсомола. Тогда же возникали так называемые концертные кооперативы, которые возили на гастроли артистов. Как правило, низкосортные шоу типа "Ласкового мая". Наш молодежный центр занимался известными рок-коллективами — "Кино", "ДДТ", "Бригаду С"... Тогда мы и денег заработали. И в городе был общественный резонанс. Потом был конкурс "Королева красоты", который я организовал.
И.Н.: По линии комсомола?
Евгений Фридлянд: В принципе да, но мы тогда уже зарабатывали деньги и делали все это не ради какого-то там энтузиазма.
Но я опять почувствовал что мне стало тесно. Я всегда меняю место работы, когда мне становиться тесно в том бизнесе, которым занимаюсь.
Мне было двадцать два. Я пошел к директору филармонии, не будучи с ним знаком. Говорю: "У вас филармония загнивает. Концертов нет, гастролей нет, помещение пустует, ничего не происходит. Давайте что-нибудь делать. Купим хорошую аппаратуру, будем устраивать гастроли." Директор, поскольку помещение действительно пустовало, выделил мне целый этаж.
И что? Все так сразу и получилось? На голом месте? А деньги откуда?
Евгений Фридлянд:Мы стали всерьез заниматься компьютерами. Были, пожалуй, самой серьезной фирмой в Сибири во время "всеобщей компьютеризации". Заработали, по тем временам, очень большие деньги и решили, что пора заняться музыкой. Точнее, я решил.
И стал строить студию. Поехал в Москву, посмотрел как это делается. В общем, я ее сделал. Все, казалось бы, было сделано: студия была, группы, по телевизору показывали, по радио крутили, газеты писали... Но я благодарен судьбе, что она всегда сводила меня с людьми, которые помогали двигаться вперед, делать новый шаг.
И.Н.: С кем, конкретно?
Евгений Фридлянд: С моим звукорежиссером — Женей Рязановым, например. В свое время он был клавишником группы "Диалог". Я еще помню, как в детстве ходил по нескольку раз на концерты "Диалога". Тогда ведь не было ни пластинок, ничего. Рок не показывали по телевизору. Я познакомился с Женей и меня распирало любопытство где сейчас "Диалог", где его руководитель Ким Брейтбург. Это была тогда недосягаемая "звезда" рок-сцены. Даже девчонки, когда знакомились с парнями из других школ, говорили: "а я сестра Кима" — это было для нашего города просто "супер".
Так вот, Женя и говорит: "Сейчас Ким на гастролях в Германии — должен через неделю приехать". В общем, мы познакомились, и Ким предложил сотрудничать. Мы записали в моей студии новый альбом. Причем, он вышел потом в Германии на компакт-диске, который назывался "Осенние крики ястреба". Кстати, это альбом, где из тринадцати песен "Диалога" одиннадцать пел Валера Меладзе. Его нашел Ким в Николаеве.
Я сделал большие гастроли "Диалога" по Кузбассу. Мы отработали только в одной области порядка 40 концертов с переаншлагами, и Ким предложил мне возглавить все дело. А через год после нашего знакомства я предложил Киму сделать большие праздники, посвященные 20-летию "Диалога".
Это были грандиозные праздники в Кемерово, где "Диалог" проработал почти десять лет, в Николаеве, где они родились, и в Москве, в "России". Там были и "Машина времени", и Крис Кельми, и Алексей Глызин, и возродившаяся после ухода Жанны Агузаровой группа "Браво". Туда только-только пришел Валера Сюткин и они записали песню "Вася". А Ким дружил с Хавтаном. Тогда же он меня с ним и познакомил.
И.Н.: Кто все это финансировал?
Евгений Фридлянд: Все финансировал я. На эти мероприятия я потратил тогда 150 тысяч рублей. Для сравнения — концерт артиста номер один — Аллы Борисовны Пугачевой — стоил тогда 15 тысяч рублей. А самые крутые рокеры, собиравшие аншлаги, — ДДТ — стоили 9 тысяч рублей. Это был 1991 год.
Все у Кима спрашивали, а кто, мол, это все делал? Меня в Москве тогда никто не знал.
И.Н.: Это затраты. А как обстояло дело с зарабатыванием денег? Что случилось с компьютерным бизнесом?
Евгений Фридлянд: Бизнес мой продолжался. Я вернулся в Кемерово. Вдруг началась реорганизация местных властных структур. Многие работники обкомов, горкомов потеряли места. Новые власти подумывали, куда же их девать. Словом, было создано некое совместное предприятие, куда пристроили этих чиновников.
Но им же нужно было как-то и зарабатывать. Как? Из бюджета выделили деньги и в уже почти присоединенной к ФРГ ГДР были закуплены компьютеры Robotron, которые никому здесь не были нужны. И их никто не покупал.
Тогда в области вышел закон, что все, кто торгует компьютерами, должны платить какой-то грандиозный налог, а освобождается от налога только эта самая новоиспеченная организация. Причем, этот закон вступал в силу задним числом. Мой бизнес потерял всякий смысл.
И.Н.: Публика знает вас по работе с группой "Браво". Как вы оказались в столице?
Евгений Фридлянд: Как раз на Новый год я оказался у родителей в Москве...
И.Н.: Ваш отец, по-моему, адвокат.
Евгений Фридлянд: Да. Достаточно, кстати, известный. Он входит в число пятидесяти лучших адвокатов Москвы. Мама — инженер. Сестра тоже юрист. Правда, в Канаде.
И.Н.: В то время Вы уже были знакомы с Хавтаном...
Евгений Фридлянд: Так вот. Неожиданно звонок: Сюткин. "Мы с Женей хотели бы с тобой встретиться". Они приехали на следующий день, сказали, что расстались со своим директором Андреем Агаповым и лучше меня кандидатуры не видят.
Я сказал, что никогда этим не занимался и не знаю — получится или нет. Они: давай попробуем.
Мы заключили тройственное соглашение. Мы — это я, Сюткин и Хавтан — акционеры. Мы вместе делаем одно общее дело и дивиденды делим соответственно на троих.
И в принципе, все шло очень хорошо. Но, наверное, все-таки не нужно, когда делаешь бизнес, играть в дружбу. Или очень четко устанавливать границы: где кончаются деньги и начинается дружба...
И.Н.: Вы как-то сказали, что с "Браво" было все сделано и оставалось только лежать на диване и получать дивиденды...
Е.Ф.: Да. Но я благодарен судьбе, Жене Хавтану и Валере Сюткину. Тот опыт, который я приобрел, работая в "Браво", бесценен. Там было все сделано правильно: во-первых, это "живой" коллектив (их в стране очень мало), во-вторых, было раскручено не просто имя коллектива или "лицо", которое везде показывают, как это обычно бывает, а именно творчество, музыка.
И.Н.: Развод с "Браво" происходил довольно нелицеприятно, и в этом деле не последняя роль принадлежала прессе.
Евгений Фридлянд: В мае 1994-го внутри коллектива начались распри, причем, не связанные со мной. Валера решил, что нужно двигаться вперед и написал несколько песен. Хавтан знал, что песни написаны, но не хотел, чтобы их исполняла группа "Браво". Говорил, что "они "не дотягивают". Хавтан очень ревностно относится к написанию песен и никого не допускает к этому процессу. Когда мы были на гастролях в Риге, Сюткин решил их показать. Но как? Когда настраивали "аппарат", Валера поставил свою кассету, а Хавтан в это время был на сцене. Хавтан бросил гитару и молча ушел.
Через некоторое время начался разговор: "Что да как ты собираешься делать?" Валера сказал, что не хочет уходить из "Браво", но хотел бы заниматься параллельно сольной карьерой. А у Хавтана уже был горький опыт, когда Жанна занималась сольной карьерой, и он не хотел этого допускать. Возникли "напряги". Хавтан даже объявил: работаем последний месяц и расходимся, что, мол, он не хочет работать в таком коллективе. Мне стоило огромных трудов их помирить.
И.Н.: В чем же все-таки основная причина развала "Браво"?
Евгений Фридлянд: Хавтан стал считать чужие деньги. Мы получали практически поровну. По представлениям Хавтана, он должен писать музыку и ездить на гастроли, Фридлянд уже ничего не делает (всегда легко говорить, что кто-то другой ничего не делает), а Сюткин получает столько же денег, но попутно делает сольную карьеру. Получалось, что мы будем получать больше, чем он. (Я в тот момент уже начал заниматься Меладзе). То есть у нас, как бы, оказались побочные заработки. Его это, очевидно, не устраивало.
И.Н.: Я прекрасно помню статью в МК. Честно говоря, создавалось впечатление, что статья выражала ваши интересы, и вы каким-то образом были к ней причастны.
Евгений Фридлянд: Хинштейна всегда интересуют скандалы. Он что-то выяснил у одного, что-то у другого, составил свое личное впечатление и написал статью. Сказать, что я имел к ней какое-то отношение — неправильно. Я ее прочитал уже в газете. Она оказалась последней каплей в наших отношениях.
Когда она вышла, музыканты были на гастролях, и я встречал их в аэропорту. А Хавтану, видимо, передали текст по факсу или прочитали по телефону, потому что когда он приехал, он уже знал о ней и был в сильном напряжении.
И.Н.: Однако через некоторое время в том же издании появилась другая статья полярного содержания, где фигурировала фраза Хавтана, что "вы им уволены"...
Евгений Фридлянд: Он не имел права так говорить... Он уволить меня не мог. Мы вместе были акционерами.
Он сказал тогда: "Ты подумай и выстави свои финансовые требования". Потому что, действительно, мои деньги были вложены в проект. Я уже потом понял, что поступил очень скромно. Какую-то там цифру назвал, которую я истратил на promotion, на клипы, на фильм о "Браво"... Хавтан, надо сказать, отработал эти концерты, отдал деньги, на этом мы распрощались.
И.Н.: И для вас начался проект с Валерием Меладзе?
Е.Ф.: Никакого Меладзе еще не было. Я ходил с кассетой, долбился во все двери. Я был и в ВИДе, и в Лис'С и в АРСе. Говорил: "Смотрите, какой талантливый парень, какая классная музыка, какой голос. Давайте что-то делать вместе. Готов поделиться дивидендами".
Все говорили — "нет это не пойдет, это народу не интересно". А денег сделать серьезный promotion тогда не хватало. Наше дело превращалось в серьезный бизнес, с десятью тысячами долларов уже ничего нельзя было сделать.
Но в этот момент ко мне обратилась группа "Парк Горького". Позвонил Леша Белов и сказал, что хочет, чтобы им сделали тур по России. Никто до меня этим не занимался, а я делал тур Агузаровой.
И.Н.: Говорят, этот тур был очень для вас убыточным. На самом деле?
Евгений Фридлянд: Просто мы делали три вещи одновременно: promotion группе, promotion туру и отдельно сам тур. Если бы разделили бюджеты, такого вопроса не возникало бы. Для того чтобы делать тур, нужно чтобы артист был уже популярным. "Парк Горького", в принципе, тогда плохо знали. Я считаю, что мы вообще начинали с нуля. К тому же был человек, который финансировал весь проект, и который требовал чтобы билеты на концерты стоили 10 долларов. По тем временам это была нереальная для нашей страны цена.
Но концерты прошли с грандиозным успехом. Во дворцах спорта были переаншлаги. В Тольятти на концерте было шесть тысяч человек. Мы возили с собой две "фуры" аппаратуры, такое количество техники даже в Москве мало кто использует. Я точно знаю, что ребята из "Парка Горького" довольны этим туром, рекламой и тем пафосом, который они на нем заработали.
И.Н.: А для вас лично этот проект был прибыльным?
Е.Ф.: Я занимался, по сути дела, благотворительностью. Я не вкладывал свои деньги в "Парк Горького". Просто у меня есть голова, в ней есть мозги, и это составляет некоторую собственность. Которая стоит денег. То, что я должен был получить, было в то же дело и вложено.
И.Н.: Когда же появился проект Меладзе?
Е.Ф.: Когда я приехал из тура, я решил, что проект с Меладзе наиболее перспективен. Все получилось очень быстро за три-четыре месяца: в январе мы начали, а в апреле Валера уже ездил на гастроли. Все было очень грамотно просчитано: что снимать, как снимать, где показывать, что говорить.
И.Н.: Кроме шоу-бизнеса и бизнеса компьютерного Вы занимались чем-нибудь еще? Как Вы заработали свои "первые трудовые"?
Евгений Фридлянд: Первые деньги я заработал после восьмого класса. Я пошел летом работать почтальоном. И за два месяца, как сейчас помню, заработал 160 рублей. Я никогда в жизни столько денег не держал и больше половины истратил на подарки родственникам.
И.Н.: Теперь у вас наверняка солидное состояние...
Евгений Фридлянд: Думаю, я еще не в том возрасте, чтобы думать о том, как сколотить состояние. Мое состояние — то что я умею делать. Мои проекты. Я возглавляю компанию Rise-концерт, которая занимается турами по стране. Состояние компании — несколько миллионов долларов. Я — один из ее учредителей. Мне принадлежит половина.
Есть счет в Инкомбанке. Есть — в банке в Монреале. Существуют кредитные карты, которыми я пользуюсь, потому что это очень удобно. VISA Инкомбанка, MasterCard и American Express — City-Bank.
И.Н. На что Вам доставляет удовольствие тратить деньги? Вы как-то рассказывали, что приобрели земельный участок в районе Апрелевки по тысяче долларов за сотку. Помнится, планировалось строительство дома...
Евгений Фридлянд: Пока строительство заморожено. Земля стоит нетронутая. Нужно все строить самому, а руки не доходят. Один из учредителей нашей компании Rise-music, — "Росремстрой", — будет распродавать большой дачный поселок, для нас будут льготные условия. Скорее всего, я куплю там дом канадского типа.
И.Н.: Недавно Вы обмолвились, что не понимаете людей, которые скупают в Москве недвижимость, покупают огромные квартиры. Вы предпочитаете скромное жилье?
Евгений Фридлянд: У меня трехкомнатная квартира в типовой двенадцатиэтажке. Как раз недавно Валера Меладзе купил себе большую шестикомнатную квартиру в новом "элитном" доме, я поехал ее смотреть, и мне тоже захотелось расшириться. Но неожиданно стало грустно уезжать из своей квартиры. Я там как-то прижился. И к району, и к зеленому двору. Жена меня подбила просто сделать в квартире перепланировку и ремонт.
И.Н.: Автомобильная тема все та же?
Евгений Фридлянд: Да. Зимой я езжу на темно-зеленой Alfa Romeo 155, летом — на алом Ford-cabrio. Есть большое желание купить Mercedes, но я прекрасно понимаю, что, с моей привычкой бросать машину возле дома, Mercedes там долго не простоит. Поэтому, наверное, остановлюсь на достигнутом. Хотя, может быть, и поменяю машину. Возможно, куплю SAAB-9000.
И.Н. Вы по-прежнему придерживаетесь западного принципа — отдыхать два раза в год?
Евгений Фридлянд: Да. Летом езжу на Кипр, а зимой — в Таиланд.
И.Н.: С семьей?
Евгений Фридлянд: Да. С супругой Натальей и дочкой Катей. Дочь, кстати, снималась в клипе Валерия Меладзе "Ночь накануне Рождества".
И.Н.: В отличие от многих интервьюируемых Вы достаточно откровенны в своих ответах. Вы не боитесь проблем с налоговой инспекцией?
Евгений Фридлянд: Я всегда исправно платил налоги со всего своего бизнеса. Потому что налоги были разумными. Но когда налоги составляют 80 процентов от доходов — понятно, никто их платить не станет.
Ситуация такая: на сегодняшний день мы находимся вне зоны интересов налоговой инспекции и криминальных структур, потому что, если грамотно заполнять налоговую декларацию, получается что расходов в пять раз больше, чем доходов.
И.Н: Шоу-бизнес считается вторым по прибыльности после нефтяного. Но как и в любой сфере деятельности и здесь существуют убыточные проекты. В чем секрет ваших коммерческих удач?
Евгений Фридлянд: "Раскрутка" артиста — бизнес выгодный. При двух условиях: если артист талантлив и если продюсер умеет правильно распорядиться деньгами.