Дело о криминальных трупах

$250 тыс. заработал патологоанатом Майкл Бейден, пытаясь добиться оправдания продюсера Фила Спектора, который подозревался в убийстве. Бейден был далеко не первым судмедэкспертом, заработавшим славу и немалые деньги на вскрытии криминальных трупов. Его коллеги время от времени становятся настоящими звездами, поскольку сильнее других участников полицейских расследований напоминают литературных великих сыщиков, столь любимых публикой.

ТЕКСТ КИРИЛЛ НОВИКОВ

Безмолвный свидетель

В начале ХХ века Бернард Спилсбери стал настоящей знаменитостью. О нем писали газеты, ему платили звездные гонорары, а в 1923 году его даже посвятили в рыцари. Спилсбери звали на помощь, когда Скотленд-Ярд заходил в тупик, что случалось довольно часто, а газетчики называли его истинным Шерлоком Холмсом. Однако этот человек вовсе не был частным детективом. Он был патологоанатомом — экспертом по вскрытию и специалистом по установлению причины смерти. Слава и успех пришли к нему после нескольких громких дел, его даже стали называть основателем современной судмедэкспертизы. Впрочем, едва ли он заслуживал эти лавры, ведь у него были весьма достойные предшественники.

Первым судмедэкспертом, задокументировавшим свои подвиги, был китайский судья Сун Цы, написавший в 1248 году трактат под названием "Собрание случаев исправления несправедливости". Фактически это был учебник по проведению следственных действий, включая вскрытие трупов жертв. Судья писал: "Судебный врач должен был серьезным, сознательным и очень ответственным, поскольку ему надлежит лично осматривать каждый труп и каждого раненого... Недолжно уклоняться от вскрытия разложившихся тел из-за неприятия трупного смрада".

Сун Цы обобщил собственный опыт, а также опыт своих коллег, описав, в частности, первый известный случай, когда судмедэксперту удалось изобличить убийцу. В 1235 году в одной китайской деревне был найден труп крестьянина, убитого чем-то острым. Чиновник, взявшийся за дело, начал со следственного эксперимента: он испытывал на тушах животных разные режущие предметы, пока не понял, что раны, имевшиеся на трупе, мог оставить только серп, каким собирают урожай риса. Затем дознаватель потребовал, чтобы крестьяне принесли свои серпы и выложили их на площади. Вскоре обнаружилось, что один из серпов привлекает большое количество мух. Хозяин орудия труда не выдержал и сознался в убийстве.

Европа сильно отставала от Китая в деле становления судебной медицины. Анатомия начала делать первые робкие шаги лишь в эпоху Возрождения, а познаний в области химии и медицины еще долго недоставало, чтобы точно установить причину смерти. Осмотр трупа вел к поимке преступника лишь в тех случаях, когда убийца совершал очевидный промах. Так было, например, в 1784 году в английском Ланкастере, когда некий Джон Томс был арестован по подозрению в убийстве Эдварда Калшоу. Жертва была найдена с огнестрельной раной в голове, а в ране обнаружился бумажный пыж, сделанный из обрывка газеты. Томса обыскали и нашли в его кармане газету, из которой был вырван именно тот кусок, который пошел на изготовление пыжа. Преступник был осужден.

Между тем потребность в профессионалах, способных с научной точностью указать причину смерти, росла год от года. В XVII и XVIII веках многие владельцы крупных состояний отправились в мир иной оттого, что их наследникам хотелось поскорее заполучить их богатство. Излюбленным средством убийц из хорошего общества был мышьяк, или порошок наследования, как его называли тогдашние острословы. Установить присутствие мышьяка в теле усопшего было практически невозможно до 1773 года, когда шведский химик Карл Шееле научился обнаруживать следы этого яда в желудках жертв. Однако метод Шееле работал лишь в тех случаях, когда отравитель сыпал слишком много яда. Так, в 1832 году англичанин Джон Бодл был обвинен в отравлении собственного деда ради наследства. Химик Джеймс Марш попытался обнаружить мышьяк в теле покойного, но так ничего и не доказал. Бодл был оправдан, после чего смело сознался в том, что подсыпал в кофе своему деду стрихнин. В Англии не судили дважды за одно и то же преступление, так что убийца остался безнаказанным.

Джеймс Марш тяжело переживал поражение и решил во что бы то ни стало найти способ изобличения подобных убийц. В 1836 году он разработал новый метод обнаружения мышьяка, который вошел в судебную практику как проба Марша. Это была настоящая революция в криминалистике, поскольку новый метод поставил крест на безнаказанности "стрихниновых" отравителей. В 1840 году проба Марша помогла французскому химику Матье Орфила вывести на чистую воду отравительницу Мари Лафарж, отправившую на тот свет мужа (см. "Дело об убийственных красавицах", "Деньги" N9, 2012 год). Дело Лафарж стало, по сути, первым в современной истории, когда научный подход к изучению останков жертв помог изобличить убийцу. Первым и, понятно, далеко не последним.

Конан Дойль и доктор Ватсон

В течение XIX века сыщики постепенно учились тщательно осматривать место преступления, подмечая и описывая даже самые незначительные детали. Между тем труп оставался одной из главных улик, интерпретировать которую без специальных знаний было невозможно. У полиции часто были собственные доктора, проводившие вскрытия. Нередко это были тюремные врачи с низким уровнем квалификации, так что в особо сложных случаях привлекали специалистов со стороны. Так поступала, в частности, полиция Шотландии, которая нередко приглашала проводить вскрытия Джозефа Белла — известного хирурга, преподававшего в Эдинбургском университете. В британской судебной системе существовал особый институт профессиональных свидетелей, то есть экспертов, дававших заключение на основании своей квалификации, и Белл нередко выступал в суде в качестве такового.

Джозеф Белл был авторитетным специалистом в области хирургии и даже исполнял почетные обязанности личного хирурга королевы Виктории, когда та пребывала на территории Шотландии. К тому же он был неординарной личностью. Белл поражал студентов, демонстрируя метод дедукции, который позволял делать поразительно точные умозаключения на основании незначительных деталей. Белл мог определить место рождения человека по его выговору, назвать профессию по форме мозолей и порезов на руках. Он мог, например, выявить матроса по характерной походке, а потом еще сказать, в каких морях тот плавал, кинув взгляд на его татуировки. При этом Белл обладал запоминающейся внешностью: он был высок, сухопар, имел орлиный нос, носил плащ-крылатку и кепи с двойным козырьком. Один из его студентов, которого звали Артур Конан Дойль, был настолько очарован этим образом, что позднее наделил своего Шерлока Холмса многими чертами эдинбургского профессора. Беллу Конан Дойль тоже понравился, так что в 1877 году 40-летний профессор взял 18-летнего студента к себе в лаборанты.

В 1878 году Джозефу Беллу подвернулось интересное дело. В одной из частных школ Эдинбурга преподавал французский эмигрант Эжен Шантрель. В свое время он соблазнил свою ученицу по имени Элизабет и был вынужден на ней жениться, после того как она забеременела. С годами Шантрель начал пить и часто был с женой груб, та даже хотела с ним развестись. В 1877 году Шантрель застраховал жизнь супруги на £1 тыс., а 1 января 1878 года Элизабет почувствовала себя плохо. В доме обнаружилась утечка осветительного газа, так что болезнь списали на соответствующее отравление. Вскоре Элизабет впала в кому и умерла. Доктор, засвидетельствовавший смерть, сказал, что смерть, скорее всего, наступила не от газа, а от какого-то наркотика. Началось следствие, которое заключило, что газопровод был испорчен специально. Оставалось лишь доказать, что смерть Элизабет была насильственной, и Джозеф Белл прекрасно справился с задачей. Он определил, что женщина была отравлена опием. Последние слова Шантреля, сказанные на эшафоте, были обращены к тюремному врачу: "Передайте мои поздравления Джо Беллу. Он хорошо поработал, чтобы отправить меня на виселицу".

История с Эженом Шантрелем получила большую огласку и, несомненно, запало в душу юного Конана Дойля. Но, пожалуй, самое громкое дело из всех, над которыми довелось работать Джозефу Беллу, было раскрыто в 1893 году, когда слава Шерлока Холмса уже гремела по всей Британской империи. На этот раз Беллу ассистировал доктор по фамилии Ватсон.

В 1890 году некто Альфред Монсон нанялся давать уроки богатому юноше по имени Сесил Хамбро. В 1893 году Монсон застраховал жизнь своего ученика на £2 тыс. и повез его кататься на лодке. В днище обнаружилась течь, лодка стала тонуть, но молодой человек чудом вплавь добрался до берега. На следующий же день учитель и его товарищ повели Сесила на охоту, с которой он уже не вернулся. По словам Монсона, мальчик случайно выстрелил себе в голову из ружья. За дело взялись Джозеф Белл и специалист по баллистике доктор Ватсон. Вместе эксперты доказали суду, что юноша физически не мог себя убить, поскольку длины его рук явно не хватало для того, чтобы приставить ружье к голове и спустить курок. Факт убийства был доказан, но осудить Монсона не удалось, поскольку отсутствовали улики, что именно он произвел роковой выстрел.

Джозеф Белл был, пожалуй, первым судмедэкспертом, добившимся широкой известности и общественного признания, но этим он был обязан не столько собственным заслугам, сколько славе Шерлока Холмса. Британская публика того времени жадно вчитывалась в криминальную хронику и с восторгом принимала все, что было связано с прославленным методом дедукции. Самому Беллу льстило, что его бывший студент написал с него гениального сыщика, однако он жаловался друзьям, что Конан Дойль, похоже, не заметил его положительных черт. В отличие от Холмса Белл был открытым и общительным человеком, но публике Холмс был дорог таким, каким его описал сэр Артур Конан Дойль.

Труп невесты

Пример литературного Холмса и реального Белла оказался заразительным. В 1910 году во французском Лионе молодой врач и криминалист Эдмон Локар на свой страх и риск основал первую в мире криминалистическую лабораторию. Локар был горячим поклонником Шерлока Холмса и сам, судя по всему, стал прототипом другого великого сыщика: в 1920 году лекции Локара посещал будущий создатель комиссара Мегрэ Жорж Сименон. Герой Сименона даже внешне напоминал Локара.

Эдмон Локар разработал главный принцип всех криминалистов, который гласит: любой контакт оставляет след. Отпечатки пальцев, упавший волос, ворсинка с одежды — все может стать уликой, изобличающей преступника. В 1929 году Локар основал в Швейцарии, в Лозанне, международную академию криминалистики, чтобы поделиться своими знаниями с коллегами со всей Европы. В сущности, именно этот универсальный эксперт заложил основы современной криминалистики, однако громкой славы он не снискал. Зато ее снискал узкий специалист-патологоанатом, построивший карьеру на том, что объяснял, каким образом умер тот или иной человек.

Бернард Генри Спилсбери родился 16 мая 1877 года в городке Лемингтон-Спа (графство Уорвикшир) в семье преуспевающего химика. Медицинское образование он получил в Оксфорде, выбрав новую по тем временам специальность судебного патологоанатома. Эта стезя не сулила больших богатств. Получив в 1905 году должность ассистента патологоанатома в одной из лондонских больниц, Спилсбери стал получать £200 в год, плюс премию в две гинеи (два фунта и два шиллинга) за каждое вскрытие. В те времена вскрытия проводились довольно редко из-за невысокого уровня преступности, так что премий приходилось ждать неделями. Все изменилось в 1910 году, когда Спилсбери довелось сыграть ключевую роль в распутывании уголовного дела, прогремевшего на всю страну.

В 1897 году в Англию из США приехали супруги Криппен. Доктор Холи Криппен был врачом-гомеопатом, а его жена Кора, эстрадная певица, выступала в мюзик-холлах под псевдонимом Белль Элмор. Доктор Криппен выглядел классическим подкаблучником — тихим и скромным очкариком, боявшимся сказать лишнее слово в присутствии жены. Кора, наоборот, была пышной темпераментной брюнеткой, близкой к тогдашнему идеалу женской красоты. Пока Холи Криппен торговал лекарствами, его жена вела богемную жизнь, меняя любовников как перчатки. В 1903 году Холи Криппен встретил женщину своей мечты — он влюбился в Этель Нив, машинистку из приюта для глухих. С тех пор жизнь с Корой стала для него невыносимой.

31 января 1910 года Кора Криппен исчезла. Доктор говорил, что его жена вернулась в Америку, а вскоре сообщил, что она умерла и была кремирована в Калифорнии. Между тем знакомые Коры начинали приходить к выводу, что она, должно быть, покинула Англию голой, поскольку ее платья, меха и драгоценности остались в Лондоне. Этель Нив переехала к Холи Криппену и открыто носила драгоценности Коры, что не могло не вызвать подозрений. Полиция наведалась в дом доктора и устроила обыск, но ничего не нашла. На этом дело могло бы быть закрыто, но Криппен запаниковал и вместе с любовницей сбежал в Бельгию, а оттуда — в Канаду. Бегство было совершенно опереточным: Этель была переодета в мальчика, но вышло неубедительно, и разоблачить маскарад оказалось нетрудно.

Тем временем полиция, заинтригованная исчезновением доктора, провела повторный обыск и обнаружила в подвале человеческие останки, закопанные в негашеную известь. От трупа не осталось почти ничего, только клок черных волос и несколько фрагментов кожи. Невозможно было даже установить пол жертвы. Тем не менее было принято решение об аресте Холи Криппена. Инспектор Дью сел на самый быстрый пароход компании White Star и добрался до Канады прежде, чем туда доплыл подозреваемый с любовницей. Доктор Криппен был арестован, но осудить его было непросто, поскольку останки в подвале его дома не были идентифицированы. И тут на сцене появился Бернард Спилсбери.

Патологоанатом обнаружил на сохранившемся фрагменте кожи характерный шрам от операции, который был у Коры Криппен. К тому же он установил, что смерть наступила в результате отравления скополамином, а Криппен незадолго до исчезновения жены покупал это вещество. Наконец, было доказано, что труп попал в подвал уже после того, как Криппены сняли этот дом. Вместе с останками был обнаружен обрывок пижамы с биркой производителя, и оказалось, что такие пижамы поступили в продажу не раньше, чем Криппены въехали в дом.

Защита боролась отчаянно, но Спилсбери оказался еще и блестящим судебным оратором и умелым полемистом. Он сумел настоять на своем, и доктор Криппен отправился на виселицу. Через много лет Этель Нив подтвердила справедливость приговора. Она сказала, что Криппен убил свою жену, узнав, что та больна сифилисом.

После казни Холи Криппена дела Бернарда Спилсбери пошли в гору. Его начали приглашать в качестве эксперта на самые трудные расследования, а гонорары за вскрытия заметно выросли. В 1915 году ему досталось очередное громкое дело, поднявшее его репутацию на недосягаемую высоту. В январе 1915 года в полицию пришло письмо от домовладельца из Блэкпула. Домовладелец прочитал в газете заметку о смерти Маргарет Ллойд, которая утонула в ванне в своей лондонской квартире. Тело обнаружил ее муж Джон Ллойд. Бдительный домовладелец вспомнил, что в 1913 году точно такой же случай произошел в его доме. Тогда в ванне утонула Элис Смит, а тело нашел ее муж Джордж Смит. Совпадение показалось подозрительным, и инспектор полиции Артур Нейл решил проверить оба происшествия.

Вскоре оказалось, что Маргарет Ллойд за три часа до смерти составила завещание, отписав все своему любящему мужу. Ему же причиталась страховка на случай ее смерти в размере £700. Элис Смит также незадолго до смерти завещала мужу все свои сбережения и застраховала свою жизнь. Инспектор Нейл начал разыскивать обоих обогатившихся вдовцов и вскоре установил, что это один и тот же человек.

Джордж Джозеф Смит был опытным многоженцем и мошенником. С 1908 по 1914 год Смит был женат семь раз и каждый раз на двух женщинах одновременно. Обычно он обворовывал своих жен и исчезал. Инспектор не сомневался, что на этот раз Смит своих жен утопил, чтобы заполучить страховку и все их имущество, но это нужно было еще доказать.

К делу подключился Бернард Спилсбери, который начал с того, что измерил обе ванны и оба трупа. Было вполне очевидно, что женщины были слишком рослые, чтобы утонуть в маленьких ваннах, но одного здравого смысла для присяжных было недостаточно. И тут выяснилось, что в 1910 году в Дорсете точно так же умерла некая Бесси Уильямс. Ее муж Генри Уильямс, разумеется, оказался все тем же Джорджем Смитом. Незадолго до гибели женщины аферист жаловался врачу, что у той якобы начались эпилептические припадки, поэтому смерть списали на эпилепсию.

По английским законам судить Смита можно было только за одно убийство, и обвинение, по настоянию Спилсбери, решило предъявить ему самый старый эпизод с гибелью Бесси Уильямс. На суде Спилсбери рассказал, что эпилептический припадок состоит из нескольких стадий. На первой тело напрягается и как бы вытягивается. Если бы у Бесси начался припадок, она упала бы головой на бортик ванны, но ее голова не оказалась бы под водой, поскольку ее рост превышал длину ванны. На втором этапе начинаются судороги, и конечности должны были бы свеситься по обе стороны ванны, чего также не произошло. Словом, припадок можно было исключить.

Как же, в таком случае, умерла Бесси? Присяжным был продемонстрирован следственный эксперимент, задуманный Спилсбери. Инспектор Нейл нанял нескольких женщин примерно той же комплекции, что и у Бесси, и начал по очереди топить их в ванне. Как бы он ни пытался засунуть подопытных под воду, они оказывали сопротивление, а значит, следы борьбы были бы неизбежны. Тогда инспектор неожиданно дергал их за ноги, после чего их головы сразу же оказывались под водой. Сопротивляться этому приему было просто невозможно. Демонстрация оказалась настолько убедительной, что присяжные отправили Смита на виселицу.

Дело об утопленницах широко освещалось в прессе и было наречено журналистами делом о невестах в ваннах. Спилсбери стал героем дня, и это был далеко не последний раз.

Операция "Фарш"

Новое дело прогремело в 1922 году, когда провинциальный адвокат Герберт Армстронг решил избавиться от конкурента. Все началось с того, что в 1921 году у Армстронга, проживавшего в городке Касоп-Дингл на границе Англии и Уэльса, умерла жена. Болезнь Китти Армстронг была довольно странной: женщина то чувствовала себя плохо, то поправлялась, а в последние дни своей жизни практически не могла двигаться. Миссис Армстронг была не слишком приятной особой, обожала ссориться с соседями и публично унижать своего мужа, так что о ее смерти никто не сожалел.

Вскоре после этого в соседнем городке началась тяжба по поводу крупного поместья и наследования титула, и Герберт Армстронг надеялся выиграть процесс для своего клиента. Однако в городе был еще один адвокат, Освальд Мартин, который оказался крепким орешком. В один прекрасный день Армстронг пригласил конкурента на чашечку чая и угостил его булочками с маслом. После этого Мартин тяжело заболел и едва не умер. Среди родственников Мартина нашелся химик, который предположил, что в булочках был мышьяк. К тому же оказалось, что за несколько дней до того в дом Мартина была кем-то прислана коробка конфет, содержавших этот яд. Мартин заявил в полицию, и расследование началось. Тем временем ничего не подозревавший Армстронг продолжал зазывать Мартина на чай с булочками, но тот всякий раз отказывался от любезного приглашения под благовидным предлогом.

У полиции не осталось сомнения, что Герберт Армстронг отравил свою жену, а потом решил расправиться с конкурентом, но доказать факт убийства без вскрытия было невозможно. Спилсбери справился с задачей как нельзя лучше. Он не просто обнаружил мышьяк в эксгумированном теле Китти Армстронг, но и сумел доказать, что убившая ее доза яда была получена незадолго до смерти. Защита пыталась убедить суд, что усопшая сама случайно приняла яд или же, устав от страданий, покончила с собой. Но в последние дни она была неподвижна, а значит, яд ей кто-то дал. Герберт Армстронг стал первым и последним британским адвокатом, повешенным за убийство.

В 1930-е годы Бернард Спилсбери процветал. Он теперь жил в большом доме, получил дворянство и был вхож в хорошее общество. Британская судебная система сделала его публичной персоной и знаменитостью, ведь он не только корпел над трупами в прозекторской, но еще и выступал в суде.

В годы Второй мировой войны Спилсбери выпал случай послужить родине и королю иным способом. В 1943 году союзники готовили захват Сицилии, и британская разведка разработала операцию по дезинформации противника под кодовым названием "Операция "Фарш"". Разведчики собирались подкинуть на побережье Испании труп, облаченный в форму британского офицера, который имел бы при себе "секретные документы" с планами вторжения на Сардинию и в Грецию. Был найден подходящий покойник, для него подобрали форму с майорскими погонами. Теперь нужно было заставить немцев поверить, что "майор" умер в морской воде от переохлаждения, а потом его тело несколько дней носило по волнам.

За консультацией обратились к Спилсбери, и тот придумал, как придать покойнику надлежащий вид. "Майора" было мало подержать в соленой воде. Его нужно было доставить в Испанию без следов заморозки, и способ был найден. Труп поместили в стальной контейнер вместе с сухим льдом. Контейнер прицепили к подводной лодке, которая и доставила посылку в Испанию. За время пути сухой лед, испаряясь, заполнил контейнер углекислым газом, который позволил "утопленнику" сохранить надлежащую свежесть. Операция "Фарш" прошла успешно, и Сицилия была захвачена с минимальными потерями.

Война принесла Бернарду Спилсбери горе. Из троих его сыновей один погиб на фронте, а другой умер от туберкулеза сразу после войны, в 1945 году. Патологоанатом, всю жизнь проработавший с чужой смертью, впал в тяжелую депрессию, когда смерть пришла в его собственный дом. В 1947 году Спилсбери покончил с собой, надышавшись газом в своей лаборатории.

Спилсбери не был последним знаменитым судмедэкспертом ни в Англии, ни в мире. Немалой славой, в частности, пользовались его младшие современники — Сидней Смит и Фрэнсис Кемпс, которые писали популярные книги о своей работе, имевшие успех у читателей.

В США после войны также возникла мода на патологоанатомов, причем перед ними открывалось несколько карьерных путей. Можно было, например, пойти в науку, как сделал Уильям Басс, который начинал как археолог, раскапывавший индейские кладбища. В 1981 году Басс организовало "ферму трупов" — огороженный участок земли, где в разных условиях разлагались тела людей и животных. "Ферма" служила полигоном для обучения судмедэкспертов со всей страны, что принесло Бассу заслуженную репутацию фундаментального исследователя.

Другой путь предполагал участие в громких процессах и превращение в медийную персону. Этим путем пошел Майкл Бейден, который на сегодня является, пожалуй, самым богатым патологоанатомом в мире. Бейдену посчастливилось принять участие в работе комиссии, расследовавшей убийство Джона Кеннеди. Он был одним из первых, кто усомнился в официальной версии смерти президента США от рук убийцы-одиночки. С тех пор репутация Майкла Бейдена поднялась на небывалую высоту. Его регулярно приглашали вскрывать трупы знаменитостей, скончавшихся от передозировки наркотиков, вроде фронтмена Sex Pistols Сида Вишеса или актера Джона Белуши. А еще его можно было нанять за деньги, чтобы он доказал, что смерть наступила от естественных причин. Такое было, в частности, в 1995 году, когда Бейдена наняла Сайентологическая церковь, которая стремилась доказать, что принадлежавшая ей клиника не имела отношения к смерти Лизы Макпетерсон. По версии Майкла Бейдена, 36-летняя Макпетерсон скончалась, находясь на лечении у сайентологов, но сайентологи тут были совершенно ни при чем: он убедил суд в том, что у Лизы в результате травмы образовался тромб, который убил ее, попав в легкое. А в 2008 году Бейден пытался доказать, что знаменитый продюсер Фил Спектор не убивал Лейну Кларксон, и даже получил от обвиняемого гонорар в размере $250 тыс., но Спектор все же отправился в тюрьму.

Сейчас Бейден ведет шоу "Вскрытие" на канале HBO, а также консультирует канал Fox News по вопросам криминалистики. Словом, он сделался настоящей звездой экрана. А там, где популярность, там есть и возможность неплохо заработать.