Сегодня — День радио. С одним из старейших радиоведущих России, обозревателем "Маяка" ВЛАДИМИРОМ БЕЗЯЕВЫМ о профессиональных секретах беседует корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-ПЕСТЕРЕВА.
— Владимир Игоревич, друзья называют вас великим и ужасным. На "Маяке" многие считают, что вы заняли место Левитана. Вы действительно чувствуете себя таким мэтром?
— Так меня называют в основном женщины. Но за четверть века, которые я провел на "Маяке", я действительно неплохо научился "безяйствовать", то есть говорить, опережая мысли. Как у нормального ведущего, у меня профессиональная память — я помню ужасающие цифры. Помню, сколько денег израсходовано, например, на выборы депутата Николаева или что 9 мая прозвучит 13 залпов из орудий ЗИС-3 производства 1942 года. Я всеяден.
— Левитан был знаменит на всю страну. У вас такой популярности, конечно, нет. Как вы относитесь к отсутствию славы?
— Не сказал бы, что она отсутствует. Где бы я ни был, стоит только сказать фамилию — обязательно узнают. И по тембру голоса. Писем получаю уйму.
— И поклонницы есть?
— Есть. Но это женщины со специфической психикой. Я должен быть шаманом. И на некоторых это действует чересчур.
— Как вы пришли на радио?
— Совершенно случайно узнал, что требуются ночные редакторы. Пришел сюда. И буквально через месяц, на третью ночную смену, выбросили в ночь самостоятельно. Помню мою первую встречу с Левитаном. Я там чего-то наковырял. Юрий Борисович Левитан — для нас просто Юрбор — пришел ко мне, спросил: "Простите, это вы Безяев?" — и повел меня на рабочее место. Носом ткнул, как котенка.
Главный бог на радио был тогда товарищ Лапин, который очень строго наказывал за любую ошибку. Поэтому люди из старой школы практически не ошибаются. Нам даже запрещалось, например, брать ручку и редактировать. Из этой школы последних известий "Маяка" вышли и многие наши писатели, и телевизионщики — Ира Мишина, Петя Орлов и другие.
— Чем "Маяк" сегодняшний отличается от прежнего?
— "Маяк" всегда был сумасшедшим домом, таким и остался. Условия изменились, мы перешли на компьютерную технологию. Но человек у микрофона есть человек у микрофона. Чтоб стать настоящим ведущим, а не дешевым ди-джеем, нужно минимум 10 лет. Ведущий должен быть немножко актером. Чтобы вы меня не выключили, я должен быть чем-то приятен — тембром голоса, манерой или чем-то еще. На радио труднее соврать, чем на телевидении. Я сам не знаю, что я выкину через 20 секунд. За несколько часов в прямом эфире, если ты по-настоящему работаешь, теряешь несколько килограммов веса.
— В прямом эфире бывали наверняка какие-то ляпы?
— Можно оговориться даже при объявлении простой погоды. Однажды в последних известиях Софья Токарская и Витя Хворостин должны были объявить погоду на БАМе. Надо было сказать: "...на участке от Муи до Хани", а Витя вместо первой буквы в первом географическом названии сказал первую букву из второго и наоборот. Бедная Софья Токарская выползла из студии в истерике — а эфир идет, выпуск надо еще закончить, сказать, кто был у микрофона...
Вы даже не представляете, сколько всего было. Мы на "Маяке" впервые соединили время и деньги. Это была фраза: "В Москве 17 часов 30 копеек". А еще Виктор Чижов, знаменитый наш диктор, объявляя время, оговорился: "В Москве 19 чижов".
Мне однажды надо было сказать: "Все пилоты ВВС вернулись на свою базу", а я ляпнул: "...на свою бабу". Помолчал, извинился и добавил: "Куда же им еще было возвращаться?"
У устной лексики есть свои особенности. Можно спокойно написать: "Встреча с экс-чемпионом по шахматам". Но если то же самое произнести в быстром темпе, возникают совершенно другие ассоциации и аналогии. И, кстати, "запись сделана" — тоже запрещенное на радио выражение.