В Японии процветает уникальный жанр под названием "роман о фирме". По дороге на работу жители Токио зачитываются историями о менеджерах-злодеях, прозорливых секретаршах и судьбоносных биржевых операциях, организованных неотразимым дилером-самураем. Месяц тому назад сказка в очередной раз стала былью. Лишь цифра итога — два миллиарда долларов — катастрофически превзошла самые пестрые литературные фантазии.
Где эта улица...
Скромный сорокадвухэтажный небоскреб корпорации Sumitomo, одной из пяти самых богатых торговых корпораций Японии, находится в самом центре Токио. Как раз между Центральным вокзалом и императорским дворцом.
Центр Токио отличается от всех прочих деловых центров мира одним единственным свойством. Это самый дорогой земельный участок на всем белом свете.
За один квадратный метр полезной площади здесь платят шестьдесят тысяч долларов.
13 июня этого года президент Sumitomo, господин Томиши Акияма вошел в набитый зал для пресс-конференций, и, пробравшись к микрофону, начал с традиционного поклона в сторону публики.
За поклоном последовал неожиданный залп велеречивых извинений. Акияма-сан что-то подавленно вещал об ошибках, недосмотрах и так далее.
Со стороны собрание напоминало небольшую дружескую встречу. На самом деле, президент сообщал журналистам об огромном международном биржевом скандале.
Через двое суток выяснилось, что это был самый большой крах на мировом финансовом рынке за всю историю его существования.
А ведь всего чуть больше года прошло с того момента, как англичанин Ник Лисон за два месяца успешно провернул операцию по превращению миллиарда в ноль — и тем самым прекратил существование старейшего английского банка Barings.
Все это время самых разных солидных господ, занимающих высшие посты в уважаемых фирмах, мучали навязчивые сны. Президенты, председатели, исполнительные директора и начальники отделов страдали от одних и тех же адских видений.
Им мерещились безответственные дилеры, миллионные убытки, всемирные скандалы, банкротства, потеря репутации.
Руководство корпорации Sumitomo спало спокойно. Поскольку было надежно застраховано от появления нового Лисона.
Sumitomo родилась на свет в год, когда Уильям Шекспир как раз начинал обдумывать сюжет "Гамлета". И за истекшие четыреста лет накопила не только активы в размере пятидесяти миллиардов долларов. Но и неисчерпаемые запасы здорового консерватизма.
В котором любой случайный авантюрист просто погибал как муха в сахарном сиропе.
Седьмой самурай
Жители страны Восходящего Солнца помешаны на статистике. Им доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие примерять к себе различные цифры. Прикидывая в уме, не слишком ли сильно они отличаются от научной нормы.
Господин Ясуо Хаманака от нормы не отличался.
У него имелись среднестатистические четырнадцать галстуков, двое детей и постоянная работа. До работы он добирался каждое утро сорок минут электричкой.
Свой офис он делил с еще девятнадцатью среднестатистическими господами в снежно-белых нейлоновых рубашках. У каждого из которых, вероятно, были четырнадцать галстуков и двое детей.
Господин Хаманака отличался от статистики только в одном отношении. Средний японец, по утверждению науки, покидает свое рабочее место в семнадцать часов сорок девять минут.
Ясуо Хаманака нередко случалось засиживаться в бюро до трех часов ночи, куря сигарету за сигаретой.
Нельзя сказать, что его мучала бессонница. Все дело было в разнице часовых поясов. Ему жизненно важно было знать, как дела в Лондоне.
Точнее, на Лондонской бирже цветных металлов. Где разгар рабочего дня как раз приходился на те часы, когда среднестатистический японец досматривал седьмой стереоскопический сон в системе Sony.
Господин Хаманака был менеджером Sumitomo уже двадцать шесть лет. И лично отвечал за восемьсот тысяч тонн меди, которые Sumitomo ежегодно скупала у поставщиков и перепродавала главным образом на бездонных рынках Юго-восточной Азии.
Таким образом, примерно пять процентов всей меди мира ежегодно проходили через руки и кассовые книги Ясуо Хаманаки.
За что его и прозвали "Мистер Пять Процентов".
В Лондоне он был хорошо известен своими безукоризненными манерами и смертельно скучными серыми костюмами.
Лишь двое-трое коллег обратили внимание на его своеобразную манеру вести дела.
За медный грош
История, завершившаяся печальным выступлением Томиши Акиямы перед журналистами, началась летом 1991-го.
Вернее, началась-то она раньше. Но об этом до поры до времени никто не ведал.
Летом 1991-го к одному брокеру на Лондонской бирже цветных металлов обратились с не вполне традиционной просьбой. Его попросили зарегистрировать одну сделку по продаже меди.
На сумму в четыреста двадцать пять миллионов долларов.
Сумма-то как раз была вполне обычная. Некоторое изумление вызвало у брокера то, что упомянутой сделки... в действительности не существовало.
В роли просителя выступал вежливый господин Хаманака. Которого никто не заподозрил бы в том, что он в состоянии перейти улицу на красный свет.
Озадаченный брокер, предположил, что его либо разыгрывают, либо проверяют на честность. И немедленно "настучал" начальству о случившемся.
Правление биржи повело себя блистательно. Оно не проявило к делу ни малейшего интереса. Заявив, что в компетенцию биржи такие безумства не входят.
В следующие годы торговля цветными металлами переживала полосу непрерывного расцвета. В особенности, во всем, что касалось торговли медью.
Цены безукоризненно держались у отметки в две с половиной тысячи долларов за тонну, слегка подрастая время от времени. Никакие спады конъюнктуры их не затрагивали.
Медь обещала — и приносила — изумительно высокие прибыли. Восхищенные промышленники разрабатывали один новый рудник за другим.
Короче, годы с 1991-го по 1995-й были "медным веком".
Если не считать одного загадочного происшествия в середине 1993-го года, на которое обратил внимание все тот же въедливый брокер, уже проявивший в 1991-м году свою бесполезную честность.
Для неспециалиста происшествие выглядело не слишком выразительно. Кому-то из дилеров удалось продать двадцать тысяч тонн меди, получив от сделки прибыль, существенно больше стандартной.
Пресловутый брокер, разумеется, понятия не имел ни о покупателе, ни о продавце. Просто проплыли на экране компьютера двадцать тысяч тонн меди. И исчезли навеки.
Он только успел сообразить, что сумма ненормально высока. И был вынужден немедленно заняться собственными делами.
В конце 1995-го рай закончился. Началось время магнитных аномалий. Цены на медь начали вытворять подозрительные цирковые номера.
Тонна меди принялась дорожать какими-то лихорадочными темпами. Добравшись до несказанной суммы в 2800 долларов.
Спрос бушевал. Медь расхватывали как елки перед Рождеством. Покупатели желали заключать контракты немедленно. Краткосрочные сделки котировались намного дороже долгосрочных.
Так бывает только в одном случае: если запасы металла по каким-то причинам сократились и в скором будущем следует ожидать дефицита. А никакого дефицита не было и в помине. И в ближайшие десятилетия не ожидалось.
Вот тут Лондонская биржа цветных металлов и Нью-Йоркская биржевая комиссия одновременно почувствовали приступ болезненной подозрительности.
9 мая 1996-го господина Ясуо Хаманаку неожиданно повысили в должности, отстранив от непосредственной биржевой деятельности.
А 14 июня Токийская биржа была вынуждена на два дня остановить котировку акций Sumitomo.
Просчет
Неприятное предчувствие посетило менеджеров корпорации примерно в начале апреля. Бухгалтеры Sumitomo обнаружили некую платежную ведомость. Сумма была совершенно мизерная.
Но, во-первых, невозможно оказалось выяснить кто, кому и за что заплатил. Во-вторых, перевод был осуществлен через никому не известный заграничный банк.
На преодоление международных законов о банковской тайне ушло несколько недель. По истечении которых вне всяких сомнений выяснилось — неопознанный перевод сделал Ясуо Хаманака.
Директора Sumitomo вспомнили осенний запрос Лондонской биржи по поводу волнений на рынке медных контрактов и сложили в уме два и два.
Вот тут-то господина "Пять Процентов" и повысили в должности. От греха подальше. В смысле, от биржи.
Надо заметить, в корпорации поначалу сочли, что речь идет о каких-то мелких финансовых шалостях. Возможно даже приватного свойства.
Хаманака, также сложивший в уме два и два, явился к начальству с повинной. Заблуждение о мелких непорядках рассеялось. Ко всеобщему ужасу.
Господин "Пять Процентов" действительно позволял себе довольно рискованно шутить с биржевыми ценами на медные контракты. Делал он это — на протяжении десяти лет. Из которых последние пять были особенно, как бы это сказать, плодотворными.
Слава недоброй памяти Ника Лисона померкла.
Анатомия землетрясения
Скупая медные контракты, Хаманака их попросту придерживал. На рынке случался дефицит, ажиотаж поднимал цены.
Разумеется, шаловливые скачки курсов время от времени провоцируют все — или почти все — торговцы, у которых достаточно денег и времени, чтобы ждать.
Но Ясуо Хаманака в одиночку держал искусственные цены на медь во всем мире. На протяжении, как минимум, пяти лет.
Разумеется, чтобы удерживать постоянный дефицит, ему требовалось больше металла, чем это было указано в официальных документах. Недолго думая, он принялся скупать медь нелегально.
Но чем выше были биржевые цены, тем больше запасов требовалось, чтобы держать дефицит на приличном уровне. В конце концов Хаманаке приходилось, продав одну тонну, немедленно покупать две. Речь шла уже не о прибыли, а о том, чтобы авантюра не выплыла наружу.
Мистер "Пять Процентов", на самом деле был, по крайней мере, мистером "Восемь Процентов".
А его родная корпорация годами сидела на медной горе, о существовании которой не подозревала ни одна живая душа.
Главное же несчастье заключалось в том, что цены на эту медную гору были не более реальны, чем снег на экваторе.
Sumitomo пришлось в этом удостовериться еще до того, как известие об афере распространилось по официальным каналам.
Мировой рынок меди стоимостью в полтора триллиона долларов провалился в тартарары, едва прошелестел слух о том, что Хаманака исчез с биржи. В середине мая цены упали на пятнадцать процентов за четыре дня.
Большинство фирм, торгующих сырьем, начали панически сбрасывать медные контракты. Биржа пришла в состояние невменяемости.
В Sumitomo поняли, что пора делать официальное заявление, а то хуже будет. Вот тут-то президент фирмы и выступил с постным лицом перед журналистами.
После чего цена меди обвалилась еще на десять процентов. Вместо 2800 долларов за тонну теперь давали 2145.
Так что каждая тонна, числившаяся в конторских книгах Sumitomo, в середине июня приносила семьсот долларов убытка. Мрачная ирония происходящего заключалась в том, что никто даже отдаленно не знал, сколько именно контрактов скупил Хаманака.
Официально — восемьсот тысяч тонн. Что само по себе означает дефицит в полмиллиарда долларов. На самом деле, вероятно, у него были контракты на два или три миллиона тонн. То есть текущий убыток в два миллиарда.
Разумеется, Sumitomo с ежегодным торговым балансом в 152 миллиарда долларов не грозит исчезнуть с лица земли, как это случилось с банком Barings.
Но за истекший месяц медь подешевела в среднем еще на десять процентов. И дорожать пока не собирается. Убытки корпорации растут. Сегодня тонну меди можно купить за 1935 долларов. Еще вчера давали 1985.
Так что окончательные итоги деятельности мистера "Пять Процентов" станут известны лишь через пару месяцев.
Сакраментальный вопрос — "Как это могло произойти?!" — все еще висит в воздухе.
Ангелина СИРИНА