Скандал, разразившийся вокруг Инкомбанка две недели назад, неожиданно сошел на нет. Напомним, что комиссия ЦБ, устроившая в банке проверку, обнаружила крупные убытки и поставила под сомнение надежность банка. Однако банк не согласился с этими выводами, и ЦБ "проверил проверяющих". Окончательный вывод комиссии таков:" Данные итогового документа проверки позволяют сделать вывод о том, что банк устойчиво управляет своей ликвидностью, обеспечивает достаточную доходность, надежность и устойчивость функционирования и способен выполнять в полном объеме обязательства перед вкладчиками и другими кредиторами".
В этой истории не хватало некой логической точки: полного комментария произошедшего самим банком. Поэтому мы обратились в Инкомбанк. С Зоей Бурой беседует первый вице-президент банка Сергей Марьин, тот самый, который принимал активное участие в работе комиссии ЦБ.
Зоя Бурая: Считаете ли вы, что устроенная Центробанком проверка в вашем банке была кем-то инициирована?
Сергей Марьин: Вы знаете, вообще мы к проверкам привыкли, потому что проверок у нас в квартал бывает 2-3 обязательно. Причем по разным направлениям: налоговая, комиссия по обязательным резервам, валютному контролю - самые разные. И это понятно: банк акционерный, за нами — сотни тысяч клиентов, вкладчиков. И наша обязанность — быть открытыми, чтобы информацией владели те, кто заинтересован в надежности нашего банка, так как связан с ним своими средствами. Поэтому эта ситуация не вызвала у нас никакого напряжения. Ну, и в конце концов, по закону о банках и Центральном банке - за ним функции контроля, функции надзора за коммерческими банками, что тоже в общем-то абсолютно понятно.
Единственное, что было для нас неожиданным, это то, что комиссия пришла, предупредив нас всего за два-три дня. Причем когда на первой встрече мы поинтересовались, почему такая спешка, нам сказали, что никакой спешки нет, это плановая проверка. Поэтому некоторая настороженность у нас была с самого начала.
З.Б.: А вы не связываете работу комиссии с проведением залоговых аукционов, когда Анатолий Чубайс выступил с заявлением, что в банках, которые выступили против аукционов, будут устроены проверки?
С.М.: Да, были заявления, что будут проверены банки, имеющие отношение к проведению аукционов. И мы задавали комиссии вопрос, не связано ли это с залоговым аукционом. Г-н Любенко, руководитель управления инспектирования ГУ ЦБ по Москве, категорически это отрицал.
И у нас не было никаких оснований не доверять комиссии Любенко. Почти все люди — руководители официального вышестоящего органа, поэтому мы восприняли проверку нормально.
З.Б.: Есть сведения, что вы препятствовали нормальной работе комиссии.
С.М.: С комиссией мы работали, выполняли все необходимые условия, предоставляли все документы. Правда, возник один момент, когда комиссия запросила данные по счетам клиентов, по кредитным договорам. Мы на это сразу ответили отказом: есть закон, охраняющий тайну счетов, есть четыре категории организаций, которым эта информация может быть предоставлена. Это — судебные органы, прокуратура...А мы не можем давать такую информацию. Вот это вызвало у комиссии напряжение, единственный раз.
Они упомянули это в своем заключении, но мы им предоставили все материалы, юридически обосновали отказ. Ведь если бы произошла утечка, то клиенты, во-первых, подали бы на нас в суд, а во-вторых, просто забрали бы из такого банка средства.
З.Б.: Не возникли ли у вас ощущения, что комиссия работала непрофессионально?
С.М.: Когда пришла комиссия, она честно сказала, что пришла проверять такой большой банк впервые — до этого они проверяли, в основном, "лежачие" банки типа "Чары".
Наше же ощущение, что комиссия как-то не очень профессионально работала, основывается на следующем: за два месяца они должны были закончить работу и предоставить акт. Так вот, через два месяца они сказали: "Мы работу у вас заканчиваем, но мы хотели бы еще поработать с отдельными материалами. И вот эта работа продолжалась еще два, почти три месяца. Причем, этот период они работали вне банка, никакого контакта с нами не имели, писали отчет сами. Нам представляется, что месяц достаточно для того, чтобы написать акт.
З.Б.: Как вы можете прокомментировать первоначальные итоги проверки?
С.М.: 7 июня они нам предоставили документ под названием "акт", правда, никем не подписанный. Когда мы посмотрели этот акт, то пришли к выводу, что, к сожалению, в нем ни слова нет о том, что представляет собой банк, что там вообще что-то делается. Не было ни одной строчки положительной, да не просто положительной, а характеризующей какую-то динамику банка. Акт содержал набор негативных фактов, которые якобы обнаружила рабочая группа. Но самое неприятное, что там содержались цифры и выводы, которые ставили под сомнение наш годовой отчет. Мы закончили год и указали в отчете 740 млрд прибыли. А там говорилось, что у нас 900 с лишним миллиардов убытков.
Даже запись была такая, что у банка практически нет капитала, при том, что капитал у нас — более триллиона. Была также запись, что качество активов банка таково, что практически не гарантирует сохранность средств вкладчиков. Там было три принципиальных вывода, а все остальное — фаршировка.
З.Б.: Как известно, вы с этими выводами не согласились.
С.М.: Мы, естественно, не могли с ними согласиться, и обратились в Центральный банк.
Люди работали только два месяца, вполне возможно, что они не досмотрели. Говорят, например, "эта операция у вас проведена неправильно". А у нас она прошла позднее. Они говорят: "Что же вы не сказали?". — "Так вы и не спрашивали!".
Вот таких вещей много было. ЦБ нас поддержал, и мы стали работать вместе с Главным Управлением ЦБ. Три недели кропотливых работ. Вот у нас есть протокол #1 и #2. Здесь указаны все положения, они подписались, что признают, что действительно ошибались.
Например, мы оспорили сумму в 207 миллиардов рублей. Произошла покупка акций за векселя. Комиссия указала, что векселя мы учли как деньги, и поэтому нарушили Закон об акционерных обществах. Но, позвольте, закон начал действовать с 1 января 96 года, а операция совершалась в 95-м. В результате они согласились с нами и сняли этот пункт.
Они, фактически, сделали новую редакцию акта, из которой были убраны все выводы, с которыми мы не могли согласиться.
З.Б.: Но появились другие выводы — что есть "нарушения в формировании уставного фонда, резервного фонда, осуществлении операций и ведении бухгалтерского учета".
С.М.: Для нас многие выводы не были новыми. В марте у нас работала аудиторская фирма KPMG, и те недостатки, которые они отмечали, мы уже исправляем, часть уже исправили. Вообще, это был чисто профессиональный спор, с актом можно было бы покончить, если бы эта история не попала в прессу.
Полуфабрикат, который был вынесен на страницы газет, никому ничего кроме вреда не принес.
З.Б.Как, по вашему мнению, первый вариант акта мог попасть в прессу?
С.М.: Это не ко мне. Я могу рассказать, у кого он находился. Из ЦБ нам было предъявлено на подпись три экземпляра акта. Я принял все три, расписался. Один экземпляр оставил себе, два — отдал курьеру. Курьер ГУ ЦБ по Москве попросил расшифровать мою подпись (указать должность подписавшего) и поставить штамп банка на оставшихся двух экземплярах. Что я и сделал. И те материалы, которые появились в прессе, были с расшифровкой и со штампами. Фактически комиссия стала инструментом в руках наших конкурентов. ЦБ по этому факту назначил расследование, но оно пока не закончено.
З.Б.: Вы можете предположить, кто был особенно заинтересован в этом?
С.М.: Это наши конкуренты, которые не успевают за нами. Но кто это, пока точно не известно. Мы назовем их, когда у нас будут какие-то факты.
З.Б.: Существует версия, что вы оказывали поддержку генералу Лебедю. И теперь, когда он вошел в правительство, конкуренты опасаются вашего усиления.
С.М.: Эта проблема большой политики, в которой наш банк участия не принимает. И я таких сведений не имею.
Эта версия могла возникнуть в связи со следующей историей. В Плехановском институте была конференция, в которой принимал участие наш председатель наблюдательного совета Владимир Грошев как бывший ректор института. Конференцию устраивал Лебедь. Он интересовался, какая сейчас экономическая ситуация в стране, интересовался вопросами экономической безопасности, и попросил назвать имя человека, который пользуется авторитетом у экономистов, и к которому он мог бы обращаться за помощью. Большинство присутствующих предложили кандидатуру Грошева.
З.Б.: Владимир Грошев станет теперь экономическим советником Лебедя?
С.М.: После того, как пресса навалилась на это, думаю, что нет.
Эти же вопросы мы задали сотрудникам пресс-службы Александра Лебедя. Нам подтвердили, что кандидатура Грошева была предложена на пост экономического помощника нового Секретаря Совета безопасности именно на той конференции. Однако данных, что она будет утверждена, пока нет. Не подтвердили нам и тот факт, что Инкомбанк поддерживал Лебедя перед выборами. Как сообщил помощник Александра Лебедя, просивший не указывать его имени, реальные источники финансирования предвыборной кампании известны только 1-2 человекам из близкого окружения Лебедя.
З.Б.: Скандал с проверкой имел какие-то негативные последствия для банка? Не потеряли ли вы клиентов?
С.М.: Юридические лица с пониманием отнеслись к этой проблеме, они уже привыкли, что на Инкомбанк постоянно кто-то наезжает. Не было ажиотажа и среди наших вкладчиков. Не было очередей, однако в репортаже ОРТ очередь показали. Правда, не у нас, а в филиале Тверьуниверсалбанка. При этом голос за кадром говорил, что это наш банк. Некоторое количество клиентов мы потеряли. Но получается, что это не банк обманул клиентов, а средства массовой информации. Поэтому правление банка приняло решение, что те вкладчики, которые оказались обмануты, и расторгли договор по вкладу, потеряв проценты, могут восстановить условия своих вкладов. Когда вкладчики узнали об этом, они стали возвращаться к нам.
З.Б.: А вы не собираетесь повысить проценты по вкладам, чтобы вернуть потерянных клиентов?
С.М.: Ставки повышать не будем, у нас нет для этого основания. Все будет зависеть только от ситуации на рынке.
Подписи
Сергей Марьин: "Единственное, что было для нас неожиданным, это то, что комиссия пришла, предупредив нас всего за два-три дня."
Сергей Марьин о Владимире Виноградове: "Своих денег на момент возникновения банка у него просто не было, потому что он был обычным инженером, потом банковским клерком в Промстройбанке. Но, конечно, он был и инициатором, и организатором. Поэтому Владимир Виноградов — первый человек в банке. Причем не по форме, а по содержанию.