Английский постановочный

Многие из тех, кто слышал об Эдинбургском международном фестивале, но никогда на самом фестивале не был, считают его театральным. Наверное, так складывается из-за того, что фестиваль "Фриндж", проходящий в шотландской столице почти одновременно с Эдинбургским международным, считается самым большим театральным фестивалем в мире — как правило, в нем участвует более тысячи спектаклей. Но сам по себе Edinburgh International Festival правильнее все-таки называть фестивалем исполнительских искусств, и его театральный раздел на самом деле никогда не главенствовал в программе, уступая концертной и оперной программе и по звучности имен и, соответственно, по доле в общем бюджете. Да и по престижу тоже — ради драматических спектаклей основной программы серьезные люди в Эдинбург уже давным-давно не ездят. То ли дело безразмерный "Фриндж" — там всегда найдется немало интересного, особенно по части новинок современной англоязычной драматургии.

Собственно говоря, и в нынешнем году на афише фестиваля красуются имена выдающихся музыкантов и названия всемирно известных оркестров. Да в танцевальной программе есть на что посмотреть — в Эдинбурге выступят израильская Batsheva Dance Company, танцевальная труппа Анжелена Прельжокажа и балет Мариинского театра, который покажет "Золушку" Алексея Ратманского. И все же именно театральная программа Эдинбурга в этом году, кажется, сделала качественный скачок.

На фестиваль приезжает легендарный парижский театр "Дю Солей" Арианы Мнушкиной со спектаклем "Крушение "Безумной надежды"". Каждая гастроль этого коллектива — целое событие: труппа Мнушкиной выезжает, как королевский двор, с чадами и домочадцами, поварами и обслугой. Но, кажется, еще ни один фестиваль, взявшийся за столь хлопотливое дело, не пожалел о содеянном — многофигурный, исполненный поэзии и праздничной театральности и в то же время последовательно озабоченный социальными проблемами театр Мнушкиной победоносно покоряет любую публику. В "Крушении..." Мнушкина рассказывает о съемках немого кино, и сам сюжет романа Жюля Верна, по которому якобы снимают фильм, перемешивается с жизненными реалиями эпохи накануне Первой мировой войны.

Еще два мастера режиссуры в Эдинбургской программе — точно специально подобранные директором фестиваля Джонатаном Миллсом антиподы. Румын Сильвиу Пуркарете со своими "Путешествиями Гулливера" театра из трансильванского города Сибиу — воплощение почти барочной театральной избыточности, небрежной витальной телесности и неуемного балканского темперамента. Хорошо известный в России японец Тадаси Судзуки, который привозит в столицу Шотландии спектакль "В ожидании Ореста: Электра",— сама дисциплина и сосредоточенность, минималистская графичность и фирменная напряженная статичность, вводящая публику в транс.

Наконец, Шекспир: Великобритания начинает готовиться к предстоящему 450-летию со дня рождения Великого Барда. Три шекспировских спектакля в Эдинбурге должны напомнить публике о неминуемом нашествии новых интерпретаций пьес Шекспира. Впрочем, манерная шекспировская поэма "Лукреция", мягко говоря, не принадлежит к числу заигранных произведений — тем любопытнее музыкальный спектакль, поставленный по ней в Королевской Шекспировской труппе. Трагедия "Макбет", конечно, заинтерпретирована уже донельзя, но коль скоро на афише стоит имя поляка Гжегожа Яжины, можно надеяться на что-то неожиданное — режиссер говорит в своем спектакле о современном мире, о насилии и попытках оправдания убийств. Наконец, именно Шекспиру мы обязаны тем, что после долгого перерыва в драматическую программу фестиваля попал и русский спектакль — режиссер и художник Дмитрий Крымов покажет в Эдинбурге мировую премьеру своего нового сочинения "Сон в летнюю ночь (Как вам это понравится)".

Наконец, еще один спектакль, который нельзя пропустить,— "Моя прекрасная леди" Кристофа Марталера. К знаменитому мюзиклу Фредерика Лоу, основанному на пьесе Бернарда Шоу "Пигмалион", спектакль всемирно известного швейцарца Марталера имеет весьма косвенное отношение. Зато ко времени создания и расцвета популярности "Моей прекрасной леди" — 60-м и 70-м годам прошлого века — самое непосредственное. Именно тогда иностранные языки стали изучать в лингафонных кабинетах. Профессор Хиггинс тоже учил цветочницу-простушку Элизу Дулиттл нормам литературного языка. Правда, родного, а не иностранного. Но ведь именно родной им обоим английский и есть главный иностранный язык на свете. Марталер добавил к названию мюзикла слова "Лаборатория языка" и поселил героев в лингафонный кабинет, соединенный с музыкальным салоном. Зрители вновь встречаются с любимыми героями режиссера, переходящими из одного его спектакля в другой — забавными, растерянными и нелепо одетыми европейцами-недотепами. Здесь они превратились в разновозрастных посетителей языковых курсов, прилежно отрабатывающих при помощи кассет, микрофонов и наушников академическое произношение. Урок, однако, едва успев начаться, оказывается сорванным, и в учебном классе начинается абсурдное кружение людей и мелодий под аккомпанемент двух музыкантов — безучастного ко всему, кроме клавиш своего рояля, пианиста и похожего на привидение из английского готического романа органиста. Юмор и грусть так обаятельно перемешаны в этом спектакле, что даже те, кто его уже видел — а он только что триумфально прошел на Авиньонском фестивале,— наверняка захотят посетить "лабораторию" Марталера еще раз.

Эдинбург, 9 августа — 2 сентября