Выбор Игоря Гулина
Синдром паники в городе огней
Автор: Матей Вишнек
Издатель: Ad Marginem
Недавно по-русски вышло несколько сборников пьес живущего во Франции заметного румынского писателя Матея Вишнека. Теперь переведен его первый роман "Синдром паники в городе огней" — одновременно ироническая утопия, попытка перенести в родной язык экстракт французской словесности XX века и фантасмагорическая автобиография писателя.
Герой романа, драматург и поэт Матей Вишнек, приезжает во Францию в конце 80-х, недолго наслаждается независимостью, после чего попадает в ауру притяжения эксцентричного издателя мсье Камберленга. Тот собирает вокруг себя общину из писателей, которых, скорее всего, никогда не опубликуют — забытых эмигрантов, мегаломанов, эротоманов и просто легких шизофреников. Цель Камберленга — создание принципиально новых литературных отношений: изъятие текстов у авторов и передача их в общее пользование, уничтожение границ между писателями и персонажами. Герои романа в романе — банковский служащий, которого выгнала из дому собственная кошка, бармен, впавший в разрушительную зависимость от СМИ, и другие — также становятся частью общины. Мсье Камберленг пытается построить нечто вроде мистериального литературного коммунизма, основанием которого станут отчаявшиеся беглецы из стран коммунизма реального. Увенчается ли его проект успехом, остается неизвестным, но точно получается заставить Париж испытать незримые таинственные колебания.
"Синдром паники" — изящно выстроенное коллажное повествование о литературных чудаках, напоминающее Бориса Виана пополам с Раймоном Кено. Вдобавок оно оснащено легким антитоталитарным пафосом и кратким ликбезом по постмодернистской философии (тексты независимы от авторов, новости производятся по шаблону на интеллектуальной фабрике и подавляют человека и т. д.). И, в принципе, это неплохая книжка. У нее есть одна проблема — правильность, усредненность эксцентрики. Она написана как учебник по "странной" литературе. Можно предположить, что в румынском контексте такой роман по какой-то причине необходим, но для стороннего читателя он кажется не то что плохим, но немного лишним.
Василий Дмитриевич Ермилов. 1894–1968. Материалы к творческой биографии художника
Автор: Василий Дмитриевич Ермилов
Составитель: Александр Парнис
Издатель: Галерея ПРОУН
В оттепельную пору "украинский Пикассо", изрядно потрепанный, но все же не расстрелянный, как бойчукисты, за формализм, Василий Ермилов был для Харькова тем же, чем Ахматова для Ленинграда. На поклон к нему ходили все и водили всех, от Вагрича Бахчаняна до Эдуарда Лимонова. Впрочем, в 500-страничном фолианте, составленном Александром Парнисом, филологом, специалистом по футуризму и коллекционером дружившего с Велимиром Хлебниковым Ермилова, места для мифологии не нашлось. Цель изданного к первой в России выставке Ермилова, которая была сделана галереей ПРОУН в московском Мультимедиа Арт Музее, сборника — очистить биографию и наследие великого конструктивиста от легенд. Из мифологического в книгу допущено разве что стихотворение Бориса Слуцкого "Харьковский Иов", патетически описывающее гибель фресок Ермилова в оккупированном Харькове. Очистительный смысл имеет и занимающее около трети книги подобие каталога-резоне, составленное Ольгой Портновой, куда — с подписью "местонахождение неизвестно" — вошли оставшиеся лишь на фотографиях "контррельефы" и "архитектоны", тогда как многое из того, что Ермилову теперь настойчиво приписывается, не включено. И конечно, мемуарно-исследовательская часть — с перепиской, дневниками, автобиографиями, статьями современников-авангардистов и воспоминаниями друзей, учеников и искусствоведов-диссидентов, первыми отважившихся на контакт с опальным художником. О теории искусства, педагогической системе, фантастической мастерской на одном харьковском чердаке, устроенной посложнее дома Джона Соана, о проекте конструктивистского брачного ложа и прочих ермиловских чудачествах. "Однажды я заметил ермиловскую живописную работу на холсте, которая лежала на прибитом к полу куске фанеры под сырой половой тряпкой у выхода... На мой недоуменный вопрос Василий Дмитриевич ответил: "А я ее наказываю"".
Стихотворения и поэмы
Автор: Игорь Юрков
Издатель: Издательство Пушкинского дома
Собрание практически забытого киевского поэта 1920-х годов. Умерший в 27 лет Игорь Юрков успел выпустить один сборник — лишь малую часть огромного поэтического массива. Его тексты — трагически-инфантильные, талантливые, хотя чуть подражательные стихи юноши с хорошим вкусом (очищенный от политики Маяковский, ненавязчивый Есенин, Пастернак). Изредка в них брезжит легкий сюрреалистический сдвиг. Почти так в 1960-х будут писать молодые СМОГисты, и в лучшие моменты Юрков будто просится сквозь десятилетия в их компанию. В основном его стихи — скорее обещание интересного поэта. Есть всегда особенное щемящее удовольствие в таких свидетельствах не случившегося будущего — не случившегося вдвойне: не умри Юрков в 1929 году от туберкулеза, он все равно не смог бы еще долго писать так, как хотел. Его стихи не настроены на сопротивление, маргинальность. Это сознательный модернистский мейнстрим, лишь в перспективе кажущийся необычным. Хотя, конечно, публикация сборника в "Библиотеке поэта", где принято печатать классиков (общепризнанных и потенциальных),— решение странное. "Разбирая буквы почерка вечером, / Будто в тетрадях наших современников, / Беглые заметки стариков, / Ты с отчаянием замечаешь, что жить нечем, / Что жизнь от тебя ушла далеко. / Да где ж эта жизнь, схватить бы за горло / Эту жизнь! — Но улица безмолвна и пуста. / Как назло, от аптеки до милицейского поста / Течет вода в уборные. / И уже не замечая ничего от ярости, / Попадаешь рукой в соседний уют. / Где барышни хнычут и мужчины поют, / И высокомерно глупеет старость".
Слишком большие, чтобы рухнуть
Автор: Эндрю Росс Соркин
Издатель: Corpus
У документального бестселлера корреспондента The New York Times есть второе большое название — "Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя". Это самая обстоятельная на сегодняшний день реконструкция финансового кризиса 2008 года. Эндрю Росс Соркин проинтервьюировал две сотни человек — финансистов, руководителей компаний и политиков, получил доступ к массе конфиденциальной информации и расписал кризис американской экономики буквально по часам. При этом "Слишком большие, чтобы рухнуть" скорее не беспристрастная хроника, а остросюжетный документальный роман.
Моя Москва. Фотографии 1985-2010 годов
Автор: Игорь Мухин
Издатель: Тримедиа Контент
Фотограф Игорь Мухин — главный хроникер героической эпохи русского рока, а в 1990-х — раздухарившегося современного искусства. Он же — самый выразительный соц-артист в фотографии, снимавший медленный уход в небытие гипсовых пионеров и каменных Ильичей, а позже — один из лучших документаторов митингов и протестных акций всех сортов и автор нелицеприятных выморочных ню. Все это, собственно, и составляет альбом — нечто вроде подведения итогов четвертьвековой истории отношений фотографа и города. Авторского текста в "Моей Москве" нет, но есть эссе о мухинских фотографиях Захара Прилепина.
Дом на Тара-роуд
Автор: Мейв Бинчи
Издатель: Слово/Slovo
Популярная писательница Мейв Бинчи — автор "Итальянского для начинающих" и других иронично-сентиментальных романов про жизнь в ирландской глубинке. По ее книге 1998 года "Дом на Тара-роуд" есть фильм с Оливией Уильямс и Энди Макдауэлл, который в России почему-то называется "Любовь по обмену"; сам роман перевели только сейчас. Две женщины средних лет, ирландка Риа и американка Мэрилин, знакомятся по переписке. Обе несчастны. Риа обнаружила, что ей изменяет любимый муж, у Мэрилин погиб в автокатастрофе сын-подросток. Чтобы справиться с горем, героини решают поменяться местами. Американка отправляется на временное жительство в Дублин, а ирландка — в Коннектикут.
Эротика
Автор: Лу Саломе
Издатель: Культурная революция
Кажется, самый большой из выходивших в России сборников важнейшей героини европейской интеллектуальной истории конца XIX — начала XX века, интимной подруги Ницще и Рильке, ученицы Фрейда, роковой женщины и первооткрывательницы женской сексуальности. Здесь — главная работа Лу Саломе, трактат 1910 года "Эротика", ряд менее известных философских работ, воспоминания о великих друзьях и даже немного прозы. Вторую половину книги занимает объемная биография Саломе, написанная переводчицей и составительницей сборника Ларисой Гармаш.