Проигрыш по очкам
Человек всегда одинок. Особенно в 3D и наушниках
Moscow View
У НИКОЛАЯ ФОХТА, спецкора "Русского пионера", случился кризис общения: он пытался найти единомышленников и не нашел. Но он знает, как сделать так, чтобы они появились: надо уже что-нибудь выиграть на этой Олимпиаде.
Чтобы совсем не одичать в виртуальной олимпийской действительности, решил переключиться. Посмотрел новости по федеральным каналам, полистал Facebook, пытался пообщаться с мастером по замене счетчиков холодной воды, который нагрянул очень рано утром, с консьержкой и даже с офицером ГИБДД, который справедливо указал мне на выключенный ближний свет, но наказывать не стал. Сделал, что мог, но решил вернуться обратно — в спортивную иллюзию, поближе к мировой олимпийской семье. Лучше уж тут одичаю.
Единственное, на чем поймал себя во время игры наших баскетболистов с китайскими,— мне не с кем поговорить, поделиться сиюминутными впечатлениями и экстренными эмоциями, похвастаться воспоминаниями. Недостаток единомышленников.
Вот, скажем баскетбол: сидела бы ошуюю длинноногая брюнетка, рассказал бы ей, глядя вдаль, как был знаком с Хосе Бирюковым, тренировались с ним в одной школе, в одной команде выходили на товарищескую игру со спецклассом волгоградской, кажется, школы олимпийского резерва. Кто такой Хосе Бирюков? Эх, молодежь... Хосе Бирюков это кумир юношеского баскетбола 80-х, звезда взрослого 90-х, динамовец, но вернувшийся на родину и завершивший карьеру в мадридском "Реале". Нет, в баскетбольном "Реале". Да, речь о 80-х ХХ века.
А если бы одесную располагалась миниатюрная блондинка, то в драматический момент, когда наши провалили эстафету 4х200 и не вышли в финал, не скрывая разочарования, сообщил бы, что первые свои кургузые саженки в бассейне общежития ДАС я совершал под присмотром легендарного Леонида Карповича Мешкова. Да конечно, откуда тебе знать, кто такой Мешков. А он абсолютный герой — рекордсмен Союза, Европы и мира, с него в СССР началось плавание и водное поло. Фронтовой разведчик, после боевого ранения вернулся в большой спорт и после 1947 года установил пять мировых рекордов. Я видел этот страшный шрам под плечом.
Не дожидаясь начала соревнований по легкой атлетике, я похвастался бы еще кому-нибудь — ну, скажем, рыжей и зеленоглазой,— что был знаком с великим десятиборцем Василием Кузнецовым, он жил в соседнем доме. А к Кузнецову в гости приезжал Брумель — как сейчас помню небожителя с палочкой у подъезда двенадцатиэтажки... Да сколько всего можно еще рассказать: повод-то какой роскошный — Олимпиада, какой тематический диапазон, крошка.
А действительно, такой бэкграунд впустую пропадает. Надо, надо выйти в люди, найти единомышленников. Пока для этого подходит только какой-нибудь московский спортбар — фанзона, о которой я говорил, открывается только в субботу. Правда, в прошлую субботу по одному из московских телеканалов прошел репортаж об открытии огромного экрана на ВВЦ. Я не знаю, как это может быть, но я получил информацию, как положено, из двух источников. Первый, неофициальный, сообщал, что нет на ВВЦ никакого экрана и трибун, а есть только группа "Руки вверх", которая орет из всех динамиков. Второй, официальный, подтвердил недельную заминку и сообщил, что именно в этой мифической фанзоне будет показано закрытие Игр — в присутствии посла Великобритании. Жду не дождусь субботы, чтобы ревизовать этот мираж, эту летучую фанзону — сейчас рисковать не могу: ступишь на территорию выставки достижений, считай день и пропал — пойди найди там что-нибудь.
Сократив риски до минимума, рванул в центр Москвы, на Лубянку, в "Лигу пап".
Конечно, это популярный у москвичей спортивный паб, но я знал его совсем с другой стороны — со стороны пашота. Если приглядеться к московскому меню, выяснится, что "ЛП" чуть ли не единственное место, где готовят пашот. Причем есть он и в меню завтраков, и так, в остальной жизни, как салат. В общем, я там ем пашот, ни разу не смотрел спортивных состязаний.
Несколько залов, увешанных по стенкам телевизорами, и столики амфитеатром, трибунами, напротив которых висит большой проекционный экран. Метрдотель (или как они в пабах называются?) сообщила, что сейчас, наверное, получится посмотреть только гимнастику — она по Eurosport транслируется и по "Спорту-1", основным поставщикам картинки заведения. Я решил устроиться за барной стойкой. Мне сразу предложили выбор — просто HD или 3D? Давно говорил, что "три-дэ" — это все баловство, за исключением спортивных трансляций. Говорил, а своими глазами не видел. И вот торжественно переключают монитор напротив меня на объемный Eurosport, очки на столике, я еще глубже погружаюсь во всю эту Олимпиаду. Но и это еще не все: мне дают наушники — настоящие, большие, с проводом. Комментаторы иронизируют над китаянками, которые видите ли, в вольных упражнениях несовершенны — и носок недотягивают, и стоят нетвердо. А через 40 минут провалит диагональ Анастасия Гришина, а моя любимица Афанасьева вообще упадет как-то некрасиво. Алия Мустафина, которая сделала все правильно, отработала красиво и четко, заплачет; и заревут вслед за ней все девчонки — потому что мы отдали золото, провалили "наш" снаряд, вольные упражнения. Справедливости ради надо сказать, что, скорее всего, проиграли мы снарядом раньше — на бревне именно Мустафина получила низкую оценку, да и Гришина неожиданно сорвала соскок. В новейших технологиях все выглядело еще драматичнее, еще ярче. Я едва успевал вытаскивать провод от наушников из тарелки с окрошкой на кефире и запивать горечь мелких и значительных технических ошибок арбузным лимонадом. Конечно, быстро устали глаза. Снял обе пары очков и отвернулся от экрана — оказывается со мной бесшумно разговаривает сосед по стойке, молодой человек лет тридцати, в шортах. Я снял наушники. И услышал довольно странный текст.
— Вот странно,— говорит человек, кивая как раз на Мустафину.— У нас сборная России ведь называется, а выступает... Вот кто она по национальности, интересно?
Я решил надеть наушники обратно.
Честно говоря, не готов к такому разговору. Даже на стадионе в Химках от стыда сгораю, когда фаны скандируют это свое "Русские вперед!". Какие русские, куда вперед? И честно говоря, в центре Москвы, в разгар Олимпийских игр и внутри передовых технологий столкнуться с примитивным, запредельным каким-то расизмом... Чувак ушел минут через 15 (надеюсь, почувствовал возможную изоляцию), я предпринял еще одну попытку социализироваться с братьями по олимпийскому разуму. Милая девушка вела диалог с менеджером бара, который, как я понял, обеспечивал техническую часть спортивных трансляций:
— А у нас сейчас сколько медалей?
— Каких?
— Ну каких... Золотых.
— Две.
— А у Америки?
— Восемь или девять.
— А почему у нас так мало?
— Ну, как...
— Мы что, и гимнастику им проиграли?
— Да вообще-то серебро это очень хорошо.
— Чего же хорошего. Мы что, плохо выступаем?
Не имело смысла дослушивать разговор. Я еще раз внимательно огляделся. Никто и не смотрел на экраны. Пили пиво, болтали, смеялись. Жили совершенно иной жизнью. Трагедия девочек-гимнасток никого тут, в спортивном баре, не тронула. Никто не прослезился, никто не замер в ожидании объявления окончательных баллов в командном первенстве. Я расплатился и вышел на улицу. Некому, некому рассказывать накопленные истории, не нужны они тут.
Глотнув вечерней московской духоты, я вдруг понял, что люди ни в чем не виноваты. Скорее всего, это защитная реакция — нужен сигнал, нужна череда блестящих побед и урожай золотых наград, чтобы опрокинуть ситуацию, чтобы эти люди перестали бояться болеть. У нас очень хорошие люди — просто они чересчур чувствительные, ранимые. Надо беречь наших людей, а для этого нам нужно поскорее и побольше побеждать. Все ведь так просто, да?
И когда ситуация переменится, я войду в забитый под завязку спортбар, сяду у огромного экрана, нацеплю очки и наушники, а также возьму хороший микрофон и расскажу наконец, как я лицом к лицу столкнулся в торговом центре "Метрополис" с великим Зико. И никому в голову не придет переспросить: а кто это?