По последним прогнозам специалистов, в ближайшее время нас ожидает новый всплеск на фондовом рынке. Покупка акций, векселей и прочих очень ценных бумаг, похоже, станет самым обычным делом для каждого, желающего хоть немного обогатиться. Оказывается, невзирая на печальный опыт населения, есть еще возможности обезопасить себя от потерь. Причем без посторонней помощи.
Наше население, и я в том числе, уже мало-мальски подучилось фондовой грамоте за прошедшие годы, — каждый знает, что прокрутить деньги надо успеть. А что касается надежности и основательности, так это — нефтяные компании. Доход, конечно, не сумасшедший, но верный.
С деньгами у меня был напряг. В телевизоре каждый день преуспевающие бизнесмены повторяли, что деньги должны приносить новые деньги. Я успешно провернула авантюру в Мытищинском коммерческом банке. Вклад был, конечно, не ахти какой, но получить его и проценты я успела. Вдохновленная первой удачей, я решила купить вексель Независимого нефтяного концерна, обещающего непомерные дивиденды.
...В тесном офисе "Независимого нефтяного концерна" среди маячивших туда-сюда, разомлевших от духоты посетителей, желающих обзавестись ценной бумагой в виде простого именного векселя, я ощущала себя несчастной селедкой, втиснутой в бочку с солью. К слову сказать, эту плесневелую полуподвальную комнатку в особнячке-инвалиде, язык с трудом поворачивался назвать "офисом". Но, как ни странно, народ валом валил.
На приобретение векселя я угробила неделю, — приезжая к 5 часам утра, писала на руке очередной четырех-трех-двухзначный номер. И вот наконец-то на моей ладони была выведена обнадеживающая цифра 7. После трех часов стояния в очереди, которая подтягивалась к заветному окошку со скоростью улитки-пенсионерки, я почувствовала острый приступ дурноты и головокружение. С трудом пробравшись сквозь плотную стену потных и сердитых сотоварищей-очередников, я выбралась на улицу и бессильно опустилась на единственное свободное сидячее место — пыльный бордюр.
— Девушка, вам плохо? — услышала сверху приятный мужской баритон, и, вздрогнув от неожиданности, подняла голову. Надо мной склонился чуть лысоватый блондин в странном полосато-серо-розовом костюме с сотовым телефоном в руке. От неожиданности я потеряла дар речи, из чего он заключил, что мне точно — плохо.
Так мы познакомились с Костей.
Громко объявив, что девушке плохо, и предъявляя всем мою ладонь с жирно выведенной семеркой, он моментально, вне очереди, протиснул меня к окошку, в котором тотчас исчезли протянутые мною 400 тысяч рублей, а через десять минут в руки нырнул долгожданный вексель. По дороге домой, куда меня любезно решил подвезти новый знакомый, я рассказала ему, что за эту невзрачную бумажку я должна была получить через три месяца полтора миллиона рублей.
— Что ж, — сказал Костя, лихо выруливая в переулок на красный свет, — чтобы тебе не оказаться в разряде "обманутых вкладчиков", надо застраховать этот вексель.
Я не поняла о чем идет речь, но перед таким мужчиной демонстрировать свое тупоумие было невозможно, поэтому я понесла какую-то ахинею:
— Я потратила столько сил и времени, чтобы его купить, а сколько понадобится, чтобы застраховать...
— Если ты хочешь потерять деньги, то я не настаиваю, — пожал плечами Костя.
Вообще-то у меня не так много времени, чтобы тратить его на исследование надежности страховых компаний, хождение по их конторам и выстаивание в очередях. Полагаясь опять же на Костины слова о том, что чем менее известна страховая компания, тем лучше, я выбрала для страховки своего векселя офицерскую страховую компанию (ОСКом), офис которой находился в паре трамвайных остановок от моего дома.
При очередной нашей встрече в шикарном (для меня) ресторане Константин поинтересовался моим векселем. Это вообще была главная сближающая нас тема. Я рассказала ему о странной офицерской компании. До конца обеда мне пришлось выслушивать лекцию о различных военных, детских и прочих благотворительных организациях, пользующихся различными налоговыми льготами и проворачивающих под их прикрытием колоссальные деньги. Из ресторана я вышла с полным ощущением, что в Москве живут одни проходимцы и жулики. Но судьба страховки была решена — офицерская компания должна была обезопасить мои деньги.
...В окошке конторы сидел сухонький старичок, который внимательно меня выслушав, сказал, что они готовы оказать мне услуги, но им надо проверить надежность нефтяного концерна и подлинность моего векселя. Поэтому он попросил зайти завтра. На следующий день я опять стояла у окошка ОСКома. В ответ на мой напряженно-вопросительный взгляд старичок мягко улыбнулся, дескать "все у вас в порядке", и протянул для заполнения пару бланков. Я застраховала вложенные деньги (400 тысяч рублей) от банкротства и отдельно — дивиденды от невыплаты. Таким образом, у меня на руках оказалось два страховых полиса, за которые я внесла 100 тысяч рублей.
Прошло два месяца. Мы с Костей подумывали о том, чтобы подать заявление в ЗАГС, и уже прикидывали где можно провести медовый месяц...
Как-то вечером, сидя перед телевизором, тупо смотря "Времечко", я несколько напряглась, услышав знакомое словосочетание "Независимый нефтяной концерн". Суть сообщения ласточкой пролетела мимо ушей, но тут же раздался телефонный звонок одной моей приятельницы:
— Нефтяной концерн-то сдох, представляешь!? Ты хоть один купила, а я сдуру денег назанимала и на пять векселей разгулялась. О-о-ой, что делать...
Самодовольно хихикнув, я на следующий же день решила позвонить в ОСКом. Дребезжащий голос из телефонной трубки сообщил, что:
— Срок получения дивидендов по вашему векселю еще не истек, подождите, вам должны выплатить деньги через две недели, тогда — милости просим. А то, может, за это время у концерна дела поправятся...
Ни через две недели, ни через месяц концерн не ожил.
Когда я опять поехала в ОСКом за деньгами, тот же старичок-конторщик показал мне бумагу, в пяти пунктах которой излагались основания, на которых мне отказывались выплатить страховку. Самым бескомпромиссным из них было то, что, как выяснилось путем проверки, я застраховала свой вексель именно в тот день, когда хозяева Нефтяного концерна скрылись в неизвестном направлении. Но в тот день, когда старичок проверял подлинность моего векселя, Нефтяной концерн еще вполне благополучно функционировал, что давало мне основания все-таки страховку требовать.
Чтобы доказать свою правоту и как следует проучить старперов-офицеров вместе с их страховой компанией, Костя посоветовал поехать к адвокату.
Я хотела во что бы то ни стало вернуть свои кровные сбережения. Ход со страховкой казался мне настолько удачным, что я не могла поверить в его недейственность. Мы с адвокатом составили иск на взыскание с офицерской страховой компании суммы страховки — 100 тысяч рублей, 400 тысяч — за покупку векселя, плюс штраф за просрочку выплаты страховой суммы — 1 миллион рублей, и 2 миллиона за моральный вред. Итого — 4 миллиона рублей.
Первое слушание дела в Савеловском суде было назначено как раз на тот день, когда мы с Костей решили отвезти заявление в ЗАГС. Приятное событие пришлось перенести на когда-нибудь.
Как ни странно, но в успехе своей судебной затеи я была уверена до безобразия. Хватило бы терпения на хождения по судам, тягомотные вопросы и скрупулезные ответы. Собираясь на первое слушание, которое могло прекратиться так и не начавшись (из-за отсутствия ответчика), я волновалась как первоклассница, и уговаривала себя запастись терпением.
Напористости прибавило то обстоятельство, что на запрос, посланный моим адвокатом в "Росстрахнадзор", оттуда ответили, что "ОСКом не имеет лицензии на страхование ценных бумаг". Как ни странно, ответчик, престарелый грузный альбинос (наверное, отставной прапорщик), приехал на первое же слушание. А когда судья огласила ответ из "Росстрахнадзора", он покраснел, как флаг Страны Советов, и безоговорочно признал себя, то есть ОСКом, виновным. В результате суд постановил: взыскать с ОСКома в мою пользу 2 миллиона рублей за моральный вред, плюс 1,5 миллиона рублей "набежавших" дивидендов по застрахованному векселю, плюс внесенные за покупку векселя 400 тысяч рублей, плюс 100 тысяч, уплаченные за страховку. Как я и предполагала — все 4 миллиона рублей. Кстати, страховка от банкротства не была принята к рассмотрению на том простом основании, что Независимый нефтяной концерн не обанкротился, а просто растаял в воздухе. Суд обязал ОСКом выплатить мне деньги только по страховке "от невыплаты дивидендов".
Не сказать, что я очень обрадовалась — я торопилась в ЗАГС. Но меня задержал в коридоре адвокат, который сообщил, что на счету ОСКома находится всего 2 миллиона рублей.
Все эти перипетии я пересказывала Косте за столом, на котором мы заполняли загсовские анкеты.
— Не волнуйся, деньги мы выбьем. — Пообещал мой будущий муж.
Через несколько дней по совету Кости я отправилась... в налоговую инспекцию района, где находился ОСКом. Потолкавшись в коридорах, познакомившись черт знает с кем и подарив Бог знает кому две коробки конфет и бутылку коньяка, я связалась с инспектрисой, курирующей ОСКомовские дела.
Инспектриса оказалась женщиной строгой, но участливой. Внимательно меня выслушав, посмотрев судебные документы, она от души посочувствовала и обещала помочь чем сможет. От ужина в ресторане по поводу моей помолвки она не отказалась.
... Когда, за день до свадьбы, я примеряла свадебное платье, затрещал телефон. Волоча за собой длинный шлейф и припадая на одну, без туфли, ногу, я поспешила, насколько это было возможно, снять трубку. Оказалось, звонит налоговая инспектриса, о существовании которой я уже почти забыла. Она велела быстрее ехать в банк — на счету у ОСКома нарисовалось 5 миллионов рублей. Долго они там не залежались, потому что мы с Костей оказались быстрее ОСКомовских пройдох, и через пару часов их счет "похудел" на причитающиеся мне 4 миллиона.
На все эти деньги я купила Косте подарок — необыкновенный темно-коричневый портфель.
Виктория Сулома