Дело о краже танка

$13 млн заработал Лео Энтони Пиатц по прозвищу Тони Танкист, воровавший военную технику с базы вооруженных сил США. Пиатц ухитрился украсть множество грузовиков, бронетранспортеров и даже один танк. Преступный бизнес привел его на скамью подсудимых, но такая участь ждала далеко не всех расхитителей военного имущества. Слишком часто подобные преступники остаются безнаказанными из-за того, что за ними стоят могущественные покровители.

КИРИЛЛ НОВИКОВ

Наполеоновские планы

Регулярные армии появились в Европе в XVII веке и сразу же стали немалой обузой для королевских бюджетов. Если в прежние времена рыцари являлись под королевские знамена с собственным оружием, лошадьми и припасами, то теперь казне приходилось платить за все: за фураж, за провиант, за порох, обмундирование, да еще и выплачивать жалование солдатам. Сами короли, разумеется, не могли уследить за всеми финансовыми потоками, устремившимися в вооруженные силы. За них это делали многочисленные интенданты, квартирмейстеры и прочие специалисты по снабжению и логистике. Деньги обычно тратились на закупки необходимых припасов у предпринимателей, которые их производили, а также у простых крестьян. Такая система создавала бесчисленные возможности для злоупотреблений и откровенного воровства, особенно во время войны, поскольку наладить учет и контроль в военных условиях бывало почти невозможно. Поэтому интенданты воровали, а также с удовольствием брали взятки от поставщиков военного снаряжения, экономивших на качестве товара. Их нередко ловили и сурово наказывали, но на место казненных воров вскоре приходили новые.

Пожалуй, лучше всех удавалось справляться с расхитителями военного имущества Наполеону Бонапарту. Еще на заре своей карьеры, в 1796 году, генерал Бонапарт явился в Ниццу, чтобы принять командование армией, которую намеревался повести на завоевание Италии, но вместо боеспособных полков обнаружил скопище разутых и полуголодных солдат. Армейская казна была пуста, как, впрочем, и продовольственные склады. Генерал принял самое простое и радикальное решение — расстрелял интендантов. Снабжение сразу же улучшилось, что позволило Бонапарту обрушиться на Италию и победить. С тех пор Наполеон всегда лично следил за армейскими поставками, так что воровать в Великой армии было и трудно, и опасно.

Позднее император французов говаривал, что любого интенданта можно смело расстреливать через пять лет службы, поскольку даже очень честный человек не сможет противиться соблазну запустить руку в армейскую казну в течение столь долгого времени. И действительно, время от времени Наполеон ставил к стенке того или иного снабженца. Так, в 1812 году во время отступления из России, дойдя с остатками Великой армии до Смоленска, император обнаружил, что склады практически пусты. Наполеон приказал расстрелять интенданта Сиоффа и отдать под трибунал интенданта Вильбланша. Первый был расстрелян, а второй выжил, сумев доказать, что его фуражиров перебили партизаны. Вообще же Наполеону было не очень трудно следить за своими снабженцами, поскольку интендантскую службу Великой армии возглавлял генерал Пьер Дарю, человек честный и профессиональный.

Если французские интенданты трепетали под неусыпным оком своего императора, то их английские коллеги тем временем наслаждались бесконтрольностью и безнаказанностью. По давней традиции руководство британскими армией и флотом находилось в руках родовитой аристократии. Знатные персоны обычно не слишком ревностно исполняли свои обязанности, переложив все заботы на заместителей, которые за их спиной имели почти полную свободу действий. Одним из баловней судьбы, получивших ответственный пост, был Джордж Виллерс, сын графа Кларендонского и приближенный дочери короля Георга III принцессы Амелии. Виллерс был осыпан королевскими милостями, получив несколько выгодных должностей. В 1792 году он был назначен флотским казначеем. Должность приносила ему £600 в год, а в 1803 году к ней добавилась еще должность генерального инспектора флота, и жалование выросло до £1 тыс. Однако делами Виллерс не занимался. Вместо него за военно-морской казной следил его секретарь Эдмунд Уотерс.

В 1807 году Уотерс уволился со службы и зажил богачом. В 1810 году тщательная проверка морского бюджета показала, что в казне не хватает более £250 тыс.— суммы, на которую можно было бы снарядить целый флот. Вина Уотерса была очевидной, но британский монарх, в отличие от Наполеона, не мог осудить человека на основании одной лишь убежденности в его вине, а доказать что-либо было уже невозможно. Всю вину на себя взял несчастный Виллерс. Он отдал казне почти все свое имущество, которое было продано за £91 тыс. После этого опозоренный аристократ покинул двор и до конца дней жил на £3 тыс. годового дохода, которые ему милостиво оставил король.

Злоупотребления в ведомстве Виллерса были вскрыты секретарем Адмиралтейства Джоном Крокером. После падения Виллерса этот молодой и амбициозный политик стал главным чиновником, отвечающим за строительство и снабжение британского флота. При нем прямое казнокрадство прекратилось, но зато расцвели махинации с участием подрядчиков. За долгие двадцать лет, что Крокер оставался секретарем Адмиралтейства, британский флот лишился двух 74-пушечных кораблей и одного 64-пушечного, которые утонули из-за чьей-то экономии: при их строительстве были использованы слишком короткие гвозди. Поставщики провианта тоже экономили на чем только можно. Тухлое мясо и гнилые фрукты стали в британском флоте привычным делом, а у моряков вошло в привычку перед употреблением стучать сухарями по столу, чтобы из них выпали все жуки и черви. Зато подрядчики-монополисты быстро богатели, а вместе с ними богател и пригласивший их Джон Крокер. При этом строительство новых кораблей шло ни шатко ни валко. Если на частной верфи 300 человек за год строили семь кораблей, то на государственной верфи за тот же срок 3 тыс. рабочих спускали на воду только один корабль.

Коррупция в Адмиралтействе была общеизвестной проблемой, однако никаких мер для ее обуздания никто не предпринимал еще долгие годы: британский флот и так был самым сильным в мире, а у коррупционеров были влиятельные друзья в парламенте и при дворе. С тех пор так и повелось: пока военная коррупция оставалась на низовых уровнях, с ней еще можно было бороться, но, если казнокрады окапывались в высших эшелонах власти, воровать начинали все и повсеместно, а до серьезных наказаний обычно не доходило.

"Съели медную пушку"

После падения Наполеона европейская общественность мало интересовалась вопросами военного снабжения, пока в 1853 году не разразилась Крымская война. Французская армия, в которой еще были живы наполеоновские традиции, снова оказалась на высоте. Система доставки и распределения припасов и амуниции была простой, прозрачной и централизованной, так что французский солдат чувствовал себя в Крыму довольно хорошо. Об остальных участниках конфликта этого нельзя было сказать. По уровню коррупции лидировала турецкая армия, что мало удивляло современников, наблюдавших быстрый закат Оттоманской империи. Однако англичане и русские почти не уступали туркам.

В британской армии существовала необыкновенно запутанная система снабжения, в которой было невозможно за чем-либо уследить. В войсках действовали семь независимых управлений, которые ни перед кем не отчитывались. Так, военный секретариат отвечал за закупки припасов у поставщиков, комиссариат отвечал за перевозку грузов, генеральный офицерский комитет распределял униформу и т. д. Из-за общей неразберихи припасы гнили на складах в Балаклаве, не доходя до передовой. Этим обстоятельством умело пользовались предприимчивые интенданты, наладившие торговлю по всему Черному морю. Знаменитая основательница движения сестер милосердия Флоренс Найтингейл однажды решила доказать факты воровства и отправила своих людей на турецкие базары. Назад посланцы вернулись с британскими товарами, проданными с британских военных складов.

Русские снабженцы не отставали в изобретательности от своих британских коллег. В годы Крымской войны на Балтийском флоте комиссия графа Рейтерна обнаружила немалые злоупотребления. В частности, оказалось, что по документам в распоряжении флотских экипажей находилось гораздо больше печей, чем было на самом деле. Зато дрова для их растопки выделялись самые настоящие. Если же со складов пропадало что-нибудь ценное, то пропажу списывали на крыс. Современник вспоминал о порядках в финском Свеаборге, где находилась база российского флота: "Свеаборг был какой-то отпетый порт... В делах портового архива находится показание одного смотрителя экипажеских магазинов, где столь множество крыс развелось в оных, и эти бестии даже съели медную пушку 8-дюймового калибра".

И все же в Крымскую войну коррупция процветала лишь на низовом уровне. Как бы общественность воющих стран ни сетовала на качество снабжения, униформу можно было носить, а ружья годились для стрельбы. В годы Гражданской войны в США солдаты были слишком часто лишены такой роскоши, и все потому, что у коррупционеров, наживавшихся на поставках в армию Севера, были покровители на самом верху.

Когда в 1861 году рабовладельческие штаты Юга объявили о выходе из состава США, правительство в Вашингтоне начало спешно собирать армию, для которой понадобилось обмундирование, оружие, боеприпасы и продовольствие. Все это можно было приобрести у многочисленных частных предпринимателей. Фабриканты выстроились в очередь за военными заказами, и те, кто знал, кому из чиновников можно занести взятку, получали желаемое в первую очередь. На тех, кто добивался вожделенных контрактов, проливался золотой дождь. Только в Нью-Йорке и только в ноябре 1861 года доходы армейских поставщиков составили $3 млн.

Качество поставляемой продукции нередко оставляло желать лучшего. Так, нью-йоркская компания Brooks Brothers в начале войны получила контракт на поставку 12 тыс. мундиров, а до конца 1861 года сшила 36 тыс. мундиров. На многих из них отсутствовали пуговицы или же петли для них. Униформа шилась из шодди — самой дешевой ткани из всех возможных. Шодди получали путем переработки старых шерстяных и войлочных изделий, но даже такая дешевая ткань могла быть качественной. Однако Brooks Brothers экономили на всем: их шодди делался из гниющих тряпок, которые измельчались, склеивались и спрессовывались в подобие ткани. Мундиры, сшитые из такого материала, были недолговечны. Газета New York Tribune писала, что "солдаты на марше в первый же день или после первой же грозы обнаруживают, что их мундиры, пальто и одеяла превращаются в лохмотья, а при проливном дожде распадаются на части".

Таких, как Brooks Brothers, было немало. Некачественная обувь, тухлое мясо, винтовки, из которых нельзя стрелять,— все это стало настоящим проклятием для армии Севера. Носить униформу, изготовленную подобными производителями, порой было опасно для жизни. По уставу форма северян должна была быть темно-синей, но рачительные бизнесмены нередко экономили на краске, и мундиры выходили светло-голубыми или серыми, точь-в-точь как у конфедератов. Солдат в таком обмундировании рисковал погибнуть от пули своих товарищей.

Нью-йоркские предприниматели могли совершенно не беспокоиться о последствиях подобной экономии, ведь их покрывал сам мэр Джордж Опдайк. До войны этот джентльмен поставлял дешевую одежду для рабов в южных штатах, а после начала военных действий переключился на пошив униформы из шодди. Он же занимался распределением военных контрактов и теоретически нес ответственность за качество получаемых товаров.

Уровнем мэров коррупция не ограничивалась. Пост секретаря по военным делам в администрации Линкольна занимал пенсильванский политик Саймон Камерон, у которого была репутация завзятого коррупционера. Один из депутатов Конгресса как-то сказал, что Камерон готов украсть все что угодно, кроме разве что раскаленной печки. Позднее он взял свои слова назад, заявив, что печку он бы тоже украл. Сам Камерон, впрочем, тоже не скрывал своих взглядов. Однажды он заявил: "Честный политик это тот, кто остается купленным, если его уже купили".

У Камерона было много друзей в деловом мире, и все они получили военные контракты. В 1862 году после серии поражений на Севере разразился грандиозный скандал. Газеты наперебой писали о прелестях униформы из шодди, тухлых консервах и слепых лошадях, которых заводчики поставляли в кавалерию, и Камерону пришлось уйти. После его отставки дела со снабжением армии северян заметно улучшились, но окончательно победить коррупцию так и не удалось. Зато за годы войны в стране возник слой преуспевающих бизнесменов, которых стали называть аристократией шодди. New York Herald писала: "Когда-то был серебряный век, был и золотой... Теперь же наступил век шодди. Мы видим новые особняки на Пятой авеню, новые экипажи в парке, видим блеск новых бриллиантов... Новые люди живут в этих дворцах, разъезжают в каретах и носят бриллианты и шелка — это люди из шодди".

Лопаты с прицелом

ХХ век стал эпохой мировых войн. Однако с изменением масштабов военных действий суть происходящего в тылу практически не изменилась: там, где коррупция поднималась до самого верха, масштабы ее становились угрожающими.

В 1914 году Министерство милиции и обороны Канады возглавил полковник Сэм Хьюз — бравый офицер, успевший повоевать в Англо-бурскую войну, но высланный из Африки за неподчинение приказам и неуемное хвастовство. Полковник действительно любил прихвастнуть: вернувшись в Канаду, он заявил, что британский командующий "рыдал как ребенок", когда узнал, что Хьюз покидает его армию.

У Хьюза было много друзей среди канадских бизнесменов, а также имелись изобретательские амбиции. В результате он навязал канадской армии одно свое изобретение сомнительной полезности и широкий ассортимент продукции, производимой на заводах его друзей. С его подачи в войска поступила щит-лопата Макадама, известная также как лопата Хьюза. Изобрел это чудо сам полковник, но производились они на заводе одного из его друзей. Щит-лопата весила почти 2,5 кг, что было гораздо тяжелее любой саперной лопатки, и к тому же имела большое отверстие в середине лезвия. Лопата считалась пуленепробиваемой, а отверстие предполагалось использовать в качестве амбразуры. Практика показала, что копать тяжелой и дырявой лопатой крайне неудобно, а от пуль она не спасает, но Хьюз был абсолютно уверен в своем изобретении и отказывался его отозвать.

Куда хуже дела обстояли с винтовками Росса. Британская армия использовала винтовки Ли-Энфилд, но Хьюз решил поддержать отечественного производителя и выдал субсидию в размере $18 млн своему другу Чарльзу Россу, который наладил выпуск собственных винтовок. В результате канадцы получили оружие, которое часто давало осечку, иногда взрывалось в руках, а штык нередко отваливался. Прочие друзья Хьюза обеспечили армию скверной униформой, дырявыми палатками и ботинками, которые разваливались от окопной сырости. В 1916 году Хьюз был, наконец, отправлен в отставку, и канадских солдат избавили от винтовок Росса и дырявых лопат. К тому времени Чарльз Росс уже стал одним из самых богатых людей в Канаде, а сам полковник успел получить престижный орден Бани. Никаких уголовных преследований, разумеется, не было.

Вторая мировая война также дала немало примеров злоупотреблений и откровенного воровства. Если германские войска заслужили дурную славу бесконечными реквизициями и захватом художественных ценностей, то союзники запомнились расхищением собственных припасов.

В 1940 году в Англии были раскрыты хищения на верфях. Начальник сухого дока Фредерик Портер содержал на службе мертвые души, которым Адмиралтейство выплачивало зарплату, а также воровал строительные материалы. Всего Портер успел обмануть воюющую родину на £20 млн — на эти деньги можно было бы построить новый боевой корабль. Узнав о готовящемся аресте, Портер застрелился. Его смерть, впрочем, не остановила других расхитителей. Так, в 1941 году с военных складов в Ливерпуле было похищено 2153 коровьих и овечьих туши, и дело вряд ли обошлось без участия военнослужащих. Мясо направилось прямиком на черный рынок.

Прибывшие в Европу американцы вывели хищения на новый уровень, поскольку у американских расхитителей был высокопоставленный покровитель. Службу снабжения армии США на европейском театре военных действий возглавлял генерал-лейтенант Джон Ли. Это был честный, усердный и весьма религиозный человек, никогда не расстававшийся с Библией. Больше всего на свете он ненавидел, когда кто-нибудь швырялся казенным имуществом, и однажды устроил разнос повару только за то, что обнаружил в мусорной яме недоеденный кусок хлеба. И все же у генерала Ли была одна слабость: ему нравилась красивая жизнь.

После высадки союзников в Нормандии американский командующий генерал Эйзенхауэр приказал своим подчиненным избегать крупных городов и устраивать штабы где-нибудь в сельской местности. Многие генералы научились устраиваться с комфортом, не нарушая приказа. Генерал Паттон, например, любил вселяться в роскошные французские замки, где жил как принц крови. Генералу Ли замка было мало: он тайно нарушил приказ командующего и устроил свою штаб-квартиру в недавно освобожденном Париже. Эйзенхауэр хотел, чтобы парижские отели принимали американских солдат, отправлявшихся с фронта в отпуск, но Ли захватил все отели для своих подчиненных. В отелях Парижа разместились 8 тыс. офицеров и 21 тыс. солдат тыловых служб, так что фронтовикам приходилось довольствоваться казармами. Оказавшись во власти бесконечных соблазнов французской столицы, служба снабжения начала быстро разлагаться.

Теплые вещи, сигареты, тушенка и прочие припасы, предназначенные фронту, потекли на черный рынок. В истощенной оккупацией Франции особенно высоко ценился бензин, а наступавшие союзники получали его через трубопровод, проложенный от побережья до Шартра. К концу войны трубопровод напоминал решето из-за бесконечных врезок, которые устраивали предприимчивые бойцы тыловых частей. Фактически благодаря спекулянтам американские товары начали завоевывать европейские рынки задолго до конца войны.

Некоторые военные снабженцы целиком переключились на спекуляцию. В транспортном управлении армии США служил один полковник родом с Сицилии. Этот офицер регулярно гонял через Ла-Манш двухмоторный транспортный самолет С-47. Из Лондона в Париж он возил ящики с сигаретами, а возвращался с грузом духов и драгоценностей. Когда спекулянт почувствовал, что его вот-вот арестуют, он перелетел во Францию, убил своего пилота, изуродовал ему лицо и надел на него свою форму. Сам же преступник переоделся в крестьянскую одежду, украл осла и отправился на юг. На этом его следы оборвались, хотя военные следователи предположили, что он мог попытаться добраться до Сицилии.

Если освобожденная Франция превратилась в большой черный рынок, то Италия превратилась в гигантскую черную дыру, в которой исчезали тонны продовольствия, медикаментов и прочих припасов. Американские интенданты быстро нашли общий язык с итальянскими мафиози к обоюдной выгоде. Военные власти США полагали, что в Неаполе пропадает почти третья часть всех грузов, проходящих через порт, но даже те грузы, которым удавалось покинуть этот город, часто разворовывались по дороге. Однажды, например, исчез целый поезд с припасами для фронта.

Танк для коллекции

Холодная война внесла свои коррективы в деятельность расхитителей тыла. Пока противостоящие блоки наращивали ядерный потенциал, в странах третьего мира шли самые настоящие войны, причем сверхдержавы оказывали щедрую помощь союзным режимам. Уследить за тем, как эта помощь расходуется, часто было совершенно невозможно, что позволяло безнаказанно воровать в особо крупных размерах. В махинациях обычно принимали участие представители стран, получавших военную помощь, причем нередко за ними стояли весьма могущественные покровители.

Так было, в частности, в Южном Вьетнаме, где американцы в течение долгих лет тщетно пытались сделать боеспособной южновьетнамскую армию. С 1954 по 1975 год Вашингтон оказал Сайгону помощь на сумму $10,15 млрд (более $40 млрд по нынешнему курсу), не считая затрат на поддержку собственного контингента во Вьетнаме. Далеко не все деньги были использованы по назначению.

В 1962 году американцы начали осуществлять программу строительства стратегических поселений. Предполагалось, что южновьетнамские власти переселят крестьян с территорий, где были сильны позиции вьетконговцев, в безопасные области, где этих крестьян будет проще контролировать и защищать. Каждое стратегическое поселение должно было стать укрепленным пунктом в борьбе против коммунизма. Планировалось даже раздать крестьянам оружие и научить их пользоваться им в надежде, что они будут отстреливаться от вьетконговцев. Американцы надеялись построить около 10 тыс. таких новых деревень.

Американский проект был принят в Сайгоне на ура, причем больше всех за него ратовал могущественный брат президента Нго Динь Зьема по имени Нго Динь Нху, известный своей коррумпированностью. Деньги на строительство были получены, и в 1963 году сайгонцы отчитались о строительстве 8544 стратегических поселений. Однако американцы не поверили и пересчитали сами. Построено было менее половины — всего 4207 деревень. Куда ушли деньги, так никто и не узнал. Впрочем, братья Зьем и Нху все же были наказаны своими же военными, уставшими от бесконечной коррупции. 2 ноября 1963 года в ходе военного переворота оба брата были убиты.

В 1975 году США ушли из Вьетнама, но терять военное имущество не перестали. Американские военные базы уже тогда были разбросаны по всему миру, и на многих из них, если не на всех, происходили хищения. Чаще всего в преступлениях участвовали военнослужащие и гражданские лица, отвечавшие за сбыт краденого. Один из самых громких скандалов произошел в 1986 году на базе морской пехоты Кэмп-Пендлтон, что расположена на юге Калифорнии. ФБР и следственная служба ВМФ США провели грандиозную операцию по пресечению хищений с этой базы. 43 морпеха были осуждены военным судом за кражи, но прессе о приговорах не сообщили. Зато гражданские пособники похитителей предстали перед судом присяжных. На скамье подсудимых оказались владелец чикагской фирмы American Waste Fibres Джордж Солтцман и его сын Марк. Джордж Солтцман отделался 30 месяцами тюрьмы и штрафом в размере $10 тыс., а его сын сел на долгие семь лет. Столь суровый приговор объяснялся тем, что Марк Солтцман лично контактировал с похитителями и не мог не знать о том, что покупает краденое с военной базы.

Скандалы такого рода возникали в США довольно часто, но история, происшедшая в 1996 году на базе Форт Маккой в штате Висконсин, поразила даже агентов ФБР. На тренировочной базе Форт Маккой содержалось большое количество раритетной военной техники. Обычно на территории базы находилось не более 300 военнослужащих и около 2 тыс. гражданских служащих. За сохранность техники отвечали гражданские. В 1994 году предприниматель Лео Энтони Пиатц по прозвищу Тони Танкист вышел на контакт с двумя гражданскими сотрудниками базы — Дональдом Крэндаллом и Денисом Ламбертом. Эти двое за деньги согласились списать несколько образцов старой техники, а Пиатц перепродал их коллекционерам. За два года троица похитила с базы техники и военного снаряжения на $13 млн. Среди похищенного оказалось более 150 военных автомобилей, 17 бронетранспортеров, несколько грузовиков, ракетная установка без ракет, одна гаубица и даже один танк Sheridan времен вьетнамской войны. Все это богатство разошлось в музеи, частным коллекционерам, а также лицам, которым в хозяйстве был нужен недорогой джип или грузовик. Бизнесу пришел конец, когда Тони Танкист продал ракетную установку агенту ФБР, прикинувшемуся коллекционером. Все трое были осуждены, причем Пиатц, осужденный по 11 эпизодам, получил больше 100 лет тюрьмы.

С тех пор США успели вступить в войну в Афганистане и в Ираке, так что пропавшее военное имущество стало гораздо легче списывать. Результаты не замедлили сказаться. Достаточно сказать, что сегодня в окрестностях пакистанского Пешавара действует специализированный рынок, на котором продаются оружие и снаряжение стран НАТО. Здесь можно купить бронежилеты, ножи, ракетницы, комплекты первой помощи, военные репелленты против насекомых, а можно найти и кое-что посерьезнее — гранаты или, скажем, пулемет. В последний раз на этом рынке так оживленно торговали во времена советского присутствия в Афганистане. Так что нелегальный бизнес продолжается, поскольку война, как известно, списывает все.