Они мало кому известны. Их зовут, когда вдруг, неизвестно откуда, на нас наступают болезни. Когда просто медицинские знания бессильны, а власть не знает, кого наказывать. Их ругают, когда они говорят, что врачи не так лечили, а власти должны наказывать себя. Они — это группа ученых, которые любят "исследовать проблему целиком и со всех сторон, а не по левому ногтю правой лапы одного таракана". Именно так резюмировал свою работу руководитель Научного центра экологической токсикологии АЛЕКСЕЙ ФИТИН в интервью, данном спецкорреспонденту Ъ ЮЛИИ Ъ-ПАПИЛОВОЙ.
— Как появился ваш центр?
— После окончания кафедры биохимии биологического факультета МГУ я семь лет работал, занимался научной работой в области биоэнергетики. Потом перешел во Всесоюзный научный центр молекулярной диагностики и лечения при Минздраве России. Сейчас он называется Центр медико-биологических и экстремальных проблем. Там я занимался как раз проблемой раковой клетки.
В то время, в 1988 году, случилось массовое облысение детей в Черновцах, на Западной Украине. Сергей Сергеевич Студенекин, наш директор, попросил меня съездить туда и разобраться с этой проблемой. Это, в общем-то, и положило начало работе моего центра.
— Что же случилось в Черновцах?
— В самом центре города потравились дети. Сначала это были приступы удушья, кашель. Потом кашель прошел, а дети начали лысеть. А все вот почему.
Черновцы решили сделать самым чистым городом Западной Буковины. Места на самом деле прекрасные. Но там много предприятий микроэлектроники на периферии. Эти предприятия взяли все свои отходы (это такая глиноподобная масса, которая получается, когда берут известковую муку и нейтрализуют ею те растворы, которые применяются в микроэлектронике, там много солей тяжелых металлов), которые раньше складировали на территории предприятий, и отвезли на старенькие — еще австрийцы строили — кирпичные заводы в центре города. На двух из них четыре месяца из этой массы делали кирпичи.
— И строили из них дома?
— Да. Но только кирпичи-то получались как раз экологически чистыми. Но дело в том, что в этой массе оказалось много солей борной и плавиковой кислот. И они при нагревании в процессе производства кирпича синтезировали борфторные кислоты. А это тяжелый газ. И самая сильная кислота. Поэтому потравились только маленькие дети от трех до пяти лет. Поэтому птицы нижнего яруса обитания улетели из центра города. Поэтому даже тараканы убежали.
— А дети от этого лысели.
— Нет. Дети от этого задыхались от кашля. Лысели же они по еще более идиотской причине. В производстве кирпичей используется уголь. А в этом угле содержался талий. В запеченном виде, как в кирпичах, он не опасен. Но тут борфторная кислота его растворила, он улетучился вместе с газом, дети им надышались и начали лысеть.
— Ну производство-то прекратили?
— Его прекратили еще до нашего приезда. Мы, в общем-то, шли от обратного. Сначала запустили симптомы заболевания в компьютер, и он по ним выдал несколько веществ, отравление которыми приводит к таким последствиям. Потом настригли у них ногти (они содержат всю информацию, чем ребенок дышал, что ел, пил последние сорок дней) и в ногтях уже нашли стократное превышение алюминия, бора, хрома и талия. И после этого мы все назад и раскопали, что я вам рассказал.
— А до вас этого никто не мог сделать?
Я расскажу, какие там гипотезы выдвигались до нас. Что в Румынии взорвался какой-то комбинат (там, правда, почему-то никто не облысел). Что над самыми Черновцами сгорел спутник. Вы будете смеяться, но почти официальной была и версия о сионистском заговоре. Дело в том, что в Черновцах очень большая еврейская община, одна из самых больших и старинных в Европе. Врачи и аптекари, как правило, евреи. Значит, евреи и потравили. Никто не думал о том, что среди пострадавших половину составляли еврейские дети. Еще была версия, что военные разлили ракетное топливо. Просто клинический идиотизм.
— Так что в итоге?
— В итоге завели уголовное дело на сорок томов. Причем прокуратура прорабатывала каждую из этих версий. Упор был на то, что виноват, мол, Советский Союз. И когда вдруг в конце выяснилось, что происходило на самом деле, горадминистрация в Черновцах слетела. Но уголовное дело все равно спустили на тормозах.
— А дети?
— Когда мы измерили хром в ногтях этих детей, то дали прогноз, что через десять лет количество раковых заболеваний у этих детей будет примерно в десять-двадцать раз больше, чем в такой же, но здоровой популяции.
— Десять лет прошло.
— Прошло. Только Украина за это время успела стать самостийной, и мы ничего уже не знаем.
Желтые дети Алтая
— Значит, вашему центру десять лет?
— Десять лет коллективу. В него входят химики-аналитики, химики-синтетики, биохимики, физиологи, психологи, невропатологи. Всего пятнадцать-двадцать человек в разные времена. Но когда мы расследуем тот или иной случай, мы приглашаем нужных профессионалов. Геологов, например, как это было на Алтае.
— Еще одна страшная история?
— В 1989 году в двух районах Алтайского края — Локтевском и Тальменском — разразилась эпидемия детской желтухи. Но не совсем обычно. Если обычно кожа желтеет на три-четыре дня, а потом проходит, то на Алтае дети болели месяцами. Кроме этого, повысилась частота заболевания нервной системы.
— Какая была официальная версия?
— Наиболее распространенная — последствия наземных ядерных взрывов начала пятидесятых годов, которые проводились на Семипалатинском полигоне. Но достаточно простого здравого смысла, чтобы понять, что это бред. Сорок лет не болеет никто — и вдруг такой взрыв заболеваемости. И только в двух локальных участках, которые друг от друга-то отстоят на сотни километров. По этой же причине воздух тут был тоже явно ни при чем. Тогда мы обратили внимание на воду. 80% территории алтайского края снабжается артезианской водой (там много рек, но они настолько загрязнены, что артезианское водоснабжение получается дешевле очищения). Мы предположили, что в 1989 году произошло некое глобальное событие, в результате которого появилось токсичное вещество в этой воде, которое привело к другому глобальному событию — массовой заболеваемости детей. Причем она неуклонно растет. Это лишний раз указывает, что что-то произошло именно в 1989 году. Этот неуклонный рост показывает, что источник продолжает действовать. И третье. Применяемые методы лечения этого заболевания неэффективны. А ведь девять лет детей лечили от радиационного излучения.
Когда мы проверили воду в тех районах, то обнаружили превышение марганца в пять-семь раз. Мы изучили токсикологию марганца. Оказалось, что именно отравление им вызывает эту странную желтуху и нервные заболевания. Осталось выяснить, откуда марганец в таких количествах появился в воде. Тут мы опять вернулись к тому, что случилось в 1989 году. В итоге нашли два глобальных события. 12 февраля 1989 года произошло необычайно редкое совпадение: в один и тот же день произошло землетрясение на меридиане Барнаула силой в четыре с половиной балла и сильный подземный ядерный взрыв. В результате сейсмические волны как бы срезонировали и где-то произошел разлом.
— Что за разлом?
— Алтай представляет из себя "слоеный пирог". Слой артезианской воды, слой глины. Люди пьют воду только из верхних слоев. В нижних очень высокая концентрация солей. И вот происходит сейсмический разлом, и вода из нижних слоев начинает просачиваться в верхние. И до тех пор пока слой глины не восстановится, насыщенная марганцем вода будет поступать наверх.
— И как долго?
— Сотни лет. Есть отечественные технологии очистки воды от марганца. Их можно поставить в каждом селе. Вот только честолюбие мешает. Научное и административное. Люди, которые стояли и стоят на радиационной версии, сделали на этом карьеры, защитили множество диссертаций, и отыграть все назад — значит признаться, что ошиблись. Миллиарды рублей вкладывались в решение этой проблемы, поэтому они будут стоять сейчас насмерть. А дети все равно продолжают болеть.
— А можно марганец из организма вывести?
— Можно. Но вместе с железом, а железо нельзя выводить. Лучше всего прекратить его поступление — самый дешевый способ. Но питьевая вода — это одно. Марганец с водой попадает в молоко животных. Когда у беременных анемия, им прописывают печень животных. А она как раз аккумулирует марганец. Потом марганец очень хорошо аккумулируется в листовых овощах, капусте например. Плюс у них там есть маслобойные заводы. Представляете?
— И что делать?
— Можно сделать очень много. Можно решить всю проблему снизу. У нас есть два закона — Закон о санитарно-эпидемиологическом благополучии и Закон об охране здоровья граждан. В рамках этих законов каждый житель Алтайского края, у которого пострадали дети, должен пойти и подать в суд. Конечно, на землетрясение в суд не подашь, но зато есть Госсанэпидемнадзор. Если бы он вовремя определил, что марганец пошел в артезианскую воду, тогда бы ничего этого не было. Поэтому в суд подавать надо. Подал в суд, выиграл процесс, ему вернули деньги на лечение, на моральный и физический ущерб, и все нормально, проблема решена. Потом тем, кто виновен, становится невыгодно работать, и они начинают решать проблему изо всех сил.
— Почему, кроме вас, больше никто не может разобраться в этом?
— На самом деле все организации построены по одному типу работы. Они контролируют очень маленький перечень токсичных веществ. Вместо того чтобы контролировать пять-десять тысяч веществ, они все вместе контролируют три-четыре десятка. В основном не те, которые действуют на человека, а те, которые легко и дешево измерять,— окиси азота и углерода. Поэтому и выводы такие смешные, что все якобы хорошо. Кроме того, ни одна организация не берет исследовать всю проблему в целом, притом ретроспективно. Для этого нужно иметь то, что есть у нас и нет у них. В первую очередь это мощная аналитическая техника, которая позволяет измерять сотни тысяч органических веществ и всю таблицу Менделеева, и огромная база данных симптомов при отравлении теми или иными веществами. Ну и, кроме того, у меня в центре работают высококлассные специалисты.
— А что в госорганах?
— Там — снег белый, значит, чистый. Вода прозрачная и не вонючая, значит, чистая. Но самое печальное, что все они рассматривают проблему только в рамках своего профиля. А как, скажите, можно понять, что перед вами таракан, если вы видите только его левый ноготь на правой лапе?
— А кто вас финансирует?
— Мы частная организация, деньги зарабатываем сами. Не на тех случаях, что я вам рассказал. Если власти нам что-то и выделяют, то этого хватает только на исследования, но не на зарплату. К примеру, когда мы занимались зеленоградской водой (см. стр. 6), нам выделили 100 млн рублей "старыми". Единичная проба воды стоит 600 тысяч рублей. А такие пробы, кроме всего прочего, нужно провести далеко не один раз.
— На что же живут ваши сотрудники?
— У нас есть другие источники. Кто-то занимается посреднической деятельностью по продаже лабораторной мебели. Кто-то делает разработки по спортивной обуви для наших и зарубежных производителей. В общем, денег хватает. Более того, например, на Алтайский край мы потратили 500 млн рублей "старыми" своих собственных денег, которых нам никто не вернет. Сейчас мы проводим аналогичные исследования в Капотне. Но здесь нас уже Москва финансирует.
— Капотня, Алтай, Зеленоград. Как жить-то?
— А вы не пейте витаминов в таблетках: там много химических примесей. Лучше просто зелень с рынка. Не живите на первых-вторых этажах, там скапливаются тяжелые газы. И вообще, поверьте нашему правительству — север, северо-запад и Рублевское шоссе — самое лучшее место для жилья, уж в этом они не ошиблись.