На прошлой неделе Михаэль Шумахер на алом Ferrari потерял титул чемпиона мира. Один из немецких спортивных комментаторов грустно порекомендовал соотечественникам: следующим летом лучше не ездить отдыхать в Италию. Убьют. Самому Шумахеру досадное приключение не помешало остаться самым высокооплачиваемым европейским спортсменом — с гонораром около двенадцати тысяч долларов в час.
Карманные деньги
Все началось тогда, когда в его жизни один за другим появились три великодушных господина, готовых инвестировать различные суммы в карьеру многообещающего и воспитанного юноши.
Господа звались (в порядке появления на сцене и роста капиталовложений) — Герд Ноак, Юрген Дилк и Вилли Вебер.
Первых двоих следует упомянуть просто из уважения к человеческому альтруизму. Ибо они в общей сложности шесть лет помогали резвому юноше деньгами, совершенно не предполагая, что дорогостоящее хобби превратится в прибыльное предприятие.
Третий (господин Вебер) владел сетью ресторанов, и на его деньгах Шуми проездил еще года два. После чего вопрос о финансовой помощи как-то сам собой стал не актуален. Сам же Вебер поспешил обеспечить себе статус менеджера при Шумахере. И двадцать процентов от всех гонораров своего подопечного.
Девятнадцати лет от роду Шуми умел стартовать с места в карьер, за пятнадцать секунд находить общий язык с любым механизмом на четырех колесах и решительно ни с кем не портить отношений.
Манера взмахивать длинными ресницами и молчаливо улыбаться принесла ему имидж девственно порядочного мальчика. Имидж не пострадал даже от того, что перед дебютом в Формуле-I мальчик с непристойной поспешностью отказался от контракта с третьесортной командой Jordan и переправился к гораздо более многообещающей Benetton.
Вопрос в том, зачем он так срочно понадобился господам из Benetton.
Он сказал: "Поехали!"
Неисповедимы пути человеческого везения. Михаэль Шумахер оказался в самой странной из команд Формулы-I.
Benetton известен не столько автомобилями, сколько свитерами.
Впервые концерн появился на Формуле в 1983-м. Причем, по словам шефа концерна, тридцать тысяч автофанатиков интересовали его меньше, чем прошлогодний снег. А слово "сцепление" ему, судя по всему, вообще ничего не говорило.
Зато у господ из рекламного отдела уже тогда прорезалась весьма нетривиально развитая фантазия. Они предложили боссу вполне себе безумную формулу — победа на автомобильных гонках равняется прибыли в торговле трикотажем.
Benetton, специалист по агрессивному завоеванию рынка, начал одну из самых странных рекламных кампаний в истории мировой индустрии.
Через три года кратковременная интрижка с автомобилем превратилась в бурный роман. Седовласый лис Лучано Бенеттон купил собственную гоночную команду.
Менеджер Флавио Бриаторе нанял две сотни специалистов в области автомобилестроения. Вложил двадцать миллионов в строительство здания и посадил тридцать пять инженеров заниматься разработкой новых деталей.
Через два года фабрика самых дорогостоящих в мире игрушек была готова, после чего, собственно, к ней и прикупили вечно сияющего Шумахера.
В качестве рекламного героя Шуми оказался прямо-таки незаменим. Гонорары, которые начинались со смехотворных двухсот тысяч долларов в год и за три года докатились до семи миллионов, он отрабатывал безупречно.
Дело было не в сахарной улыбке. А в способности на скорости триста километров в час подсчитывать свои очки, штрафные баллы соперников, избегать ловушек, улавливать непорядок в шуме мотора и соображать, перед каким именно кругом лучше остановиться на дозаправку.
Короче, совершенно отвлекаясь от опасностей и прелестей гонки, вести ее так же логично и отстраненно, как шахматную игру с дистанционным управлением.
Что в результате позволило нашему герою дважды стать чемпионом мира — будто бы даже и не вспотев.
Трикотажные обороты концерна увеличились почти на миллиард.
Дважды став чемпионом мира с Benetton, гражданин рулеточного княжества Монако Михаэль Шумахер в сезоне 1996 года поставил на красное.
Перемена мест слагаемых
Если Benetton так преуспел, превращая Формулу в высокодоходное рекламное предприятие, то лишь потому, что у Формулы уже был Берни Экклстон.
Бездарный гонщик и фантастически одаренный менеджер.
Экклстон никогда не высказывается о двух вещах — размерах своего состояния и своем точном росте. Рост, по подсчетам окружающих, не превосходит метра пятидесяти восьми сантиметров. Состояние — никак не меньше пятисот миллионов долларов.
Экклстон сделал из Формулы спортивное шоу, оборачивающее в год два миллиарда долларов. Шоу высокотехнологичных трюков, проходящих на средней скорости двести километров в час.
Вскоре и спонсоры выстроились в очередь за каждым квадратным сантиметром рекламной площади. Их пришлось счесть, взвесить и разделить. Указав каждому подобающее место.
За минимальный вклад — в сто пятьдесят тысяч долларов — можно было получить всего лишь право два раза посетить производственный центр Формулы-I. И может быть, еще одни раз украдкой сфотографироваться с кем-то из спортсменов.
Статус коммерческого партнера начинался с полумиллиона долларов, за которые полагалась крохотная наклейка с логотипом фирмы где-то между колес автомобиля.
Настоящие же деньги начинались с фирм с гордым званием автомобильный спонсор (суммы большие, но неопределенные) и генеральный спонсор (от 25 миллионов долларов).
Короче, к 1995-му году Берни мог с гордостью обозревать дело своих рук. И продолжать помалкивать о собственных доходах. В конце концов, как он сам любил заметить: важно не сколько ты зарабатываешь, а сколько тебе остается.
У образовавшейся таким образом идиллической картины всеобщего процветания и богатства имелся один досаднейший изъян. Серьезно грозивший успеху блистательно задуманного Экклстоном предприятия.
Коварные спонсоры, разумеется, с особенной страстью желали финансировать победителей. Что привело к печальным перекосам.
Проще говоря, в том же 1995-м лучшие моторы, шины, бензин и водители Формулы сосредоточились ровно в трех командах: Benetton (годовой бюджет 65 миллионов долларов), McLaren (100 миллионов) и Williams-Renault (85 миллионов).
Восемь команд, располагающие лишь суммами от 30 до 10 миллионов, могли, собственно, совсем не выходить на старт.
Всенародно любимый автоспорт превратился в закрытый распределитель. В котором выигрывают только богатые — ибо бедные не в состоянии позволить себе эту роскошь.
Спрашивается: кто будет включать телевизор в шесть утра ради прямой трансляции, если имена победителей известны за месяц до последней гонки.
Тут-то Берни Экклстон и начал вести интенсивные телефонные переговоры. На одном конце которых находились господа из Ferrari.
А на другом — лучезарный Михаэль Шумахер, только что женившейся на девушке своей мечты. И озадаченный проблемой, сколько комнат для будущих детей должно оказаться в его доме. И достаточно ли в гараже места для четырех автомобилей и одного Harley-Davidson.
Алые паруса
Ferrari участвовал в Формуле-1 не ради выигрыша, а ради святых спортивных традиций.
Что совершенно естественно для фирмы, имеющей возможность величественно посылать куда подальше спонсоров с пятьюдесятью миллионами долларов в кармане (как это произошло с фирмой Bitburger в нынешнем сезоне).
Ferrari всегда располагала тем, что некогда было принято называть старомодным словосочетанием "неограниченные средства".
Проще говоря: если в официальной бюджетной сводке Формулы-I на 1996-й год напротив слова "Ferrari" стояло — "сто пятьдесят миллионов долларов" — понимать эту сумму следовало скорее метафорически.
Ибо на команду Ferrari работали все мощности концерна Fiat.
Как ни парадоксально, это ни на сантиметр не приближало команду к заветному титулу. В последний раз чемпион мира в цветах Ferrari купался в традиционных брызгах шампанского в 1979 году. То есть два поколения гонщиков назад.
Причиной этого почти комичного несоответствия было мистически-трепетное отношение инженеров к своим ярко-алым созданиям. Конструкторы с таким самозабвением работали над моторами, что водителям никогда не оставалось времени на тесты. Так что худшие просчеты обнаруживались непосредственно на стартовой полосе.
Двенадцатицилиндровый двигатель, к которому с такой нежностью относился покойный падроне Энцо Феррари, оказался совершенно непригоден для Формулы. Разработка же десятицилиндровой модели продвигалась со скоростью улитки на склоне Везувия.
Разумеется, Берни Экклстону вся эта громоздкая музейная расточительность изрядно действовала на нервы. Он решил резко оживить свой несколько забуксовавший цирк на колесах.
В декабре 1995-го Михаэль Шумахер официально объявил о том, что подписал контракт с Ferrari. За астрономический гонорар в тридцать миллионов долларов — перед которым умолкает даже зависть.
Словом, сезон оказался изрядно приправлен так необходимым Экклстону драматизмом — лучшие гоночные машины Benetton, Williams и McLaren против лучшего гонщика мира Михаэля Шумахера. А над всем этим реет алая легенда Ferrari.
То, что на Ferrari ему не стать чемпионом никогда, а безумный гонорар — просто плата за потерянный титул, герр Шумахер предпочел пропустить мимо сознания.
Полковник в отставке
Вероятно, кто-то надеялся на чудо. Чуда в сезоне 1996 не случилось.
На пьедестал взошел мрачный аутсайдер Дэймон Хилл. Окатив нового чемпиона непременным шампанским, Шуми отправился на каникулы — до марта 1997-го. Оставив обиженных журналистов пережевывать обвинения.
Побег от налогов в Швейцарию.
Немужественную внешность, напоминающую о здоровом девятичасовом сне и дорогом одеколоне.
Излишнюю чувствительность к высоким гонорарам.
Чрезмерную беззаботность.
Ни одного корреспондента отныне не восхищает его со вкусом обставленный дом в Швейцарии и картины в гостиной.
Никто не рвется спросить, что он думает о современном гоночном спорте.
Дело не в бессовестной прессе, которую интересуют лишь актуальные победители. Просто, невзирая на два чемпионских титула, к Шуми так никто и не стал относиться всерьез.
Михаэль Шумахер так и не удостоился быть принятым в перепачканный машинным маслом мир автомобильных легенд.
Через шесть лет после старта профессиональной карьеры, которую в любом другом случае назвали бы сверхъестественной, Михаэля Шумахера преследует слава добропорядочного господина и хорошего человека.
В координатах Формулы-I это — дурная слава.
Герою Формулы не пристало быть гладко выбритым и изъясняться на правильном литературном языке. Быть этаким вечно свежим, ну прямо из-под душа.
А у Шумахера ни тени недостатков, ни намека на пороки. Всю жизнь со своей Коринной — от флирта до свадьбы, от свадьбы к детской комнате.
К тому же — миллионная благотворительность в пользу чужих детей. К тому же — ни глотка алкоголя, ни вдоха никотина. Благообразные мечты о тихой вилле где-то на канадских озерах.
А за всем этим совершенно не героический расчет — поездить еще лет пять, подзаработать сотню-другую миллионов и тихонько удалиться от дел.
И если Михаэль Шумахер рассказывает в компании, что как-то раз ехал из Парижа в Бельгию на скорости триста два километра в час по обычному шоссе, ему не верят. Ведь за геройство такого сорта нельзя получить ни очков, ни гонораров. Разве что квитанцию о штрафе.
Ангелина Сирина
В качестве рекламного героя Михаэль Шумахер оказался действительно незаменим. Гонорары, которые начинались со смехотворных сотен тысяч долларов в год и докатились почти до тридцати миллионов, Шуми отрабатывал безупречно.
Ferrari всегда располагала тем, что некогда было принято называть старомодным словосочетанием "неограниченные средства".
Подписи
1. Многие утверждают, что именно имидж порядочного мальчика позволил Шуми впоследствии сделать карьеру.
2. Через два года и за двадцать миллионов долларов фабрика самых дорогостоящих в мире игрушек от Benetton была готова, после чего, собственно, к ней и прикупили вечно сияющего Шумахера.
3. В декабре прошлого года Михаэль Шумахер объявил о том, что подписал контракт с Ferrari. За тридцать миллионов долларов — гонорар, перед которым умолкает даже зависть.
4. Шумахер умеет вести гонку логично и отстраненно, как шахматную игру с дистанционным управлением.
5. Лучезарный Михаэль Шумахер, только что женившийся на девушке своей мечты.
6. Ferrari 456 GT за 366 тысяч 500 марок — последний из купленных автомобилей Михаэля Шумахера.
7. Соперник и, по слухам, недоброжелатель Шумахера — Дэймон Хилл стал на прошлой неделе новым чемпионом мира.