На экраны через три месяца после каннской премьеры выходит "Рай: любовь" — часть трилогии Ульриха Зайдля о массовых психозах современного общества, особенно тех, которым подвержена его женская половина. Находясь под впечатлением первой части, ожидает венецианской премьеры второй части трилогии АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
В самом деле оценить это кино можно будет, только увидев все три части цельного проекта. Известно, что вторая посвящена "вере", но, как и "любовь", она сразу берется в кавычки. Потому что речь идет о подмене понятий. "Веру" героиня собирается обрести в сомнительной секте, отправляясь в религиозный трип. За "любовью", которой больше не сыщешь в Европе, другой героине, ее сестре, приходится ехать в Кению, где прямо на пляже местные самцы предлагают пожилым туристкам горячий секс. Третья часть посвящена "красоте": там дочь одной из сестер отправляется в лагерь для худеющих толстушек.
Австрийского режиссера занимают фетиши современного общества. Еще 20 лет назад, будучи признанным асом документального кино, Зайдль поставил любовь в кавычки, рассказав о людях, отдавших свое сердце животным — чаще всего собакам. Нелепые, трогательные, смешные, извращенные и порой страшные в своем всепоглощающем чувстве — такими предстают невыдуманные герои фильма "Зверская любовь", проецирующие на мир четвероногих свои страхи, надежды, одиночество и пороки. А в фильме "Последние мужчины" режиссер рассказал о соотечественниках, решивших выписать экзотических жен с Филиппин. И вот теперь, после снискавших мировую славу картин "Собачья жара" и "Импорт-экспорт" (уже не документальных, а игровых), дошла очередь до женской трилогии. Как сказали бы феминистки, почему мужики могут себе позволить ездить по всяким Таиландам, а мы — нет?
И вот 50-летняя Тереза оказывается в компании "сахарных мам" — вожделеющих климактеричек — на кенийском курорте. Предложения со стороны туземцев модельной внешности не заставляют себя ждать. Сначала Тереза стесняется своего тела, но готова поддаться очарованию разговоров о любви. Скоро за поэзией интимных встреч вылезает проза жизни — у чернокожего партнера оказывается больная сестра (на самом деле жена), умирающий отец, а также брат, попавший в аварию: все это требует немедленных спонсорских вложений. Поняв, что стала жертвой разводки, Тереза пускается во все тяжкие и вместе с подругами по раю устраивает оргию с участием нанятого черного юноши. Комедийная театральная актриса Маргарете Тизель не боится быть смешной, а режиссер, пользуясь методом прямого протокольного наблюдения, с удовольствием разыгрывает черно-белую симфонию дряблых женских и великолепных мужских тел с выдающимися половыми признаками.
Ульрих Зайдль представляет концептуальное искусство "идиосинкразического реализма", во многом наследующее принципы венского акционизма. Он культивирует острую любовь-ненависть к своей родине, где так силен обывательский дух, а воздух пропитан декадентскими испарениями бывшей империи и вполне актуальными миазмами фашизма и расизма. Впрочем, в первой части трилогии австрийский акцент ослаблен, практически речь идет о единой Европе с общими для нее проблемами.
Зайдль опирается на опыт документалиста и дает простор для импровизации. Маргарете Тизель (это ее первая большая роль в кино) оказалась лучшей из четырех актрис, которых режиссер вывез в Кению для пробных съемок в постельных сценах. Не так просто было найти 50-летнюю актрису, готовую показаться обнаженной и вступить в связь с чернокожим юношей. И даже не с одним: африканского исполнителя выбирали из двух кандидатов — кто лучше справится. Зайдля не раз, в том числе и в связи с последним фильмом, упрекали в цинизме, он вызывал споры до хрипоты. Один критик сказал, что хотел бы убить главную героиню, другие считают, что она достойна сочувствия. Сам режиссер говорит, что его фильм — зеркало неоколониализма: тема, которой он посвятил и частично снятый на Украине фильм "Импорт-экспорт". В новой работе он тоже показывает, как на практике функционирует мультикультурный обмен. Одни получают "мани-мани", другие — удовольствие, и в конечном счете происходит пусть уродливая, но некая человеческая коммуникация. Правда, как раз у главной героини не все получается гладко, потому что она потоньше устроена. А вот другие тетки, попроще, очень даже получают. Зайдль любит радикальные ходы, умеет эпатировать, но в итоге оказывается не лишен гуманизма и даже теплоты, снимая свое кино "про уродов и людей". В его системе координат многое заранее просчитано, но какая-нибудь нелепая случайность, проступившая при документальном наблюдении, может в корне изменить развитие сюжета и вывести его к совсем иному, незапрограммированному и не столь пессимистичному финалу.