"Мода неотделима от современного искусства"

Паоло Джерани — сын знаменитых итальянских текстильных промышленников Сильвио и Джулианы Джерани, основавших в 1962 году компанию Gilmar. Штаб-квартира и огромная фабрика Gilmar Group находятся в городке Католике — в центре fashion-производства Северной Италии, в 330 км от Милана. Наиболее известной маркой, входящей в Gilmar Group, является Iceberg, созданная в 1974 году. В 2000-м креативным директором Iceberg стал сын Сильвио и Джулианы Паоло Джерани.

— Ваши родители часто принимают участие в гонках и ралли. Вот и на парковке возле Gilmar я видела черный старый Porsche. Вы разделяете семейное хобби?

— Porsche принадлежит моей матери. Она ездит на нем много лет и наотрез отказывается поменять этот автомобиль на более современную машину, сколько мы с отцом ее ни уговаривали. Я даже не помню возраста этого Porsche! И, если честно, старыми или новыми автомобилями совсем не болею, но зато я заядлый велосипедист: чувствую себя в седле очень уверенно, могу даже спокойно заехать на горные вершины Сан-Марино. А ведь это трудно: едешь почти как по отвесной скале. Родители же действительно несколько раз выступали на ралли классических автомобилей "Тысяча миль". На том, что по маршруту Бреша--Рим--Бреша.

— Вы коллекционер современного искусства. Где, как, что и по каким ценам вы покупаете?

— Я классический коллекционер, так что покупаю на аукционах Sotheby`s и Christie`s. C представителями этих домов у меня хорошие отношения. Я в принципе очень верю в искусство, но не в старых мастеров, а в современное искусство, вернее, в его разновидность — поп-арт. Что говорить о ценах? Все очень дорого, но я не скуплюсь.

— Современное искусство находит отражение в вашей работе?

— Я очень часто слышу от других людей: Паоло, ты сумасшедший! Ты хочешь купить вот это?! И еще за такие деньги?! Но современное искусство — это мой способ разговора с миром и это, конечно, моя мода. Конечно, те, кто покупает старых мастеров, находят в них свою прелесть, но меня волнует только современность. Я покупаю и фотографии, и скульптуры, и картины. Что касается моды, то она неотделима от современного искусства. Возьмите, например, Уорхола: кто еще смог сделать для моды второй половины прошлого века больше, чем он?

— В вашей коллекции, полагаю, и звездный Дэмиен Херст, и ультрамодные китайские художники-диссиденты?

— Ну что вы, у меня нет таких огромных средств, чтобы купить, положим, формалиновую "Акулу" Херста. Да и что бы я с ней делал? Цены на Херста сегодня невероятно завышены. Сейчас Херст не столько художник, сколько лейбл, якобы художественный пропуск в какой-то особенный артистический мир. Мол, если вы не любите и не понимаете Херста, то вы не знаете и не понимаете ничего. Но это не более чем навязывание. Я способен самостоятельно разобраться в том, что я хочу купить.

— Но Энди Уорхол ведь тоже лейбл.

— Они несравнимы. Уорхол дал жизнь, например, поп-арту, а его стиль жизни стал ролевой моделью поведения для большинства современных художников. Цены на Уорхола не падали и не падают, а на Херста они еще упадут. Китайское современное искусство, которое вы упомянули,— это тоже коллекционная мода. Моден в принципе сам Китай как некая новая сила. Мода на определенную страну, тем более столько лет закрытую, порождает и моду на ее искусство. Есть ли в этом искусстве ценность? Ценны ли китайские художники-диссиденты чем-то еще, кроме того, что они являются диссидентами? Не знаю, посмотрим. Мой коллекционный интерес — это американцы, кубинцы.

— Есть ли в вашей коллекции итальянские художники? Например, итальянские футуристы, легендарные возмутители артистического и общественного спокойствия?

— Конечно, есть. Я горжусь тем, что у меня есть три работы Фортунато Деперо, одна небольшая картина Джакомо Баллы, а также Джорджо де Кирико. Кстати, эта работа де Кирико из моей коллекции принадлежит не академическому периоду, а метафизическому, самому интересному и важному.

— Не кажется ли вам, что поп-арт давно умер, что и его скоро можно будет отнести к категории "старые мастера"?

— Вовсе нет. Поп-арт ведь не только течение, это определенная философия создания художественного произведения. Это бесконечная игра в поверхности, в рекламные, знаковые для современной культуры поверхности, это жонглирование самыми популярными знаками, их комбинирование. А знаки от нас никуда не уходят — будь то кока-кола, марка супа или соуса, лицо Мэрилин Монро или Умы Турман, изображение Микки-Мауса или Че Гевары. Поп-арт хорошо понимает и чувствует то, что наша жизнь насквозь пронизана рекламой и всевозможной коммерцией, но в этом уже нет ничего плохого. Поп-арт показывает, как с рекламными носителями, с коммерцией можно бороться на их же территории: просто включать их в игру, поглощать их. Так ведь и в моде. Это хорошо видно в коллекциях Iceberg. В них есть агрессия, есть выпад, есть вызов, но так происходит потому, что мы абсорбируем существующую повседневную реальность.

— Что еще, кроме современного искусства, важно в вашей собственной реальности?

— Во-первых, мои неугомонные дети — их у меня четверо. Во-вторых, далекие путешествия — в Африку, на Кубу. В-третьих, красное вино — и не только итальянское, но и из Нового Света. И в-четвертых, кулинария — я сам пеку белый хлеб, тонкие лепешки, которые называются у нас в Италии piadina.

Беседовала Екатерина Истомина