Сегодня и завтра в Москве пройдет совещание руководителей представительств Россотрудничества. Одна из главных его тем — улучшение образа России в мире. О том, каковы возможности российской "мягкой силы" по продвижению национальных интересов за рубежом и какую роль может сыграть в этом само Россотрудничество, его глава КОНСТАНТИН КОСАЧЕВ рассказал корреспонденту "Ъ" ЕЛЕНЕ ЧЕРНЕНКО.
— Реформа Россотрудничества планируется?
— Речь пойдет не столько об организационно-штатных мероприятиях, сколько о концепции работы. Россотрудничество возникло ведь не на пустом месте. Советский союз в 1980-е годы не хуже своих тогдашних геополитических соперников пользовался "мягкой силой", пусть и не называя ее так. Репутация СССР была как минимум не хуже того, что реально происходило в стране, а в каких-то аспектах и лучше. Понятно, что та система была абсолютно идеологизированной: надо было доказать дееспособность и конкурентность недееспособной и неконкурентной системы. Слепо копировать прежний опыт нам не следует. Но с другой стороны, отдача от той работы, если отбросить идеологию, была существенно выше, чем от той, которая велась или, точнее, не велась позже, в 1990-е годы.
— А сейчас?
— Сейчас Россия сохраняет относительный паритет с основными геополитическими соперниками в области "жесткой силы". А вот в том, что касается "мягкой силы", этот паритет, к сожалению, существенно нарушен. Репутация и образ России в мире, увы, значительно хуже реальной ситуации в нашей стране.
В мире сложилась своего рода презумпция виновности России — когда те или иные события, происходящие в нашей стране, тотчас же трактуются не в нашу пользу. Вопросы репутации, образа и естественной привлекательности страны становятся не менее важным ресурсом реализации национальных интересов в мире, чем инструментарий "жесткой силы".
Пять лет назад на съезде ЦК Компартии Китая было принято решение, что Китай будет заниматься "мягкой силой". За это время произошел серьезнейший прорыв в китайском присутствии за рубежом. Сегодня центры Конфуция — аналог российских центров науки и культуры — открываются по одному каждые четыре дня. Их уже 850. У России же — 59 центров, 8 филиалов и 14 представителей в составе дипмиссий РФ; в общей сложности — 76 стран, в которых представлено Россотрудничество.
Продвигая свои интересы, китайцы поняли, что в мире существует определенная фобия, опасения "китайской экспансии" и что если преодолением фобий не заниматься всерьез, то это станет препятствием для реализации планов страны за рубежом. И "мягкая сила" в таком случае оказывается уже не "тратой денег на пропаганду", а реальной инвестицией в реализацию национальных интересов.
О том, как Россотрудничеству сделать эту работу столь же системной и эффективной, мы и хотели бы поговорить на совещании, а по его итогам сформулировать предложения руководству страны.
— Говорилось, что Россотрудничество может стать аналогом американской USAID. Как обстоят дела с этим?
— Российские министерства и ведомства сейчас готовятся к очень серьезной реформе. Речь идет о переходе на "программный" метод работы, когда финансироваться будут не отдельные структуры, а госпрограммы с соответствующим целеполаганием. Среди них есть и те, в рамках которых будет действовать Россотрудничество. Главная из них — это проект госпрограммы "Внешнеполитическая деятельность".
Мы предложили по-иному определить полномочия Россотрудничества. Существует идея передать агентству полномочия в области содействия международному развитию на двусторонней основе. Сейчас в этой сфере Россия действует главным образом в формате участия в многосторонних программах — по линии ООН, "восьмерки", "двадцатки", ОЭСР и т. д. У такой модели есть очевидный изъян: ресурсы, которые вкладываются Россией, вольно или невольно обезличиваются.
Поэтому мы считаем необходимым, чтобы Россия адресно, минуя посредников, предоставляла соответствующие ресурсы на двусторонней основе тем государствам, которые для нее важны. Речь идет, в частности, о группе стран СНГ — приоритетного региона и для нашего агентства. Главное — мы делали бы это с максимальной политической отдачей для России.
— А сколько денег надо на это?
— Скажу так: в идеале требуется увеличение финансирования этой работы не на проценты, а в разы, если посмотреть, сколько тратят на эту деятельности наши конкуренты. Скажем, французы — около $1 млрд, британцы — около $1 млрд, немцы — $303 млн. А Россия — примерно $60 млн.
— А кто на Западе формирует негативный общественный заказ в отношении России?
— Сложный вопрос. Но давайте сравним накал страстей на Западе по отношению к России и к другим "незападным" странам, например к Китаю. Ведь если действовать по одним и тем же принципам, то по идее критичному наблюдателю много за что можно было бы зацепиться и там, не правда ли?
— С правозащитной точки зрения?
— Да. И с точки зрения состояния политической и судебной систем, реальной многопартийности, свободы СМИ, регулирования интернета. Есть множество критериев, по которым дискуссия по отношению к России сейчас на порядок эмоциональнее, притом что объективно политическая и общественно-гуманитарная ситуация в нашей стране совершенно точно как минимум не хуже, а во многом лучше, чем во многих других государствах.
— Почему так происходит?
— Потому что интерес к России сейчас гораздо больше. И перспектива в случае успешного оказания массивного давления на нашу страну представляется гораздо большей. Тот же Китай воспринимается, видимо, как нечто неизменное, поэтому никто особо не пытается в чем-то разубеждать китайское руководство. С Китаем сотрудничают, не пытаясь его изменить. С Россией же опыт успешного давления из-за рубежа уже был: сначала при Горбачеве, потом при Ельцине.
Симпатии к России — это важнейший фактор, но они не могут быть самоцелью. Нельзя идти на поводу у иностранного общественного мнения только ради того, чтобы ему потрафить.
— А как же с созданием привлекательного образа?
— Важно держать баланс, это тонкая грань. Образ страны — это не алтарь, на который кладут интересы страны, а инструмент, призванный их обеспечивать. Не понравиться любой ценой, а добиться благоприятного отношения, чтобы вам хотя бы не мешали и тем более не вредили.
Если вернуться к Россотрудничеству и к тому, какой "продукт" мы должны производить, то им является объективное и непредвзятое отношение к России. Это уже было бы намного лучше того, что получалось до сих пор.