Правозащитник Александр Брод объявил бессрочную голодовку в знак протеста против того, что его кандидатура не прошла отбор для участия в онлайн-голосовании по выборам членом совета по правам человека при президенте. Спецкор ИД "Коммерсантъ" Олег Кашин объясняет, чем на самом деле интересен казус Брода.
Приятно убеждаться в собственной правоте. Когда только объявили интернет-выборы в президентский совет по правам человека, я говорил, что каким бы бессмысленным и декоративным ни был этот орган, онлайн-голосование все равно будет сопровождаться драмами, интригами и скандалами. И вот, пожалуйста: не попавший в шорт-лист кандидатов правозащитник Александр Брод голодает в фойе здания Общественной палаты. Голодает, по его словам, не только за себя, но и за всех остальных жертв этого онлайн-голосования, чьи имена не попали в финальную таблицу кандидатов.
Я совершенно не сочувствую Александру Броду. То есть я понимаю, что он не от хорошей жизни объявил эту голодовку, но это тот случай, когда хорошая жизнь правозащитника Брода должна заботить только самого правозащитника Брода. Первый раз я общался с ним лет десять назад — мне пришлось позвонить Броду, потому что был нужен комментарий "какого-нибудь правозащитника", а телефоны Людмилы Алексеевой и Льва Пономарева были недоступны. Брод тогда был именно таким правозащитником второго эшелона, которому стоило звонить только тогда, когда звезды правозащиты недоступны. И, видимо, он сам про себя это понимал, потому что в какой-то момент он почти демонстративно решил встроиться в систему. Подхватил кремлевскую повестку дня, стал высказываться по актуальным вопросам в соответствии с линией партии, и очень быстро, потому что "прокремлевский правозащитник" — это вообще редкость, такие люди на вес золота, — стал членом Общественной палаты.
Как стало ясно теперь, это была единственная награда за лояльность, и оставшись за бортом даже не Совета по правам человека, а права быть соискателем членства в этом совете, Александр Брод справедливо чувствует себя обманутым и голодает в фойе Общественной палаты. Черт, пока я это рассказывал, я начал сочувствовать Александру Броду, так что беру назад свои слова по поводу того, что я ему не сочувствую.
Случай Брода — это вообще-то очень наглядная модель отношений между властью и гражданским обществом в нашей стране. Встраиваться в систему, идти во власть, чтобы улучшать ее изнутри — до сих пор находятся люди, которые произносят эти слова всерьез, но проблема в том, что сразу после момента перехода эти люди перестают быть интересны Кремлю. Александр Брод этого не знал, зато благодаря ему мы это теперь видим.
И, что важно, это ведь заведомо проигрышная модель для власти — чем больше таких случаев, как у Брода, тем меньше желающих идти в очередную общественную палату.