Финальный матч чемпионата мира обернулся трехдневным праздником для французов — день победы над Бразилией сменился днем взятия Бастилии. И большими материальными потерями для жителей Латинской Америки.
Через минуту после того, как француз Эмманюэль Пети забил третий мяч в бразильские ворота, а марокканец Саид Белгола дал финальный свисток, на улицу высыпали миллионы жителей не только Бразилии, но и Мексики, Венесуэлы, Колумбии, Перу и других латиноамериканских стран. Удрученные поражением бразильцев, они пытались устроить беспорядки, а полиция их арестовывала. Врачи работали с полной нагрузкой.
С бразильцами все понятно. Любое место, кроме первого, для них национальная трагедия. Но почему так переживали за Бразилию мексиканцы и венесуэльцы? Просто вышедшие на улицы болельщики внезапно поняли, что они банкроты. Не сомневаясь в успехе бразильцев, они ставили на них еще до чемпионата, а перед финалом у местных букмекерских контор толпились очереди: все стремились хоть на чуть-чуть, но увеличить свой капитал. И многие рискнули всем своим состоянием.
Потери населения Латинской Америки только от тотализатора подсчитать сейчас трудно, но счет идет на сотни миллионов долларов. Южноамериканская экономика всегда тяжело переживала чемпионаты мира и по другой причине: в дни матчей страна замирала, и каждый матч, например, сборной Бразилии обходился стране более чем в $200 млн, не считая потерь от длящегося несколько дней празднования победы или переживания поражения. Но в этом году уверенность южноамериканцев в сборной Бразилии была столь велика, что их фиаско в финале чуть не привело к катастрофе типа индонезийской, когда миллионы обнаружили, что от их сбережений ничего не осталось.
И это не считая такой мелочи, как сильный удар по национальному самосознанию,— 16 чемпионатов мира внушили латиноамериканским странам мысль, что уважения достойно лишь то государство, представители которого лучше всех бьют по мячу.
Эта мысль, однако, не может не прийти в голову и более благополучным европейцам, и представителям других частей света. Понятно безумие, которое устроили представители французского среднего класса в Париже, но не остались в стороне и политики. Жак Ширак на финале сидел с фанатским шарфом на плечах, а вчера его поздравляли коллеги-президенты. Направил поздравительную телеграмму и Борис Ельцин. Решающие матчи своих команд посещали и руководители других европейских стран, а больше всего журналистов было, не считая финала, аккредитовано на "непроходном" матче США--Иран.
Было ли до чемпионата мира-98 что-то такое в Латинской Америке? И да и нет. Были политические споры, военные баталии, футбольные войны с применением регулярных армий из-за незасчитанного мяча (между Сальвадором и Гондурасом, Перу и Эквадором). Но экономических потрясений типа вчерашнего не было.
Было ли раньше что-то похожее в Европе и в остальном мире? И да и нет. Не в первый раз политики приходят на футбол, не впервые встречаются на поле давешние враги. Но никогда их визиты на трибуны не совпадали так точно с общественным резонансом, и походы на футбол стали для первых лиц государства уже не просто хорошим тоном, а производственной необходимостью.
Вывод прост: последний чемпионат мира показал, что в Европе футбол становится такой же необходимой составляющей политики, как и в Латинской Америке.
АНДРЕЙ Ъ-ТАРАСОВ