Когда-то Алан Луис мечтал стать журналистом и первые деньги зарабатывал, разнося газеты. Чтобы нравиться девушкам, стал первым учеником в классе и музыкантом-любителем.
В списке самых богатых людей планеты газета The Times отвела Луису 102-е место. Правда, деньги ему представляются лишь "побочным продуктом на пути к совершенству". В свои пятьдесят восемь он имеет черный пояс по каратэ и всерьез подумывает о потомстве.
С английским бизнесменом Аланом Луисом беседует наш корреспондент Илья Нагибин.
Илья Нагибин: Ваша фамилия довольно распространена на Западе. Мне припоминается некая англичанка Луис, которую посадили за крупные финансовые махинации около года назад. Это случайно не ваша родственница?
Алан Луис: Мне лично ничего об этом не известно. Надо навести справки.
Действительно, Луис — известная и распространенная в Англии фамилия. Есть две линии Луисов. Одна еврейская, а другая уэльсская. Я принадлежу к уэльсской. Мои далекие предки были когда-то фермерами.
И.Н.: В русском языке с некоторых пор появилось устойчивое выражение, заимствованное из английского, — self made man. Вас можно отнести к категории людей, "сделавших себя"?
А.Л.: В одном телеинтервью с очень известным и богатым господином прозвучал стереотипный вопрос: "Как вам удалось сделать состояние, вы ведь были безнадежно бедны?"
"Дело происходило в деревне, — начал он рассказывать. — Был сезон яблок, я шел и увидел свисающее яблоко. Я оказался в нужное время в нужном месте. Собрал с земли яблоки, отмыл их и пошел на базар продавать. Мытые яблоки стоили дороже грязных. На вырученные деньги я купил еще больше яблок, помыл их, продал. На вырученные деньги я купил гораздо больше яблок..."
Интервью становилось скучным. "Понятно-понятно, — сказал журналист. — Потом вы продали яблоки и купили еще..."
"Да, — ответил миллионер. — К тому же на следующий день умерла моя тетя и оставила мне в наследство два миллиона фунтов..."
У меня, к сожалению, богатой тети не было.
И.Н.: Вы из бедной семьи?
А.Л.: Семья моего отца была достаточно состоятельной. Мать происходила из артистической среды. Отец был весьма образован, но ему, к сожалению, слишком нравилось шиковать. Так и вышло, что когда я родился, семья оказалась без всяких средств. Мы снимали в Манчестере дом, который стоил один фунт. В неделю. И когда я уходил в школу, то не был уверен, что вернусь домой. Нас могли выселить за неуплату в любой момент. С семи лет мне пришлось думать о заработке самому.
И.Н.: Чем вы тогда промышляли?
А.Л.: Газеты разносил. Вставал в шесть утра и перед школой, одолжив у приятеля велосипед, взваливал на себя мешок с газетами. Зарабатывал в неделю 75 пенсов.
В первый же рабочий день случился казус. Воскресные газеты упаковывались в пачки, я заехал лишь в первые дома и оставил под дверями по упаковке. Думал, что все газеты — туда. В общем, потом пришлось возвращаться, забирать эти пачки и развозить по одной газете по всем адресам.
И.Н.: Видимо, после этого в школе было уже не до учебы. Вы хорошо учились?
А.Л.: Средне. Но в пятнадцать лет я сообразил, что лишь зубрилам открыт путь... к вожделенной женской школе. Точнее, только двум лучшим ученикам. Только их официально представляли юным леди. И я стал лучшим. Припоминаю, в школьном рапорте было написано, что меня, разумеется, всегда считали талантливым учеником. Но все же никак не могли понять природу моих неожиданных успехов.
И.Н.: Ваше увлечение музыкой имеет ту же природу?
А.Л.: Я всегда любил музыку. И сейчас люблю. Правда, конечно, другую. Оперу. А тогда у нас была группа. Мы даже записали сингл, который вошел в какие-то чарты. Да! Это производило впечатление на девушек.
И.Н.: Что стало с группой?
А.Л.: Ничего. Мы дружили дальше. Просто я решил сосредоточиться на других вещах. Более серьезных.
И.Н.: На каких?
А.Л.: Мне понравилось учиться. Но опять-таки не было денег — оплачивать продолжение учебы. Я поступил в колледж и нашел работу, которая занимала один день и три ночи в неделю.
И.Н.: Какое образование вы получили?
А.Л.: Специалист по типографскому делу. Работал в типографии, мечтал стать журналистом.
И.Н.: Ваша мечта сбылась? Вы где-то публиковались?
А.Л.: Мне нравилось писать, но в свет эти опусы не вышли. Я решил, что у меня лучше получится заключать сделки.
И.Н.: В деловом мире вы известны как крупный владелец предприятий текстильной промышленности. Ваши предприятия выпускают дорогую одежду для Christian Dior и Crombie. Вы одеваете королевскую семью. И начинали свой бизнес именно с текстильного производства, хотя и специализировались по типографским делам. Как это объясняется?
А.Л.: Так я в колледже изучал не только типографское дело. Но и науку управления. Нашел несколько компаний, находившихся в тяжелой депрессии. Именно в текстильной, шерстяной и хлопковой промышленности. Они принадлежали каким-то семейным династиям, которые в менеджменте смыслили не так уж много.
Я долго изучал их деятельность, мне пришло в голову несколько идей. И уговорил один банк на кредит. Получил миллион фунтов — купил одну компанию. Потом еще две-три. Было мне тогда 24 года.
Самое высокое руководство этих компаний ничего не делало. Вообще ничего. Зато среднее управленческое звено было сильным. Я сделал ставку именно на них — и убытки превратились в прибыль. Кстати, эти компании существуют до сих пор и приносят доход. Миллион банку я вернул за три года.
И.Н.: Ну хорошо, долги-то вы отдали. А как вы заработали свои кровные миллионы?
А.Л.: Мои компании были просто прядильными. Мне пришло в голову, что было бы неплохо, если бы они как-то сочетались, например, с ткацкими фабриками. И я слил их. А потом выгодно продал. До начала экономического кризиса.
Кризис действительно грянул. Крах. Все падало в цене: недвижимость, акции, банки становились банкротами. Я читал газетные заголовки: "На грани банкротства British Petroleum, Rolls-Royce в тяжелом положении", "Фондовый рынок упал с 1,46 до 1,42". Стало ясно, что дно достигнуто.
Но я уже заработал к тому времени свой первый миллион. И начал просто покупать все подряд. Шел в банки, с которыми уже имел дело. Брал кредиты. Покупал разорившиеся конторы, недвижимость, инвестиционные компании... За бесценок. То, что теоретически могло стоить десять миллионов долларов, отдавали за два.
И.Н.: На практике теория оказалась верной?
А.Л.: В 1978 году экономика пошла на подъем. То, что я купил за два миллиона, стало стоить восемь, потом десять, потом еще дороже.
А в какой-то момент я понял, что назревает кризис в Испании. И поехал туда...
В 89-90 годах по приглашению американского правительства отправился в Штаты. Там тоже случился кризис. (Только в одном Техасе погибло 140 банков.) Я купил банки, вложил свои деньги (в доле с американским правительством). Банки превратились в прибыльные.
Моя специальность — покупать компании и улучшать управление.
И.Н.: Неужели вы никогда не проигрывали?
А.Л.: Я же изучаю экономику стран. И вижу, к примеру: сейчас очень серьезная ситуация в Японии. Назревает кризис. Я всегда нервничаю, когда узнаю, что какие-то акции выросли на 20-30 процентов. Когда начинается подобная эйфория, я просто ухожу с этого рынка. До того, как наступит кризис. И жду. Мне много раз везло — вовремя угадывал такого рода ситуации. Не всегда, разумеется. Но если угадываешь восемь раз из десяти — ты выиграл.
И.Н.: Как сейчас выглядит империя мистера Луиса?
А.Л.: К 90-му году сформировались четыре основные сектора, в которые вовлечен мой капитал. Первый — банковское дело. Большинство банков в Америке. Второй — недвижимость. Четыре тысячи акров в штате Луизиана, офисы, промышленные здания. Третий — природные ресурсы. Нефть в Америке, деревообработка в Америке и у вас в России, в Карелии. Четвертый — промышленность. Фармацевтическая (в том числе производство ланолина — сырья для косметики, которое покупают Lancome, Nivea, etc. — И.Н.) и текстильная (полный цикл от обработки овечьей шерсти до пошива одежды). Ну и розничная торговля.
К тому же я финансирую разработки новых технологий. Одна из них медицинская — технология анализа крови. И проекты по охране окружающей среды.
Стоимость основных активов (без невозвращенных долгов) свыше 220 миллионов долларов. Личное же мое состояние — 120 миллионов фунтов. Это если не считать дома и произведения искусства.
И.Н.: Ваше имя появлялось в рейтингах самых богатых людей мира, например в Forbes?
А.Л.: Да, у меня хранятся несколько номеров Forbes co статьями обо мне. В списке пятисот самых богатых людей The Times я нахожусь на 102-м месте.
И.Н.: Бальзак когда-то заметил, что в основе каждого крупного состояния лежит преступление. Как вы относитесь к такому утверждению?
А.Л.: Да. Я знаю этого писателя. И не согласен с ним. Могу привести пример — Barclay's Bank. Он был основан квакерами. ("Квакеры — от англ. Quaker — трясун. Ответвление протестантизма, появившееся в XVII веке в Англии. Квакеры отрицают необходимость церковной организации, церковных обрядов и таинств, проповедуют пацифизм". Большой толковый словарь иностранных слов.) У них была репутация кристально честных людей. Они настолько боялись Бога, что просто никогда не грешили. Когда-то по Англии было опасно передвигаться с большими деньгами или золотом. Но даже фермеры доверяли свои сбережения квакерам.
Человек, который придумал новые компьютеры, — Билл Гейтс — он что, преступник? Да просто очень умный человек. Есть такая английская присказка, она наверняка и у русских существует. Вот стакан с водой. Он наполовину пустой или наполовину полный? По-моему, наполовину полный. Я верю в силу добра и могу привести массу примеров, когда в основе богатства лежали добрые намерения.
Вы, конечно, можете возразить, что деньги делаются и на продаже оружия. Но меня в этот бизнес заманить не удастся. Никому и никогда. Ни за какие деньги.
И.Н.: Вы были советником по экономическим вопросам Маргарет Тэтчер, сейчас поддерживаете правящую партию. Какие интересы вы преследуете в политике?
А.Л.: Самый большой интерес в политике — максимально использовать все свое влияние для улучшения жизни. Своей собственной жизни и жизни других людей. Мне никогда не приходило в голову стать политиком, но меня всегда привлекали политические дебаты. Очень сильный интеллектуальный стимул: разные люди, разные точки зрения. Я верю в капитализм и в свободное общество. В капитализм, основанный на философии уважения прав каждого. В викторианскую эпоху многие использовали политическое влияние для добрых дел. Очень многое зависит от того, чем ты занимаешься. Богатство для чего? Чтобы не работать? Лежать на пляже? Читать книжки? Общаться с красивыми женщинами? Пить? Курить? Я ничего не имею против. Все зависит от того, что ты хочешь делать. Нужно просто решить, что же вам на самом деле приносит удовольствие.... Но мы, наверное, чересчур углубляемся.
И.Н.: Когда вы встречались с Ельциным, какое он произвел на вас впечатление?
А.Л.: Я был председателем "Восточноевропейской инициативы по развитию торговли Англии с другими странами". А Ельцин приехал с делегацией, чтобы обсудить с представителями британского бизнеса инвестиции в России.
Какое он произвел впечатление? Человека, который выражает свои эмоции жестами. И еще манера разговора... Он как бы все время внушает что-то... Мне он показался хорошим политиком.
И.Н.: Что означает в вашем понимании "хороший политик"?
А.Л.: Хороший политик — тот, кто понимает настроение людей. Тогда Ельцин сказал, что Россия больше не отвечает за долги республик. Естественно, это не слишком понравилось моим коллегам. Я видел, как сразу порозовели их лица. Но он как-то сумел объяснить, почему раньше ваше правительство финансировало республики империи, а теперь нет. Мне кажется, он гораздо более стойкий, чем люди думают.
И.Н.: Вы весьма религиозный человек. Вас так воспитывали?
А.Л.: Я серьезно изучаю религию и верю в ее силу. Это самая существенная часть моей жизни.
Я пришел к вере сам, меня не вел некий волшебный огонь. Когда я был молодым и уже делал успехи в бизнесе (мне было двадцать восемь), моя мать внезапно умерла. Практически на моих руках — от сердечного приступа.
Я нашел самого лучшего доктора, предлагал ему любые деньги, но он был бессилен. Это произвело на меня колоссальное впечатление. Мне стало ясно, что материальные вещи не так важны. С того времени я стал больше молиться и уделять время душе. Я пережил эту травму и стал сильнее.
Человеческая жизнь — дар Божий. Жизнь нужно потратить на поиски совершенства. Деньги — не более, чем побочный продукт.
И.Н.: И все-таки деньги — мера возможностей каждого человека...
А.Л.: Я долго думал: правильно ли это — один человек богат, а другой нет. В христианской вере каждый должен работать ради добра. Хорошо быть богатым, потому что если богатство использовать правильно, оно повышает уровень жизни множества людей. Например, создает рабочие места. Единственная проблема с богатством — оно, случается, перерастает в жадность.
Вы слышали о Сэме Уолтоне? Я недавно обедал с его вдовой. Она имеет 5 миллиардов долларов. Сам Уолтон всю жизнь водил старый пикап и никогда не платил за стрижку больше пяти фунтов. Он построил целую империю. Все же зависит от отношения....
Я вот жаловался, что никогда не выигрывал в лотерею, но потом вспомнил, что никогда и не покупал лотерейные билеты...
И.Н.: Ваше увлечение каратэ также можно отнести к "стремлению к совершенству".
А.Л.: Я начал заниматься, когда уже был благословлен деньгами, имел определенную репутацию. И искал сферу деятельности, где деньги и престиж значения не имеют. В этом спорте главное упорство и настойчивость. К тому же каратэ имеет свою философию, и это даже больше, чем просто спорт. Каждое утро, кроме воскресенья, я вставал на занятия в 5 утра, и мои учителя называли меня лунатиком. Они думали, что я продержусь недели четыре, а потом сдамся.
Если вы заняты интеллектуальным трудом, каратэ, на мой взгляд, идеальное средство для поддержания баланса.
И.Н.: Не могу не задать вопрос, как человеку, отчасти сделавшему деньги на производстве одежды. Вы патриот своей продукции?
А.Л.: Да. Я одеваюсь от Crombie. С одеждой, кстати, связано несколько забавных историй.
По уик-эндам я имею обыкновение надевать спортивный костюм. И как-то раз оказалось, что у меня не было с собой денег. Я зашел в свой банк — снять со счета небольшую сумму. В банке недоуменно спросили что-то типа: "Вы вообще кто, и зачем пришли?" Я говорю: "Я мистер Луис". Они: "Что вы рассказываете? Мистер Луис наш хозяин!" Тогда служащий позвонил директору банка, описал мой внешний вид. Директор спросил: "Он в старом спортивном костюме? Он выглядит бедно? Да, это мистер Луис, дайте ему денег".
Я очень люблю путешествовать. И в дорогу, как правило, надеваю старые растоптанные туфли, свободную одежду. Один раз улетаю из Нового Орлеана на "Конкорде", домой, в Англию. Подхожу к стойке регистрации первого класса, протягиваю билет. И молодая леди произносит, так виновато-вежливо: "Нет-нет, извините, здесь первый класс". Я говорю: "Знаю, знаю". Она: "Нет-нет, вы не понимаете это пе-е-рвый класс!"
Дальше — больше. В первом классе, кроме меня, летел только один пассажир — японский бизнесмен. А надо знать японцев, они весьма щепетильны в подборе гардероба. Так он, глядя на меня, перепугался до смерти. Решил, что я... террорист.
И.Н.: Простите за нескромность. А как складывается ваша личная жизнь?
А.Л.: Я живу с очень интересной, красивой испанской женщиной, которую, слава Богу, не интересуют мои деньги. А интересую я. (По слухам, она оперная певица. — И.Н.). Мы хотим, чтобы у нас были дети.
И.Н.: Вы хотите передать свой капитал наследникам?
А.Л.: Есть английская поговорка "От деревянных башмаков к деревянным башмакам". Имеется в виду, что многие из тех, кто сделал состояния, начинали с деревянных башмаков. Состояния передавались детям, внукам, и их потомки проматывали эти деньги. Очень мало крупных состояний выживает. Обычно третье поколение "реализует" наследство. Поэтому я не хочу передавать моим детям капитал, до тех пор, пока не увижу, что они чего-то добились. Я хочу дать им возможность самореализоваться. Они должны быть избавлены от бремени преждевременного богатства.
Подписи
"При первой встрече Ельцин произвел впечатление человека, который выражает свои эмоции жестами. И еще манера разговора... Он как бы все время внушает что-то..."
Члены королевской семьи частые гости текстильных фабрик г-на Луиса. Не из праздного любопытства. Высокие особы отбирают ткани для будущих туалетов. На сей раз визит мистеру Луису нанес герцог Эдинбургский (на фото спиной).
Вопреки стереотипным представлениям, нитки для тончайшей английской костюмной ткани прядутся из шерсти австралийских овец. Шерстью же английских овец набивают матрацы и экспортируют в Японию. И то и другое производят предприятия Алана Луиса.