"Мы интересны не потому, что мы компания с русским участием, а потому, что будем приносить прибыль"

BiOptix Diagnostics — это первая американская компания, в которую "Роснано" вложило деньги. Старший научный сотрудник BiOptix Diagnostics БОРИС ХАТТАТОВ подчеркивает: хотя речь и идет о сложных технологиях, это не та фундаментальная наука, вложения в которую могут отбиваться десятилетиями. Продажи начнутся через полтора года после запуска, а главное, часть производств будет размещена в России.

— Российская корпорация "Роснано" вложила в вашу компанию $4,5 млн. Им было важно, что в BiOptix Diagnostics работают русские?

— Думаю, нет. Задача "Роснано" — умножать свои деньги, так что если бы нашли такую же перспективную компанию без русских — вложили бы в нее. Но вообще, в науке в Америке не найти таких компаний, где были бы одни американские ученые. В нашей компании, например, работает 14 человек: 4 русских, один норвежец, остальные — американцы. Наш самый главный патент (он лежит в основе инструмента, который мы производим) имеет нескольких авторов. Среди них Вячеслав Петропавловских, выпускник Физтеха. И американец Джон Холл, лауреат Нобелевской премии по физике 2005 года. А наш директор Ричард Уитком занимается коммерцией. Он пришел из компании Hewlett Packard, где тоже занимался продажами.

А вообще, среди американских научных компаний трудно найти такие, где работали бы только американцы. И еще, заметьте, что $4,5 млн вложило "Роснано" и еще столько же — американские инвесторы, в первую очередь венчурный фонд Boulder Ventures. То есть мы интересны не потому, что мы компания с русским участием, а потому, что будем приносить прибыль.

— Когда вы рассчитываете на прибыль? Бывает, серьезные исследования по многу лет не имеют коммерческого результата...

— Обычно на такие сроки венчурные компании не закладываются. Мы изготавливаем инструмент для фармакологических компаний. Никаких клинических испытаний этого инструмента нам делать не нужно, так что долгих разрешений нет. Прибор — это безметковый биодетектор, который нужен при разработке лекарств для того, чтобы определить наличие биореакции и в реальном времени определить ее кинетические параметры.

При этом у нашей компании уже есть опыт продажи таких аппаратов. Первая модель аппарата продавалась в Америке по цене $49,5 тыс. Это не психологическая цена, просто менеджеры фармкомпаний имеют право без одобрения совета директоров делать покупки до $50 тыс., потому такая сумма.

— А сколько будет стоить вторая модель?

— Второй прибор значительно лучше по ряду характеристик, так что думаем его продавать за $150-200 тыс. Главное отличие: первая модель могла анализировать шесть разных образцов за один анализ. Сейчас это уже 96 образцов. С новым прибором мы планируем выйти на рынок до конца года. Все просто: четвертый квартал золотой не только в России — американские компании тоже обнаруживают нерастраченные деньги в бюджете в конце года.

— То есть рынок сбыта у вас будет в основном американский. А как вы связаны с Россией?

— Не совсем так — скорее американский и европейский. На российском рынке мы начали продажи еще в 2011 году. Также к нам приезжают российские студенты. Буквально на днях уехали четыре студента Физтеха, которые были у нас десять дней на стажировке. А первая группа из двух человек приезжала месяц назад. Осенью будет еще делегация. У студентов есть свежие идеи, и нам это интересно. Они пишут свои научные работы на нашей базе и могут опубликовать интересные статьи. Нам выгодно помочь, потому что упоминания в научном журнале пойдут на пользу и нашей репутации.

Но это, разумеется, не все. Мы продаем не только детектор, но и расходные материалы к нему — бионанослайды. Тут есть простая аналогия: принтер и картриджи к нему. Принтер только один раз приносит вам деньги, а картриджи вы продаете постоянно. Так вот картриджи — бионанослайды — к нашему детектору будут производиться в России. Это, кстати, было одним из главных условий, которое поставило "Роснано".