Новые кленовые

"Кленовой весне" в Квебеке — полгода. Мир ее не заметил, а зря: местные студенты, начав с подражания арабским революциям, добились невероятного — сняли правительство, заморозили рост платы за обучение и, похоже, заложили основы новой политической культуры для всей Канады

Дмитрий Салтыковский, Монреаль, Дмитрий Сабов

Полгода "кленовой весны" — хотя, если считать с начала противостояния, выходит уже больше года — начались с решения прежнего правительства Жана Шаре (Либеральная партия, у власти в Квебеке с 2003-го по сентябрь 2012-го) повысить плату за обучение на 80 процентов — с 1700 до 3 тысяч евро. Это был не первый шаг в направлении ударной либерализации социальной модели Квебека, который остается исключением в Северной Америке, со всеми вытекающими издержками — "региональным долгом" в 54 процента от местного ВВП, низким по сравнению с общеканадским уровнем роста и безработицей под 9 процентов. В ту же логику вписался и всеобщий, без учета доходов, налог на здравоохранение, и война с профсоюзами, и решительные планы по освоению природных ресурсов на севере провинции по непрозрачным схемам силами частных инвесторов. В общем, квебекские либералы взялись санировать бюджет. Сопротивление существующих структур, от профсоюзов до экологов, сломили довольно быстро. Неожиданностью оказался именно молодежный ответ.

Поколение против государства

Спровоцировали этот ответ, похоже, именно ударные темпы. Теоретически, признают сегодня даже студенческие вожаки, был шанс в ходе переговоров объяснить, что плата за образование в Квебеке ниже, чем в любой из провинций страны, и договориться о постепенном ее повышении с индексацией по доходам. Но премьер Квебека Жан Шаре (он, по иронии судьбы, был еще и министром по делам молодежи) дал понять, что любые переговоры со студентами бесполезны и новую стоимость обучения надо принять как данность: образование есть товар и спорить тут не о чем. Апогеем несостоявшейся дискуссии стала шутка экс-премьера: мол, всех недовольных студентов стоит сослать на север провинции — пусть трудятся там на благо общества. Шутка не удалась. "Студенты поняли, что не нужны государству, и вышли на улицы",— объясняет "Огоньку" профессор политологии Университета Макгилла Антони Майони.

Правительство ответило законом N 78, который запретил массовые акции без должного согласования и обложил организаторов штрафами. "Совсем, как ваш новый закон о митингах и шествиях, который в то же время принимался в Москве",— уточняют продвинутые вожаки квебекской бузы. Тут уже не выдержала и молчавшая доселе общественность: вслед за молодежью она тоже пошла на улицы бить в кастрюли. В итоге зависло все, что еще работало в экономике: от фестивального сезона (важный источник доходов для всех, включая самих студентов) до гонок "Формулы-1" в Монреале, за которые жутко обиделся их организатор и вдохновитель, знаменитый канадский автогонщик Жак Вильнев. В общем, студенты сводили с ума туристов, гостей и правительство в течение полугода: с утра гремела посуда, а вечером доходило и до "коктейлей Молотова".

— Люди пошли бить в кастрюли не из солидарности со студентами даже, а чтобы сказать правительству — не забирайте у нас наши права, закон N 78 — это плохой закон,— продолжает профессор Майони.— Другое дело, что студенты первыми заставили всех задуматься, что на кону — будущее Квебека, роль государства, права на образование, здравоохранение и прочие жизненно важные вещи.

Первыми о последствиях, как ни странно, задумались полицейские. В Монреале, где противостояние было наиболее массовым (этим летом сотни тысяч человек выходили на улицы), правоохранители сами стали руководствоваться местными нормами вместо драконовских норм пресловутого 78-го закона, принятого либералами в устрашение митингующих, похоже, из практических соображений. "Полиция не хотела конфликта с гражданами,— поясняет Антони Майони,— поэтому стражи порядка сосредоточились на радикальных нарушителях, а тех, кто стучит в кастрюльки, не трогали".

Это было важно, но — поздно. Вот объяснение, которое дал журналистам местной газеты Le Devoir преподаватель философии одного из квебекских колледжей, он в костюме панды (чтобы сразу не побили) разводил полицейских со своими учениками, когда доходило до потасовок с применением перцового газа.

"Общество поняло,— говорит этот учитель,— что поколение, которое все считали гиперэгоистичным, выступает не за себя, а за всех — ведь если так вот, без обсуждений повышать плату за обучение, завтра можно повысить все, что угодно". Студенты отблагодарили учителя лозунгом "Панду в президенты!", позабыв, что такого поста ни в Квебеке, ни в Канаде не существует.

— Мы готовы были возобновить диалог с властями, но проблема из финансовой превращалась на глазах в политическую,— говорит "Огоньку" президент Федерации союза студентов Квебека Мартин Дежарден.— Правительство опасалось на следующий день после начала переговоров увидеть в газетах заголовки о том, что оно спасовало перед студентами, поэтому пыталось очернить нас в глазах населения: мол, это мы против компромисса.

Еще одно мнение на ту же тему — психотерапевта из Монреаля Пьера Жоли. Он тоже уверен, что исход противостояния студентов с правительством решался на "психологическом", а не на уличном фронте. Либералы и поддерживающая их реформы пресса пытались разделить студентов на "ответственных" (тех, кто готов платить за учебу) и "избалованных" (тех, которые хотят все за бесплатно). Но это не удалось: среди тех, кто шел бастовать, многие были на выпускных курсах и, стало быть, успевали окончить вузы до повышения платы, рассроченного на семь лет. Таким образом, бузили не за себя, а за своих младших сестер и братьев.

Ну а самое любопытное, что среди протестующих не было никакого разделения на франкоканадцев и англоканадцев. Молодежь франкофонного Квебека — через общие проблемы — вписалась в мир, позабыв про сепаратизм. Более того, предложила ответ, который сейчас собираются копировать студенты других провинций Канады и даже Европы. Как это вышло? Политологи напоминают: традиция гражданского сопротивления в вузах существует в Квебеке со времен 1960-х, когда франкофоны боролись за полный доступ к высшему образованию. Вспомнив об этом, нынешние вожаки провели собрания студентов по всей провинции — на них и решалось, бастовать (то есть бойкотировать занятия) или нет. Демократичность решения так резко контрастировала с силовым давлением власти, что начавшееся в феврале-марте движение постоянно шло в рост. Когда в мае-июне на улицы Монреаля выходило до 400 тысяч студентов, а три четверти отказывались посещать занятия, была парализована вся система образования Квебека: пришлось отменять и занятия, и экзамены.

Больше того, эта система прямой демократии, отработанная в кампусах еще в прошлом веке, оказалась крайне эффективной структурой: в отличие от правительства и полицейских чинов студенты были способны дискутировать и принимать решения буквально в любой час дня или ночи. Каждый месяц движение призывало к массовой мобилизации, и десятки тысяч студентов собирались в центре Монреаля. Не обходилось и без перехлестов (в азарте противостояния радикалы предлагали даже блокировать банки и правительственные здания), но их "тормозили" на тех же собраниях.

В итоге правительство, считает Мартин Дежарден, загнало себя в тупик и похоронило себя под своими же ошибками. Закон N 78, который ввел штрафы в 5 тысяч долларов участникам и в 125 тысяч долларов организаторам несанкционированных митингов в 50 и более человек, а также обязал утверждать маршрут за 8 часов до проведения, вызвал не мобилизацию сторонников порядка, а обратный эффект. Студенты стали выходить на улицы в таких количествах, что применять его было физически невозможно. А когда в их поддержку с осуждением закона профсоюзы вывели свыше 500 тысяч простых граждан, стало ясно, что он не работает. Даже те, кто не вышел, встречали манифестантов одобрительным звоном кастрюль, этот звон, похоже, и добил либералов.

Согласившись на досрочные выборы в сентябре, правительство Шаре понимало, что шансов на победу у него нет. Власть на выборах с рекордной явкой в 75 процентов подобрала Квебекская партия, лидер которой Полин Маруа заблаговременно нацепила на лацкан пиджака красный квадратик — знак солидарности с теми, кто против повышения платы за обучение. В списках ее партии прошел даже один из студенческих вожаков — 20-летний Лео Бюро-Блуэн, ныне член парламента и секретарь премьера по связям с законодателями. Это важный, но единственный символ: прочие вожаки от участия в системной политике предпочли воздержаться.

Цветут ли клены осенью?

Через 24 часа после выборов все студенческие организации проголосовали за то, чтобы вернуться в аудитории. Дольше всех в Квебекском университете Монреаля бастовали студенты факультетов изящных искусств и политологии. Первые, надо думать, из любви к искусству протеста. Вторые — видимо, в силу более четкого понимания того, что все впереди. В пивных и бистро около университета тем временем разгорались дискуссии: "Так победили мы или нет?" — пытались понять победители.

Эта самая долгая и громкая забастовка студентов в истории Канады обошлась им недешево. Многие, так и не окончив обучения (экзамены-то отменили из-за бойкота), уже вынуждены устраиваться на работу. Как доучиваться, неясно — то ли допустят к внеочередным сдачам, то ли учиться по новой. Конечно, они — герои "кленовой весны", они добились отмены 78-го закона, сняли двух министров образования, одного премьера и даже правительство. Их опыт уже изучают в Европе, где повышение платы за обучение в повестке дня многих правительств: британская The Guardian ставит их в пример английским студентам, французская Liberation — французским.

Только повышение платы за обучение, увы, не снято с повестки дня. Полин Маруа, конечно, подсластила весь это кленовый сироп и ведет себя вроде честно: не сняла красный квадрат, подтвердила заморозку тарифов и даже обещала возместить траты тем, кто уже оплатил по новой схеме. Но вот беда — университеты сами сели считать убытки: бюджеты вузов на новый учебный год верстались-то уже с расчетом на повышение стоимости. "Эти решения (нового правительства.— "О") только усугубят ситуацию с финансовым положением университетов Квебека, общий дефицит бюджета которых и так 700 млн долларов",— предупреждает ректор Университета Макгилла Хизер Манро-Блум.

Словом, к горячей теме предстоит возвращаться. В какой форме, зависит от решений саммита по образованию, назначенного через 100 дней после вступления госпожи Маруа в должность. Новый премьер хочет поставить рост платы за обучение в зависимость от процента инфляции. Студенты уже не согласны: более умеренные требуют просто заморозить цены, радикалы и вовсе за бесплатное обучение. Как бы то ни было, вузы теряют 300 млн дохода. И где брать эти деньги? Из кармана студентов или из федерального бюджета? Последнее проблематично: Квебек и так получает 8 из 14 млрд долларов, которые Канада выделяет шести самым нуждающимся провинциям.

"Выборы были специально назначены, чтобы прервать забастовку",— говорят некоторые студенты, но просят не называть их имен.

"Кленовые революционеры" тоже ждут саммита по образованию, но чтобы не растерять протестных навыков, устроили тур с лекциями по городам Канады. Сейчас они в провинции Новая Шотландия, где одни из самых высоких цен на образование в стране и неподдельный интерес к опыту соседей. Спецкурс, который они там читают, так и называется: "Уроки забастовки студентов Квебека".