Роскошь станет недоступной

1 января 2013 года Никола Бо займет новый пост — CEO Van Cleef & Arpels (VCA), а прежний руководитель марки Станислас де Керсис возглавит дом Cartier. Бо — выходец из Richemont Group, то есть из дома Cartier. В 1992 году он пришел работать в Fondation Cartier for the Contemporary Arts, где отвечал за менеджмент и маркетинг. В 2000-м Бо получил новую позицию — международного директора по маркетингу Van Cleef & Arpels, а в 2009-м стал вице-президентом и креативным директором знаменитого французского дома.

— У вас уже есть грандиозный план развития Van Cleef & Arpels?

— Столь легендарный дом, как Van Cleef & Arpels, это нежная, хрупкая структура. С 1906 года мы отвечаем за французские традиции savoir faire и savoir vivre. А традиции не терпят революций и резких скачков, поэтому никаких решительных изменений в артистической политике VCA при мне не будет.

— Тогда что же будет главным в вашей работе?

— Я двенадцать лет в Van Cleef & Arpels. И могу сказать, что хорошо знаю эту марку изнутри. Моя работа будет заключаться в том, чтобы поддерживать существующую художественную и коммерческую политику. Наша эмоциональная и эстетическая идеология выработана давно, и нам нужно только правильно и аккуратно сохранять наше прошлое. Мы не революционеры и совсем не новички в ювелирном деле, мы классики. Поэтому своей главной задачей я вижу продуктивное развитие тех направлений VCA, которые уже существуют. Это романтическое, чувственное и одновременно невероятно изобретательное ювелирное искусство, а также высокий часовой сегмент, в котором нам удалось предложить собственную красивую концепцию. Я имею в виду наши знаменитые "Поэтические усложнения".

— "Поэтические усложнения", запатентованные VCA, можно считать самой оригинальной часовой концепцией прошедшего десятилетия. Я бы даже сравнила их с серией авторских часов Opus Harry Winston.

— "Поэтические усложнения" — это, вне сомнений, попадание в десятку. Это механические, сложные часы, которые внешне выглядят как романтичная игрушка, как удивительный, непонятно как работающий фокус, как маленький театр с подвижными фигурками. При этом все романтическое благородство, изысканная французская сказка, ювелирный балет происходят благодаря действию сложнейших часовых механизмов. Эти калибры очень трудно производить, отсюда и лимитированность серий "Поэтических усложнений".

— Стоит ли эту концепцию считать революционной?

— Нет. Напротив, мы в определенной степени возродили очень старый тип часов. Это часы как театральное представление, как миниатюрный механический спектакль с маленькими героями. На рубеже XVIII-XIX веков швейцарские и французские мастера создавали подобные механические часовые театры. Тогда были часы в форме птиц или же распускающихся цветов. С другой стороны, в предложенной нами концепции есть и революционный оттенок. Мы ведь не просто стали делать какие-то копии исторических часов. Мы заново придумали целое театральное представление, которое разыгрывается буквально у вас на запястье.

— "Поэтические усложнения" трудно приобрести. И дело не только в деньгах, но и, как вы уже сказали, в сложности, а следовательно, и ограниченности производства. Не хотели бы вы создавать концептуально схожие модели, которые будет проще сделать?

— Наш статус слишком высок, чтобы думать об этом. Мы не будем снижать цены на наши изделия или разрабатывать простые механизмы, чтобы заработать больше денег. Нам нужны сложности — технические, художественные,— так как они помогают марке держать себя в постоянном тонусе. К тому же наши вещи — это статусные украшения и часы, которые говорят о благосостоянии их владельца. Наши клиенты привыкли к тому, что Van Cleef & Arpels предлагает уникальные с точки зрения концепции и производства предметы. Мы нуждаемся в инновационной сложности, ведь это наш воздух. К тому же в мире luxury сейчас все только дорожает. Цены на золото и драгоценные камни ползут вверх. Полагаю, что истинная, лимитированная роскошь через несколько лет станет практически недоступной широким слоям публики.

Беседовала Екатерина Истомина