"Власть" решила узнать, как живут самые социально незащищенные группы российских граждан. Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова начала свое исследование с приемных детей и детей-отказников.
"Я просто не собиралась оставлять ребенка"
Альбине Айсуловой нет тридцати, и у нее уже трое детей. Она мать-одиночка, ее детям — год, четыре и пять лет. Про таких, как она, обычно говорят, что жизнь не сложилась. Но Альбина так не считает: "Дети здоровы, крыша над головой пока есть, с голоду не умираем". Вообще-то еще год назад она рассуждала иначе. Альбина родила Егора и собиралась оставить его в больнице. Написала отказ.
"Мне деваться некуда было,— вспоминает она.— У меня двое на руках, жить негде. Я жила с матерью — в доме отчима. Но мать с отчимом развелась, и, когда я родила, она как раз снова замуж собиралась. Сказала мне сразу: "С ребенком не пущу, и так двоих кормить нечем". Я на улице оставалась. Я ведь в Новосибирске на птичьих правах. Прописана в деревне, в районе, у бабушки. Это далеко очень. А бабушкин дом тетка моя давно в аренду сдала".
Альбина — типичная "неблагополучная" девушка. Пока росла, мама устраивала свою жизнь, а Альбина — свою. Так появились Геля и Настя. "Я детей больше не хотела, но так получилось,— говорит Альбина про Егора.— Встретился мужчина, думала, может, семья сложится". Опять не сложилось.
До родов она работала на стройке. В последние месяцы бригадир ее пожалел, велел класть плитку в новом ресторане. Получила расчет, заплатила за детский сад для дочек и пошла рожать. Родила дома — в маленьком домике отчима, у которого прожила с матерью несколько лет. Отсюда ее с ребенком забрали в роддом.
Обратно она должна была вернуться одна. "У меня не было ни пеленок, ни распашонок, ни коляски,— говорит Альбина.— Я просто не собиралась оставлять ребенка. Мама мне говорила: "Пусть лучше его богатые люди заберут, чем с тобой в нищете будет жить". В роддоме я сказала, что хочу отказаться от ребенка. А мне старшая сестра говорит, что у нас в Новосибирске есть организация "Сибмама", они помогают таким, как я. Она спросила: "Можно, я им дам твой телефон?" "Ну дайте",— говорю. В тот же день пришла Зинаида Михайловна (Карлина Зинаида Михайловна, сотрудница благотворительного фонда "Вместе", который раньше назывался "Сибмама".— "Власть"). Она мне сказала, что выход всегда есть, с мамой можно помириться, на детей буду пособие получать, а еще, как многодетная мать, встану в очередь на землю и потом со временем дом построю, может быть. А так Егор останется без матери и, может быть, никто его не заберет из детдома".
Но решающим аргументом для Альбины стал не страх за Егора, а угроза потерять всех детей. "Она уже была ограничена в правах,— рассказывает Зинаида Карлина,— у нее не было жилья, она не могла содержать детей, вела не самую оседлую жизнь. Но она не хотела терять дочерей, хотела восстановиться в правах, она мне и в роддоме это сказала. А я ей объяснила, что, если откажется от Егора, это будет для нее минус — и тогда суд, возможно, уже не вернет ей детей, у нас такое бывает".
Зинаида говорит, что судьба Егора в тот момент целиком зависела от мамы Альбины и убедить ее было самым сложным делом. Уже немолодая женщина все еще жила с бывшим мужем в однокомнатном ветхом домике, на ее руках остались две внучки (Альбина была ограничена в правах, и опекуном временно стала ее мать) — а тут еще приходят какие-то люди, пытающиеся навязать ей третьего внука. Но в итоге ее убедили. Руководитель организации "Вместе" Галина Сухих говорит, что после этой истории Зинаиду Карлину можно посылать хоть в разведку, хоть в бой.
"У меня сейчас одна мечта — свое жилье"
Отказ на Егора уже был написан, Альбину выписали из роддома, предупредив: "Не вернешься за ребенком к субботе, оформляем отказ". Она побежала по знакомым собирать детские вещи, немного денег дал фонд "Вместе", одежду и коляску — другой новосибирский фонд, "Солнечный город",— и в субботу, когда в роддоме ее уже никто не ждал, Альбина забрала ребенка.
Теперь этот щекастый жизнерадостный крепыш — объект общей любви и радости. Его любят сестры, следящие за каждым его шагом, его любят мама и даже "дед" — отчим Альбины, который после развода приютил бывшую падчерицу — фактически чужую ему женщину с детьми. "Деду большое спасибо,— говорит Альбина,— он нам очень помогает. Геля и Настя на его глазах выросли, он к ним привязан".
В маленькой комнате, где живет эта большая и шумная семья, не повернуться: все заставлено кроватями и шкафами. "Дед" спит на диване, Альбина с младшими детьми — на кровати, Настя — в кресле. Дом ветхий, с русской печью, низким потолком, крошечной кухней за печкой. "У меня сейчас одна мечта,— говорит Альбина,— свое жилье. Чтобы место было для детей, чтобы не бояться, что останешься на улице". Она хотела встать в очередь на социальное жилье, но, во-первых, прописана она далеко, не в Новосибирске, а во-вторых, для этого нужно собрать много справок. "Каждая справка — то 300, то 500 руб.,— говорит Альбина,— и собирать их надо в разных инстанциях, а на это нет ни денег, ни времени: мне детей в сад водить-забирать, Егор со мной все время". Общий доход Альбины, с пособием на детей, по безработице и как матери-одиночки,— около 7 тыс. руб.
В ответ на вопрос "Как вы живете?" она перечисляет: "Как деньги детские получу, плачу за детсад, покупаю два литра растительного масла, две-три курицы, тушенку, чтобы было из чего суп варить. Картошка у нас своя. Дед помогает, спасибо ему — когда хлеб, колбасу купит, а когда и фрукты детям. В поликлинике мне дают молочную кашу для Егора. Давали лекарство от кашля. Средства гигиены и одежду получаем от благотворительной организации "Рука помощи". Православный центр "В защиту нерожденных детей" дает нам продукты. Раньше органы соцзащиты помогали, но теперь не помогают, я ведь прописана не здесь, а временная регистрация у меня закончилась".
Когда Егор пойдет в детский сад, Альбина выйдет на работу. "Наверное, в торговлю пойду или на стройку опять,— мечтает Альбина.— Я курсы парикмахеров не успела закончить, два месяца оставалось. А вот в торговле я бы смогла, я уже работала в магазине".
"Вы никогда не жалели о том, что оставили Егора в семье?" — спрашиваю я. "Нет,— улыбается Альбина, обнимая толстяка Егора,— я об этом даже не думаю теперь".
"В детдоме стены покрашены, может быть, сытнее и теплее, игрушки есть,— говорит Зинаида,— но мамы там нет. В детдоме нет модели семьи, и дети, которые там растут, как правило, продуцируют детдомовскую модель в жизни. То есть это повторное сиротство".
"80% детей-отказников уходит в семьи, но 20% возвращается назад"
По выходным и праздникам Альбина ходит в офис фонда "Вместе" — к своим новым друзьям. В офисе открыт социальный благотворительный клуб "Мамы Incity" — для мам-одиночек, которые хотели отказаться от своих детей. Это благотворительный проект магазина женской одежды Incity, работающего с такой социальной программой в крупных городах. "В клубе они общаются, делятся своими проблемами, смотрят фильмы, которые им пригодятся в жизни, например о наркомании и алкоголизме среди детей-подростков, о детях-сиротах,— говорит Галина Сухих.— Но самое главное — здесь мы им предоставляем бесплатную юридическую помощь, ведь многие из них даже не знают, на какие льготы имеют права, как оформить документы на социальное жилье или как восстановить свои права на утерянное жилье".
Юрист, которого нанимает Incity, на самом деле одно из самых важных достижений этого проекта. Среди молодых мам есть выпускницы детских домов, которые вовремя не оформили документы при выпуске из детского дома и потеряли жилье. "Они не адаптированы, не социализированы и не знают, на что вообще имеют права,— говорит Сухих.— В этом клубе они получают какие-то знания, которые, по сути, являются профилактикой вторичного отказа от детей".
С 2008 по 2012 год через фонд "Вместе" прошло 403 мамы с детьми-отказниками в Новосибирске. Примерно в одной трети случаев мамы оказались асоциальными — наркоманками или алкоголичками, в такие семьи детей не возвращают. Чуть больше 100 детей попали в дом ребенка, потому что волонтеры из фонда "Вместе" не сумели найти их мам — женщины, уходя из роддома, оставляли неверные адреса. Но около 145 детей были спасены, сохранены в семьях — и из этих 145 только 6 мам отказались от детей вторично.
С 2009 года фонд работает вместе с мэрией Новосибирска по контракту. Это существенно облегчает работу, говорит Сухих, потому что медицинские учреждения включены в работу по профилактике отказов. У организации заключены договоры с женскими консультациями и родильными домами города, и, если медики видят, что женщина собирается отказаться от ребенка, они сообщают в фонд "Вместе". Там работает круглосуточная горячая линия с дежурным волонтером на проводе. "Чем быстрее поступает сигнал, тем лучше,— говорит Сухих.— Бывает, что мама уходит из роддома уже через два часа после родов, и важно успеть с ней поговорить, установить контакт. Важно, чтобы мама взяла ребенка на руки. Если взяла — это уже полдела. И конечно, надо выяснять причины ее отказа, объяснять ей, что все не так плохо. Многие женщины, как потом выясняется, просто напуганы и не имеют поддержки близких".
Мам, бросающих детей, можно разделить на группы, говорит Сухих: это выпускницы детских домов; асоциальные мамы (страдающие наркоманией или алкоголизмом, а также занимающиеся бродяжничеством); молодые девушки, только окончившие или еще не окончившие школу; и наконец, благополучные семьи, которые считают, что еще один ребенок будет для них лишним. С последней категорией мам работать сложнее всего, говорит Галина: "Были такие случаи: в семье двое детей, родители работают, собираются покупать квартиру или машину в кредит, и третий ребенок не вписывается в их жизнь — мама собирается выйти на работу сразу после родов". Одной такой семье помогли оставить третьего ребенка: мама собиралась работать парикмахером за 10 тыс. руб. в месяц, юрист объяснил ей, что, оставив ребенка, она будет получать всего лишь парой тысяч меньше, зато семья, как многодетная, получит право на землю и льготы. Посчитав, они решили, что выгоднее ребенка оставить.
Галина Сухих считает, что даже такой арифметический подход лучше, чем отказ. "Мы пытаемся всеми силами оставить ребенка в кровной семье, потому что родные родители все равно его примут, а в приемной семье неизвестно, как все сложится: 80% детей-отказников уходит в семьи, но 20% возвращается назад в детдом".
"Государству гораздо дешевле заниматься профилактикой отказов"
Для мам-одиночек, которые, оставив ребенка, лишаются жилья (например, студентки в общежитии), фонд "Вместе" открыл социальную гостиницу. В ней женщина может жить до тех пор, пока ребенку не исполнится 1,5 года: тогда мама устраивает ребенка в детский сад, а сама идет работать. Если женщина сирота и ей не удается найти работу, она может оставаться в социальной гостинице три года. "В любом случае в никуда мы ее не отправляем: помогаем найти работу,— говорит Сухих.— Самое долгое сопровождение мамы у нас длилось 2,5 года, в итоге она устроила ребенка в детский сад и сама туда же устроилась няней". Впрочем, социальная гостиница — заслуга не только общественников. Она существует на муниципальные средства. И это один из примеров сотрудничества неправительственных организаций и муниципалитетов, которое пригодилось бы и на всероссийском уровне. "Новосибирск в этом плане очень продвинутый город,— говорит руководитель фонда "Солнечный город" Марина Аксенова.— Муниципалитет устраивает аукционы социальных проектов, в них могут принять участие все желающие, и заказчик в лице мэрии выбирает, чей проект более продвинутый".
Благодаря таким аукционам фонд "Вместе" и выиграл муниципальный проект социальной гостиницы.
Начальник управления социальной поддержки населения мэрии Новосибирска Тамара Колдина рассказывает, как представители неправительственного сектора ходили в мэрию, предлагая социальные проекты, и как им традиционно не верили. А в какой-то момент поверили — сначала поручили один проект ("Больничные дети"), потом другой, а после того как мэрия поддержала фонд "Вместе" (тогда еще "Сибмама") и число отказов по области резко уменьшилось, стало ясно, что именно такой путь — самый эффективный. "У нас и сейчас есть депутаты, которые против участия общественников в наших проектах,— говорит Колдина,— но с результатами ведь не поспоришь".
Мэрия решила удвоить усилия. Выяснилось, что в городе мало социальной рекламы,— устроили конкурс социальной рекламы, который снова выиграли общественники. По всему городу развесили плакаты, на которых был изображен ребенок над мусорным ведром; кроме того, социальную рекламу запустили на местном телевидении. "Мы посчитали и поняли, что государству гораздо дешевле заниматься профилактикой отказов, чем содержать детей в домах ребенка,— говорит Тамара Колдина.— Содержание младенца в доме ребенка обходится государству в 46 тыс. руб. в месяц, в год это около 600 тыс. руб. В год специалисты, работающие с профилактикой отказов, сохраняют примерно 30 детей в семьях, а это около 2 млн руб. экономии. Эти деньги можно было бы пустить на разные полезные цели, например на развитие детей-инвалидов".
И все-таки Новосибирск — скорее исключение, чем правило, считает руководитель Фонда профилактики социального сиротства Александра Марова. Сегодня в России профилактика социального сиротства во многом зависит от региональных властей и неправительственного сектора. По словам Маровой, 16 регионов России представлены в Ассоциации по профилактике отказов — в этих регионах фонд Маровой уже провел соответствующие семинары для социальных и медицинских работников. Результаты не самые прорывные, но они есть: в Ярославле на базе перинатального центра открыта служба профилактики отказов, такие же проекты запущены в Иркутске, Томске, Оренбурге и Пензе. "В конце прошлого года от Минздравсоцразвития вышло рекомендательное письмо о создании при учреждениях родовспоможения центров профилактики отказов,— говорит Марова.— Этого, конечно, мало, но это лучше, чем ничего, регионы это встряхнуло".
Вопрос, почему в России до сих пор не принята федеральная программа профилактики отказов, неправительственный сектор задает часто. Руководитель благотворительного фонда "Центр филантропии" Елена Харитонова (интервью с ней см. в материале "В интернате он бы давно умер") считает, что в таких вопросах ждать помощи от государства не нужно: система неповоротлива и не бывает заинтересована в реформах. Они всегда должны идти снизу, от общества, только тогда можно ожидать успеха.