Ракетно-ядерное искушение

Десять дней октябрьского кризиса 1962 года могли стать последней главой в истории человечества. Картину этих судьбоносных дней, случившихся полвека назад, историки восстанавливают и сегодня. При этом количество белых пятен отнюдь не уменьшается, так что летопись ракетно-ядерного кризиса все еще не окончена. Новые штрихи обнаружил и "Огонек"

Леонид Максименков

Все начиналось в традициях карнавальной сатиры и псевдонаучной фантастики. Начать можно хотя бы с того, что еще до победы 1 января 1959 года Фиделя Кастро на Кубе в партизанской войне, которую в Москве быстро окрестили первой социалистической революцией в Западном полушарии, возможность мировой интриги "вокруг Кубы" предсказал английский писатель Грэм Грин

В своем романе "Наш человек в Гаване" (1958) в полушутливой манере саркастического гротеска Грин поведал историю о британском подданном — продавце пылесосов. Дочь героя хотела иметь собственную лошадку в гаванском "Кантри-клубе", денег на это у отца не было, и продавец пылесосов решил завербоваться в резиденты разведки ее величества. Дальше по сюжету коммивояжер ставит на конвейер придуманные донесения и посылает шифровки об установке на Кубе ракет с ядерным оружием. Его карьера прерывается в момент, когда кто-то в штаб-квартире Ми-15 распознает в гаванских чертежах контуры пылесосов...

Между тем не в книжке, а вполне себе наяву в столице мирового пролетариата городе-герое Москве летом 1959 года Президиум ЦК КПСС и высший генералитет по приказу Н.С. Хрущева детально разбирают идею инженера-новатора по фамилии Ирошников о создании под видом рыболовецких баз искусственных "островов в океане". Инженер настаивал, что именно такие военно-воздушные и морские опорные базы должны стать советским ответом американским базам на Мальте, Перл-Харборе, Гибралтаре и Сингапуре.

Ирошников был признанным соавтором многих патентов, как то: "роликовые проводки к трубопрокатным станам", "фрезерный станок для изготовления гнезд, например во вкладышах спецукупорки", "смазочный насос" и "смазочный поршневой насос". Но это открытия местного значения. На звание лауреата Ленинской премии и золотую звезду Героя Социалистического Труда могли потянуть только "острова в океане".

Комиссия под председательством героя Великой Отечественной, начальника Генштаба маршала Василия Даниловича Соколовского разобрала эти предложения и представила детальный доклад, в котором отмечалось следующее.

С одной стороны, "искусственные острова существуют и у нас, на Каспийском море. Чисто техническая возможность реализации такого проекта сомнений не вызывала".

С другой стороны, "предложение т. Ирошникова о возведении вокруг границ США и на других морях искусственных островов — площадок для запуска атомных ракет, стоянки кораблей и подводных лодок, а также посадки самолетов дальней авиации базируются на явно недостаточных политических, экономических, технических и военных знаниях".

Планы товарища Ирошникова об окружении США ракетными установками начальник Генштаба счел надуманными и оторванными от реальности. Маршал иронизировал: "Очевидно, автор письма имеет весьма смутное представление о размере баз, их строительстве, стоимости и предназначении". И в качестве ключевого довода: "Каждый такой остров легко может быть уничтожен противником одной атомной бомбой до начала или в первые же часы войны".

Общий вывод: "С военной точки зрения проект т. Ирошникова не заслуживает внимания".

И кто в 1959 году мог предвидеть, что не пройдет и трех лет, как фантастические грезы рационализатора Ирошникова о советской ракетной базе на острове в океане станут стратегическим замыслом? Интересно, вспоминал ли в дни Карибского кризиса об этом проекте выгнанный в 1960 году на пенсию маршал Соколовский?

Кремлевские читатели

Советский премьер и председатель Совета обороны СССР был заядлым читателем газет. Ему и всему советскому руководству готовили ежедневные обзоры совершенно секретных "Служебных вестников иностранной информации ТАСС".

Например, 9 января 1962 года Хрущев читает перевод опубликованной в "Нью-Йорк Джорнэл-америкэн" статьи "Красная угроза. Приливные волны, вызванные атомными взрывами".

Статья рассказывала: "Одной подводной лодке свободного мира был причинен ущерб, и она вынуждена была подняться на поверхность в результате подводного взрыва ядерного устройства мощностью 20 мегатонн, осуществленного Советской Россией в Баренцевом море".

Далее шли кошмарные подробности из голливудского блокбастера. Трагический финал предсказывался Нидерландам: "Голландцы будут самой уязвимой нацией в водной войне, поскольку большинство из них живет ниже уровня моря..."

Кто-то усомнится: неужели газетная утка могла привести в движение весь советский истеблишмент? Да, могла.

После ознакомления с заметкой про "приливные волны" Хрущев дает поручение: "тт. Козлову, Малиновскому Горшкову. Изучите более детально возможности использования взрывной морской волны. Лучше всего поручить это т. Лаврентьеву. Н. Хрущев 9/I-1962 г.".

Фрол Козлов — второй человек в партии. Маршал Родион Малиновский — министр обороны. Адмирал Сергей Горшков — главнокомандующий Военно-морского флота. Михаил Лаврентьев — вице-президент Академии наук.

22 января Козлов напоминает:

"тт. МАЛИНОВСКОМУ Р.Я.

ЗАХАРОВУ М. В.

ГОРШКОВУ С. Г.

Прошу вас совместно с тт. Славским, Лаврентьевым, Смирновым и Бутома рассмотреть вопрос о поражающем действии подземных ядерных взрывов большой мощности и доложить в ЦК КПСС необходимые предложения".

Маршал Матвей Захаров — новый начальник Генштаба. Ефим Славский — министр среднего машиностроения (читай — атомной промышленности). Леонид Смирнов — зампредседателя Госкомитета СССР по оборонной технике. Борис Бутома — председатель Госкомитета по судостроению.

24 января Малиновский контролирует: "тт. Захарову В.М. и Горшкову С.Г. Примите участие в разработке и подготовке этого вопроса".

Малиновский: "тов. Иванову.

Мы уже приступили к изучению данного вопроса.

Следите и докладывайте результаты для представления в ЦК КПСС".

Иванов — замначальника Генштаба и секретарь Совета обороны СССР.

Наконец, последний аккорд: "В связи с поручением этот вопрос был рассмотрен Минобороны, Минсредмашем, Госкомитетами по оборонной технике и судостроению и Сибирским отделением АН СССР. В ЦК КПСС представлена докладная записка и проект постановления ЦК КПСС и Совмина СССР (вх. N ОП-1087 от 20.3.62 г.)".

ОП — это особая папка, высочайшая степень секретности решения.

Знали бы в редакции "Нью-Йорк Джорнэл-америкэн", какова сила их печатного слова. Но таковы были кремлевские будни. Советский Союз продолжал чувствовать себя осажденной крепостью. Призрак кошмара 22 июня 1941 года долго довлел над страной и Кремлем. Угроза американского ядерного удара держала политическое руководство страны в состоянии постоянного стресса и на грани нервного срыва. Любая оплошность могла привести к непредсказуемым последствиям.

Тревожная весна 1962-го

Историки верят надиктованным на пенсии воспоминаниям Хрущева о том, как проходила операция по размещению ядерного оружия на Кубе под кодовым названием "Анадырь". По хронологии Хрущева мысль послать ядерные ракеты на Кубу пришла ему в голову в середине мая 1962 года — во время посещения Болгарии министр иностранных дел Андрей Громыко привлек внимание премьера к тому факту, что за горами, в соседней Турции, американцы разместили ракеты с ядерными боеголовками.

Избранные документы Президиума ЦК КПСС вроде подтверждают такую трактовку: все началось в середине мая. Но наше прошлое неисчерпаемо и как медовуха или сбитень находится в процессе постоянного брожения — время от времени из архивного небытия всплывают новые факты и фактики, позволяющие взглянуть на картину иначе.

В начале апреля 1962 года прошли безальтернативные выборы в Верховный Совет СССР. На сессии ВС Хрущев объявил о начале работы над новой Конституцией. Разумеется, его "избрали" председателем Конституционной комиссии. Номенклатура застыла в смятении: о том, что задумал Хрущев, не знал никто. Между тем первой жертвой очередного приступа административного ажиотажа (здесь и новый состав Президиума Совета министров, и образованные Комиссии Президиума: по текущим делам, по вопросам цен, по вопросам транспорта) стал высший генералитет. В дни апрельской сессии Верховного Совета Хрущев произвел переворот в генеральских кадрах, многие детали которого зашифрованы до сих пор.

До весны 1962 года Хрущев высший генералитет всерьез не трогал. После громкой отставки маршала Г.К. Жукова в октябре 1957 года он сделал лишь одну косметическую рокировку: смещенный Жуковым с поста заместителя министра обороны "в связи с переходом на другую работу" маршал К.К. Рокоссовский (решение Президиума ЦК N П118/LIX) был возвращен 31 декабря на свой прежний пост (решение N П133/16) взамен отправленного на пенсию 30 ноября маршала А.М. Василевского. В апреле 1962 года, однако, наступил черед самого Рокоссовского.

24 апреля он был освобожден от обязанностей заместителя министра обороны и члена Коллегии Министерства обороны (решение Президиума ЦК N П27/53). Одновременно Маршал Советского Союза К.С. Москаленко освобожден от обязанностей главнокомандующего Ракетными войсками (N П27/57). На этот пост назначен маршал С.С. Бирюзов с освобождением от обязанностей Главкома ПВО страны (N П27/54). Наконец, маршал авиации В.А. Судец становится главкомом Войсками ПВО страны, заместителем министра и членом коллегии Министерства обороны с освобождением от обязанностей командующего Дальней авиацией ВВС (N П27/55). Это номенклатурное землетрясение означало: речь идет о появлении на исторической сцене носителей нового военного мышления: приоритетными стали ракетно-ядерная стратегия и противовоздушная оборона.

Военные дипломаты, отметив отсутствие на трибуне Мавзолея на первомайском параде Константина Рокоссовского, отметили и слова Родиона Малиновского, который сказал об американцах: "Об агрессивности их политики свидетельствует заявление президента США о том, что Соединенные Штаты не остановятся перед тем, чтобы начать превентивную атомную войну против социалистических стран". На таком фоне полностью довериться воспоминаниям Хрущева о продуктивном по части ракетных идей визите в Болгарию как-то не получается.

Гроб с сопровождением

В хрестоматийной хронологии Карибского кризиса важной вехой стала поездка на Кубу советской делегации во главе с партийным вождем Узбекистана Шарафом Рашидовичем Рашидовым, которая прибыла в Гавану 29 мая 1962 года. Пока министр революционных вооруженных сил Рауль Кастро беседовал с Рашидовым, Фидель принял главного советского ракетчика маршала Бирюзова, который прилетел на Кубу в делегации "мелиораторов" под именем инженера Петрова.

В официальной историографии именно этой встрече придается ключевая роль, да и выглядит все логично: механизм принятия и согласования решений Президиумом (Политбюро) приводит к их реализации правительственными и военными органами.

В действительности же таких решений часто нет или мы о них ничего не знаем даже полвека спустя. Вот, например, малоизвестный архивно доказуемый факт. За три недели до приезда в Гавану "инженера Петрова" началась еще одна загадочная кубинская командировка. На Кубу ("Тростник") по решению Президиума ЦК ("Инстанция") и с директивами "Директора" тайно прилетел генерал-полковник Николай Иванович Гусев. С 1956 года он был заместителем начальника штаба Объединенных вооруженных сил государств — участников Варшавского договора, с декабря 1960 года — начальником десятого главного управления Генштаба. "Десятка" занималась оформлением международных договоров Министерства обороны, военным сотрудничеством с союзниками, командированием советских специалистов и обучением иностранных военных в СССР.

Командировка, едва начавшись, закончилась трагически. 12 мая "Правда" на последней странице сообщила: "6 мая 1962 года при исполнении служебных обязанностей скоропостижно скончался генерал-полковник Гусев".

Каких обязанностей? Где скончался? В чем причина скоропостижности? На эти вопросы ответов "Правда" не давала. И не писала о том, что тело секретного советского командировочного из Гаваны в Москву сопровождал начальник департамента революционной подготовки кубинских вооруженных сил Сидрок Рамос. После отставки он работал директором Национальной библиотеки Кубы. Умер прошлым летом в возрасте 86 лет. Но своих воспоминаний о том знойном тропическом лете не оставил.

А значит, мы так и не узнаем (пока?) кубинского ответа на один из главных нерешенных вопросов октября-62: на основании каких документов правительства СССР и Кубы хотели размещать смертоносное вооружение в 90 милях от побережья США? Отечественная историография даже спустя полстолетия такого ответа не дает. И сегодня авантюрная абсурдность всей затеи с размещением советского ядерного оружия на Кубе и переброской туда "группы советских войск" в количестве 45 тысяч (!) человек, переправленных на судах гражданского флота, видится как раз в том, что межправительственного договора, на основании которого все это было проведено, не существует.

Были, правда, проекты договоров, которые, что тоже правда, никто не подписывал. Первый известный проект имел рабочее название "Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о размещении Советских Вооруженных Сил на территории Республики Куба". Кубинскому руководству такое название не понравилось. На территории Республики Кубы уже размещались Вооруженные силы. США — на военно-морской базе под Гуантанамо. В начале августа Фидель Кастро предложил другое название и измененный текст: "Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о военном сотрудничестве для защиты национальной территории Кубы в случае агрессии".

Такая формула не устроила Москву. Возник третий вариант: "Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик об участии Советских Вооруженных Сил в защите национальной территории Кубы в случае агрессии". А потом и четвертый: "Договор между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о военном сотрудничестве и военной обороне".

Историкам хотелось бы получить и изучить тексты этих документов и сопроводительную документацию к ним, дабы ответить на классические вопросы: кто, когда, где, почему поставил мир на грань ядерной катастрофы? Кто конкретно несет за это ответственность? Как проходило обсуждение? И главное: почему договор так и не был подписан?

Ответов историки пока не имеют. Зато имеется хронология драматических событий — за океан поплыли 45 тысяч солдат и офицеров и ракеты с ядерным вооружением Made in USSR. Без договора. Тайно. Или по тайному договору?

"Анадырь" и обратно

Ракеты перевозили на палубах торговых судов гражданского флота СССР. Вот их неполный список: сухогрузы "Хабаровск", "Медногорск" "Металлург Бардин", "Физик Вавилов" и "Физик Курчатов", теплоходы "Михаил Урицкий", "Мария Ульянова", "Оренбург", танкеры "Бухарест" и "Пекин".

Американские самолеты-разведчики постоянно кружили вокруг этих всевозможных "дивногорсков", "индигирок" и "волголесов". Неужели ничего не замечали? Или делали вид?

1 сентября 1962 года министр Морского флота СССР В. Бакаев докладывал в ЦК КПСС: "[...] Капитан теплохода "Оренбург" тов. Баканов дал в министерство радиограмму следующего содержания: "18 час. 20 мин. по московскому времени, широта 19052' северной, долготе 74042' западной эсминец США "Биддле" бортовой N 5, пройдя параллельным курсом на расстоянии трех кабельтовых (550 метров) по левому борту, отсигналил нам "счастливого пути". Ответили сигналом "благодарю". После этого "Биддле" поднял сигнал "мир", ответили ему таким же сигналом "мир". Эсминец развернулся и ушел".

Министр понимал, что такие мирные переговоры и обмены благодарностями и любезностями в условиях перевозки на палубах кораблей советских ракет ближнего и среднего радиуса действия к добру не приведут. Он заверял руководство партии: "Министерством даны указания капитанам судов, следующих на Кубу, в случае требования американских военных кораблей об остановке продолжать идти заданным курсом, не отвечая на запросы".

О советском наступательном оружии на Кубе Д.Ф. Кеннеди поведает как о чрезвычайном открытии только 20 октября. За две недели до выборов в конгресс. Если мы верим таким "предвыборным" прозрениям, значит, мы верим в Деда Мороза и Снегурочку.

Затем наступил апофеоз Карибского кризиса. Американская военно-морская блокада Острова свободы. Ультиматумы. Обмен посланиями между Фиделем и Хрущевым, Хрущевым и Кеннеди, Хрущевым и Генсеком ООН У Таном. Сбитый американский самолет-шпион У-2.

Хрущев решает вывести ракеты с Кубы таким же импульсивным порывом, что и послать их на далекий Остров свободы. Официальная версия и в этом случае вряд ли убедительна. Изложим ее вкратце: Хрущев получает послание Фиделя Кастро, где намекается на желательность ядерного удара по Штатам. От этого он приходит в бешенство и на заседании Президиума ЦК КПСС надиктовывает послание Кеннеди с примерным текстом: "Наши ракеты выводим под ваши гарантии ненападения на Кубу". Времени на доставку фельдъегерской связью в Вашингтон не остается. Главный идеолог, секретарь ЦК Леонид Федорович Ильичев, едет в здание Радиокомитета на улицу Новокузнецкая, и открытым текстом с шапкой "Работают все радиостанции Советского Союза" послание Хрущева Кеннеди диктор читает в прямом эфире. В Гаване к Фиделю прибегает уже кубинский главный идеолог, редактор газеты "Революсьон" Карлос Франки, и говорит: "Включай радио. Передают послание Хрущева Кеннеди. Москва выводит ракеты с Кубы..."

Впрочем, последняя часть этой версии — кубинская — правдоподобна. Нужно знать кубинцев, чтобы оценить глубину оскорбления их мужской, а значит, национальной гордости. Ракеты начали вывозить с Кубы, не поставив об этом в известность гостеприимных хозяев! После этого кубинцы с горьким юмором будут говорить: "Nikita mariquita, lo que se da no se quita" (дословный перевод: "Представитель нетрадиционной сексуальной ориентации Никита! То, что дается, назад не забирается").

Все остальное в официальной версии спорно. Ссылка на то, что Фидель пытался вынудить Хрущева нанести ядерный удар по Соединенным Штатам, лингвистической проверке не поддается. В опубликованных документах Президиума ЦК не только отсутствует текст русского перевода послания вождя кубинской революции от 26 октября, но и намека на его обсуждение нет. Хрущев твердил: "послание от 27-го". Фидель парировал: "27-го я ничего не посылал". Правыми оказываются оба: по гаванскому времени отправили 26-го, а получили 27-го уже по московскому. Разница во времени плюс-минус 8 часов. Краткая запись секретаря Президиума ЦК Малина гласит: "О письме Ф. Кастро (Пономарев. Хрущев)". То ли письмо к Кастро (кому), то ли от Кастро (от кого). Пришло ли оно по-русски или по-испански? Кто его доставил? Кто переводил? Где этот перевод? Соответствует ли русский перевод испанскому оригиналу?

Все это по сей день вопросы открытые. Но если у историков нет в руках проектов договора, то что можно требовать от какого-то послания?..

Дозированная правда

Последние полвека мы живем в посткарибском мире. В результате этого кризиса между Кремлем и Белым домом будет установлена так называемая горячая линия. Не нужно больше посылать сверхсекретные послания по радио или гонять фельдъегерей спецрейсами "Аэрофлота" и "Панэм".

В августе 1963 года в Москве США, СССР и Великобритания подпишут договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой.

В 1968 году три страны бывшей антигитлеровской коалиции согласуют новый договор о нераспространении ядерного оружия.

В 1973 году Брежнев и Никсон скрепят своими подписями исторический договор о предотвращении ядерной войны.

Руководители СССР и США прекратят рассуждать с высоких трибун о превентивных ядерных ударах. До кризиса это было обычной практикой (из документа "Об итогах встреч Хрущева в Пекине в июле-августе 1958 г.": "Правительство КНР с глубоким удовлетворением встретило наше заверение о готовности ответить атомным ударом на атомный удар по КНР и, в свою очередь, заявило, что КНР придет СССР на помощь в любой части земного шара в случае, если на него будет совершено нападение").

Остается в силе и по сей день устное "обещание" Кеннеди не нападать на Кубу. Сама жизнь отменила Доктрину Монро о том, что Южная Америка — это задний дворик империи Дяди Сэма.

И все же. Если уроки кризиса, похоже, выучены, то картина самого кризиса во всех деталях далеко не ясна.

Дозированное питание историков дезинфицированными архивными выписками из советского прошлого упорно продолжается. Документы в их природном, естественном контексте (фонд, опись, дело, лист) видели считаные единицы. Даже не документы, а ксероксы ксероксов. Это не помогает познанию исторического прошлого, а лишь больше запутывает настоящее.

Как не вспомнить Джорджа Оруэлла, который в романе-утопии "1984" провозгласил: "Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее". Но так ли верна эта аксиома времен разгара холодной войны в сегодняшнем, постмодернистском мире?..