Директор ФСБ Александр Бортников заявил, что к поджогам лесов в Европе причастны боевики "Аль-Каиды". По мнению Бортникова, так террористы реализуют свою стратегию "тысячи уколов". Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Олег Кашин почти готов поверить в эту версию.
Встречая в советской литературе, скажем, о войне, да и не только о войне, упоминания о каких-нибудь диверсантах, которые хотели что-нибудь взорвать или сжечь, я всегда испытываю некоторое смущение, потому что, наверное, уже просто невозможно выяснить, действительно ли речь идет о настоящем враге и террористе, или этот "диверсант" — очередной несчастный, попавший под раздачу советской карательной системы. Здесь ведь даже архивы не помогут, в архивах мы найдем стандартный протокол НКВД, который уравнивает настоящего шпиона с, я не знаю, Всеволодом Мейерхольдом или еще каким-нибудь заведомо оклеветанным невиновным человеком. Я читал в мемуарах одного писателя, как он учился в Соловецкой школе юнг во время войны, и однажды смершевцы поймали диверсанта, который хотел отравить в этой школе воду. Такому историческому свидетельству — грош цена, потому что этот диверсант с равной вероятностью мог быть и настоящим диверсантом, и каким-нибудь местным прохожим, который показался кому-то подозрительным.
Словосочетание "массовые репрессии" — оно вообще жуткое, если вдуматься, но есть еще один важный момент — даже одно несправедливое обвинение на тысячу справедливых обесценивает все остальные, потому что если одно обвинение точно несправедливо, откуда мы можем знать, что всем остальным обвинениям можно верить?
Мне кажется, сейчас в эту ловушку попал директор ФСБ Александр Бортников со своим "лесным джихадом". Мне вполне хватает моей фантазии, чтобы представить, что террористы действительно поджигают леса в Европе, почему бы и нет, но слова Бортникова от этого не перестают звучать анекдотически. Все дело, как всегда, в контексте.
Если бы слова Бортникова о "лесном джихаде" были первым случаем, когда российское официальное лицо говорит об "Аль-Каиде", — но нет же, "международный терроризм" уже который год работает любимым жупелом российских силовиков, и неважно, есть повод или нет, много лет вся информационная политика официальной России работала на этот знак равенства между словами "террорист" и "международный".
О "международных террористах", связывающих кавказские ущелья с самим бен Ладеном, снимали фильмы и телепередачи, говорили с трибун и в интервью так часто, что слова утратили смысл. В какой-то момент стало ясно, что это просто такой птичий язык, и "международным террористом" может оказаться и случайный прохожий в Дагестане, и подросток из Карачаево-Черкессии, который как-то не так молился своему Аллаху.
Вы, может, помните знаменитые слова начальника северооосетинской ФСБ генерала Андреева в Беслане в 2004 году, что "среди уничтоженных 20 бандитов было десять арабов, и один из них — негр". Потом оказалось, что и арабы не арабы, и негр не негр, но разговорам о международной природе терроризма на Кавказе это не помешало.
Словосочетание "международный терроризм" в исполнении российских спецслужб настолько обесценено, что когда директор ФСБ говорит, что "Аль-Каида" поджигала леса, над этим можно только смеяться, даже если "лесной джихад" был на самом деле.