Дело о пропавшей отраве Гитлера

62 500 тонн химических бомб, снарядов и фугасов и 10 500 тонн разных отравляющих веществ обнаружили советские войска на секретных складах вермахта в побежденной Германии. В 1947 году 34 000 тонн химических боеприпасов сбросили в Балтийское море, и специалисты годами спорили о том, где именно они захоронены, но главное — как, когда и куда исчезло остальное химоружие. Так что шесть десятилетий спустя при проектировании газопровода "Северный поток" (Nord Stream) по дну Балтики возникло немало вопросов и проблем. Руководитель историко-архивной службы ИД "Коммерсантъ" Евгений Жирнов первым получил доступ к рассекреченным документам о работе советских ликвидаторов химоружия вермахта.

Затопленная угроза

Сугубо исторический, казалось бы, вопрос об уничтожении химического оружия Третьего рейха с недавних пор приобрел особую актуальность. Случилось это в 2005 году, когда по дну Балтийского моря, куда страны-победительницы сбросили германские химические бомбы и снаряды, решили проложить газопроводы из России в Европу. Ведь работы по их прокладке, как считали экологи, могут повредить разъеденные морской водой корпуса химических снарядов и бомб, что привело бы к непредсказуемыми последствиями.

Особую остроту спорам о том, можно и нужно ли прокладывать подводные газопроводы, придавал тот факт, что точные данные о том, куда, как и в каком количестве сбрасывались химические боеприпасы в Балтику, долгое время оставались тайной, и Министерство обороны РФ не рассекречивало касавшиеся этой проблемы документы. Именно поэтому даже проводившиеся при проектировании "Северного потока" инструментальные исследования дна моря не убеждали скептиков. Ведь никто не мог с уверенностью сказать, не находятся ли залежи химоружия в нескольких десятках метров от трассы, проверенной на отсутствие химических и прочих боеприпасов, и не произойдет ли выброса отравляющих веществ при аварии на газопроводе.

Споры не прекратились и до сих пор, несмотря на пуск двух трубопроводов и их штатную работу. Ведь существуют планы строительства новых очередей этого проекта. Кроме того, в сентябре нынешнего года подписано рамочное соглашение о поставках норвежского газа в Польшу, причем проектируемый трубопровод тоже должен пройти по дну Балтийского моря. Так что вопрос о точных и подробных сведениях о ликвидации химоружия вермахта странами-победительницами после капитуляции Германии в 1945 году не стал менее актуальным.

Ликвидация германского химоружия, хотя и проводилась в режиме секретности, не представляла собой ничего особенного. Каждая из стран-победительниц отыскивала в своей оккупационной зоне его запасы и уничтожала их. Разница состояла лишь в том, что англичане и американцы решили загружать химические снаряды, бомбы и отравляющие вещества (ОВ) на старые баржи и корабли и топить их в море. А советские войска, не располагавшие морским транспортом, которым можно было бы пожертвовать, сбрасывали химоружие в море с борта судов.

Однако все пошло не так, как ожидалось. Баржи и суда, которые в ходе англо-американской операции предполагалось затопить в Атлантике, из-за штормов отправили на дно в Датских проливах. А сброшенные в Балтику россыпью трофеи из советской зоны оккупации начали попадать в сети рыбаков, и их частенько находили на берегах Дании и Швеции. Естественно, возникали вопросы об ответственности за последствия подобных происшествий, поскольку были случаи тяжелых отравлений рыбаков. Советские представители постоянно отрицали причастность СССР к появлению в Балтике этих крайне опасных предметов. А чем гуще была завеса секретности, тем больше вопросов возникало у жителей прибалтийских государств, опасавшихся, что их море в любой момент может быть отравлено.

Казалось бы, ясность в вопросе о химическом оружии вермахта могла появиться в годы гласности, а затем в короткий период почти полного открытия архивов, наступивший после распада Союза. Тем более что с 1990 года исследователи из сопредельных с СССР балтийских стран начали обнаруживать все больше свидетельств того, что на дне Балтики затоплены сотни тысяч химических бомб и снарядов времен войны, и требовали разъяснений от советского, а затем от российского руководства.

Однако подготовленный в 1992 году в в/ч 64518 отчет "Комплексный анализ опасности затопленного трофейного немецкого химического оружия в послевоенный период в Балтийском море", на основании которого в российском правительстве готовили ответы на многочисленные запросы иностранцев, только породил множество дополнительных вопросов. Так, в отчете говорилось, что советские войска в оккупированной ими части Германии обнаружили 70,5 тыс. тонн химических бомб, снарядов и ОВ. А в Балтийское море, как указывалось в том же документе, при ликвидации этих запасов сбросили 34-35 тыс. тонн. Но тогда куда же исчезла половина германского химического оружия?

Не менее важным вопросом оказались и точные координаты точек сброса трофейного химоружия в Балтийское море. В особенности после появления идеи о прокладке подводных газопроводов. В отчете российских военных химиков 1992 года указывались два района сброса. Первый — в 65-70 милях юго-западнее Лиепаи (56°13' северной широты, 18°54' восточной долготы), где сбросили около 5 тыс. тонн химоружия, и второй — в 14 милях к востоку от о. Христиансе (недалеко от о. Борнхольм, 55°20' северной широты, 15°37' восточной долготы), где затопили еще около 30 тыс. тонн. Однако химическое оружие на дне обнаруживали и за пределами этих районов, так что в правдивость российских военных большинство зарубежных специалистов не поверило. К тому же оставалась неизвестной судьба половины трофейных химических снарядов и бомб.

Полной ясности не внесли и обнародованные дневники руководившего затоплением германского химоружия капитана второго ранга Константина Петровича Терскова (во время проведения операции — капитана третьего ранга). Как оказалось, в 1947 году он делал лишь краткие заметки, а дневник на их основе написал значительно позже. Возможно, старый моряк мог более точно вспомнить все, оказавшись на месте событий. Но, как он жаловался в 1996 году во время беседы с корреспондентом газеты "Труд", его не взяли на борт экспедиционного судна, которое по заданию Министерства обороны РФ занималось исследованием мест затопления трофейного химоружия.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ликвидация путем кремации

О том, что же в действительности происходило с немецким химическим оружием после капитуляции Германии, стало известно только теперь, после рассекречивания небольшой части архивных документов. В главном из них — итоговом отчете о ликвидации военного потенциала Германии, составленном в 1948 году, описывалась вся история поиска и уничтожения этого оружия. О начале работ в нем говорилось:

"На территории Советской зоны оккупации Германии после ее капитуляции было выявлено большое количество химскладов и баз с химбоеприпасами. В первый период работы было обращено внимание на выявление и учет химического имущества и вооружения. Уже к 1.1.1946 г. было выявлено и учтено 45 складов, из них: по средствам ПХЗ (противохимической защиты.— "Деньги") 29 и с ОВ и химбоеприпасами 16".

Работа по поиску германских ОВ, как говорилось в отчете, на этом не прекратилась:

"Среди обнаруженных химбоеприпасов имелось большое количество артхимснарядов и авиахимбомб, снаряженных новыми ОВ "Табун" или "Трилон 83" (маркировка — 3 зеленых кольца). В течение 1946 года дополнительно было выявлено и учтено 34 склада, из которых 5 складов с ОВ и химбоеприпасами и 29 складов со средствами ПХЗ. Всего на 1.2.48 года было выявлено и учтено 58 складов ПХЗ и 21 склад ОВ и химбоеприпасов, на которых хранилось: отравляющих веществ (разных) 10500 тн., полуфабрикатов ОВ 9400 тн., химбоеприпасов 62500 тн. (из них: авиахимбомб 187 000 шт., химснарядов 500 000 шт., химфугасов 82 000 шт., химзарядов 950 000 шт.)".

Получалось, что обнаружено было не 70,5, а 73 тыс. тонн химбоеприпасов и ОВ, а кроме того, еще 10,5 тыс. тонн полуфабрикатов.

Как свидетельствует отчет 1948 года, уничтожение германского химоружия началось одновременно с поиском в августе 1945 года:

"Уничтожение больших количеств ОВ и химбоеприпасов встречало значительные затруднения, ибо приходилось иметь дело с незнакомыми ОВ и боеприпасами, что требовало больших мер предосторожности и опыта, а также и потому, что уничтожение их сопровождалось сложными и дорогостоящими способами. Наиболее простыми способами уничтожения являются: сжигание ОВ и потопление их в море. Однако не все ОВ и тем более ОВ, находящиеся в снарядах, могут быть просто сожжены. Мышьяковистые ОВ после сжигания оставляют соединения мышьяка, которые не менее ядовиты и опасны, чем сами ОВ".

Итог первоначальной работы подвел маршал Жуков в приказе от 12 октября 1945 года:

"Все запасы химических боеприпасов и отравляющих веществ уничтожить следующими способами:

а) химические артиллерийские снаряды всех калибров и марок, химические фугасы, химические мины, авиахимбомбы и отравляющие вещества, находящиеся в бочках, контейнерах, и отравляющие вещества, содержащие мышьяк, вывезти в море и затопить в глубинах не менее 300 метров вне территориальных вод. Место затопления выбрать по указанию центра;

б) иприт и "ТО", находящиеся в стационарных емкостях и железнодорожных цистернах, уничтожить путем сжигания в котельных или специально построенных печах на пунктах их хранения".

Но даже Жуков не мог ничего поделать с катастрофической нехваткой транспорта.

"Потопление в море,— говорилось в отчете,— связано с использованием большого количества железнодорожного и морского транспорта, которое вследствие большой загруженности и напряженной работы не могло быть предоставлено в ближайшее время".

Поэтому ликвидаторы пошли по простейшему пути:

"Уничтожение производилось только ОВ типа "Иприт" и авиабомб с фосгеном. Иприт сжигался в печах, а авиахимбомбы с фосгеном затоплялись в местных водоемах с предварительными прострелами оболочек из винтовки... Работа производились батальонами химзащиты ГСОВ и продолжались до апреля 1946 года. За этот период было уничтожено: отравляющих веществ 2876 тн., авиахимбомб с фосгеном 800 тн.".

Судя по всему, именно это сенсационное обстоятельство — затопление бомб с фосгеном во внутренних водоемах страны, которая в 1949 году стала союзной ГДР, и было причиной того, что сам этот факт затем никогда и нигде не упоминался.

Работы шли довольно медленно, а потому вновь возник вопрос о затоплении химоружия в море:

"Основная масса оставшихся ОВ и химбоеприпасов подлежали уничтожению путем потопления в море. Прибывшая комиссия из Главного Военно-Химического Управления в августе 1945 года подтвердила правильность уничтожения и также высказала мнение об уничтожении основной массы оставшихся химбоеприпасов и ОВ путем потопления в море. Вопрос о потоплении химбоеприпасов в море был представлен на разрешение Генштаба и последним был положительно разрешен во второй половине 1946 года. Но вследствие невозможности предоставления морского транспорта в 1946 году потопление было отложено до 1947 года".

Чтобы выиграть время, военные химики предложили новый способ ликвидации:

"С целью ускорения разрешения вопроса по уничтожению химбоеприпасов в 1946 году Химотделом ГСОВ совместно о Военным Отделом были предложены и разработаны способы уничтожения химбоеприпасов в отработанных калийных шахтах глубокого заложения путем сосредоточения в них химических средств с последующим подрывом и завалом шахт, а также уничтожение фосгеновых авиахимбомб в местных водоемах путем потопления простреленных бомб. Однако такой метод ликвидации химбоеприпасов не был санкционирован главным Военно-Химическим Управлением Советской Армии".

А потому работы велись прежним способом:

"В конце 1946 года возобновились работы по уничтожению химбоеприпасов в местных условиях, и в 1946 году было уничтожено до 5000 тонн химбоеприпасов. Эти работы были закончены к концу 1947 года. За весь период работы в местах хранения было уничтожено путем сжигания, подрыва и затопления в местных водоемах 12 458 тонн различных ОВ и химбоеприпасов".

Сравнительно небольшое количество ОВ и компонентов для их производства удалось использовать в химической промышленности для производства мирной продукции:

"Это, в частности, коснулось мышьяковистой муки, хлорацетофенона и различных добавок к взрывчатым веществам. В основном этого вида химические вещества находились на хранении под землей, в старых калийных шахтах земли Тюрингии. Около 1,5 лет эти вещества поднимались из шахт, а затем уже реализовались экономорганами. Так, в земле Тюрингия было из двух шахт поднято и реализовано 9650 тонн различных полуфабрикатов и химпродуктов на сумму 3,5 млн рейхс.марок".

А все остальное, как предполагалось, должно было отправиться на дно Балтийского моря с помощью немецкой рабочей силы.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Проблемное затопление

"Согласно плану, уничтожение всех видов ОВ и химбоеприпасов,— говорилось в отчете,— должно быть проведено в период февраль-ноябрь 1947 г. Основная масса химбоеприпасов и ОВ подлежала уничтожению путем потопления в море (45 000 тонн), остальные должны были быть уничтожены путем подрыва мелкими партиями, сжигания, а также затопления в местных водоемах (фосгеновые авиабомбы). С 1 февраля 1947 года на химические склады "Мокрена", "Капен" и другие были направлены жел.дор.вертушки в количестве 4-х единиц и в каждой по 45 вагонов для начала перевозок химбоеприпасов со складов на перевалочную базу химбоеприпасов порта Вольгаст (провинция Мекленбург)... В среднем каждая вертушка перевозила в один рейс от 350 до 450 тонн боеприпасов в зависимости от вида боеприпасов и укупорки, в которой они находились. Все работы по сосредоточению химбоеприпасов и ОВ в порт Вольгаст были закончены к 1 сентября 1947 года... В порт Вольгаст из химскладов земель Советской зоны оккупации Германии было перевезено для затопления в море 90 эшелонов с количеством 34 000 тонн".

Суда для отправки химбоеприпасов к месту затопления предоставили англичане:

"В соответствии с договором 24 мая 1947 года из английской зоны оккупации Германии в порт Вольгаст прибыли два грузовых парохода — "Эльбинг IV" грузоподъемностью 450 тн. и "Эльбинг VIII" — грузоподъемностью 850 тонн, которые и начали вывозку химбоеприпасов в море для затопления".

Чтобы отработать методику сброса, руководители операции решили провести два экспериментальных рейса, во время которых случились чрезвычайные происшествия.

В докладе инспектора по военно-морским и воздушным вопросам разоружения Штеттинского округа капитана третьего ранга Евгения Васильевича Яковлева, составленном в июне 1947 года, говорилось:

"13.6.47 года при выгрузке химических бомб на волне 2,5-3 балла размах стрел от качки был очень большой, ударом груза был ранен один рабочий, которому перебило в двух местах нижнюю челюсть. Это обстоятельство вынудило прекратить выгрузку, раненый доставлен в больницу города Либава... При следовании из точки затопления в порт Вольгаст на обратном пути у корабля "Зльбинг-8" вышел из строя левый котел (потекли водяные трубки котла). Только благодаря благоприятной погоде корабль благополучно добрался до базы на одном работающем котле. Этот факт подтверждает необходимость скорейшей установки на кораблях радиостанций".

Но опытные сбросы выявили и более серьезные проблемы.

"Наличие двух кораблей не обеспечивает беспрерывную выброску химбоеприпасов в море. Каждый рейс кораблей занимает 10 суток, них 6 суток на переход к месту затопления и выгрузку в море и 4 суток на погрузку в гор. Вольгасте. За один рейс корабли берут около 700 тонн, в течение месяца они способны перевезти до 2100 тонн. Следовательно, для того чтобы перебросить все химбоеприпасы, в настоящих условиях потребуется до 2-х лет благоприятной погоды в море. Кроме того, на организацию выброски влияет нерациональное использование времени. Выгрузочная команда находится только на одном корабле — на "Эльбинг-8" (на "Эльбинг-4" — нет места), и, следовательно, второй корабль ожидает двое суток, пока не произведет погрузку корабль, на котором размещена выгрузочная команда. Бункеровка углем производится не одновременно с погрузкой боеприпасов, что удлиняет пребывание кораблей в базе сроком на одни сутки. При погрузке светлое время суток используются не полностью. Погрузочная команда работает в одну смену, а рабочий день рассчитан на 8 часов. Имеемой в наличии рабочей силы недостаточно (с увеличением рабочей силы нужно увеличить лимиты на питание). Для правильной организации и бесперебойной переброски боеприпасов в море необходимо еще 4-5 кораблей".

Кроме того, место выброски, по мнению советских военных моряков, руководивших операцией, находилось слишком далеко:

"Точка затопления химбоеприпасов в море слишком удалена от Основной базы гор. Вольгаста. Автономность пребывания кораблей в море незначительна. ("Эльбинг-4" имеет всего лишь 5 суток). Мореходные качества кораблей недостаточны. Корабли могут находиться в море только при ветре до 7 балл. При большом ветре им необходимо укрываться в базу, так как мощность машин не обеспечивает удержание кораблей в точке затопления и не гарантирует безопасность. При существующей точке затопления химбоеприпасов в сильный шторм единственной базой укрытия может служить порт Либава. Все остальные базы слишком удалены от точки затопления. В случае укрытия корабля "Эльбинг-4" в порту Либава ему не хватит топлива на обратный рейс в гор. Вольгаст, так как оно будет затрачено на заход в порт Либава. Это обстоятельство тоже вызывает потерю времени, если учесть еще и то, что оно потребует преодоления непредвиденных трудностей и лишнюю переписку по поводу пополнения топливом немецкого корабля в Советском порту".

Моряки предложили новую точку сброса:

"Учитывая общие тактико-технические данные кораблей, можно предложить другую, ближе расположенную точку затопления химбоеприпасов в районе "Христианзе", расположенном в северо-восточном направлении от Борнхольм (датский остров ). В этом месте глубины доходят до 100 метров и даже превышают 100. В точке Ш-55 17,2 и Д-15 13,0 глубины моря доходят до 110 метров. При перенесении точки затопления в этот район корабли получают возможность укрываться от любых ветров под берегами о. Борнхольм и базы: Хаммергафен, Алинде, Ренне и другие (на о. Борнхольм). Выбор этой новой точки сократит путь доставки химбоеприпасов к месту затопления ровно наполовину (на 130 миль, или 240 км), это также ускорит уничтожение химбоеприпасов".

Как писал в дневнике непосредственно отвечавший за операцию Тресков, идея с переносом места выброски принадлежала ему. В записи за 22 июня 1947 года говорилось:

"Сегодня представитель от флота в СВАГ капитан 2 ранга Левченко сообщил, что руководство СВАГ дало "добро" на изменение точки затопления. Сегодня в 14 ч выходим к берегам о. Кристиансе".

Атака уничтожаемых газов

Казалось бы, проблемы решены, и теперь ликвидация пойдет значительно быстрее. Но 13 августа 1947 года при очередном сбросе химоружия в море снова произошло чрезвычайное происшествие. В отчете комиссии по его расследованию констатировалось:

"На пароходе "Эльбинг-8" находилась рабочая команда немцев — 22 чел. На этом же пароходе находился капитан 3 ранга Терсков и заместитель начальника перевалочной базы трофейных химбоеприпасов — ст. лейтенант Новиков как специалист-химик.

13.08 в 8-00 "Эльбинг-8" прибыл в точку затопления, где рабочая команда приступила к разгрузке и потоплению химбоеприпасов. Сначала были сброшены с палубы снаряды, затем открыли люки трюмов и приступили к разгрузке авиахимбомб".

А вскоре случилось ЧП:

"Примерно в 19-15 при подъеме двух авиахимбомб из передней части корабля одна из них ударилась о пиллерс и при одновременном рывке вверх разошлась в месте сварки. Иприт, находясь в бомбе под давлением, дал фонтан, который залил с головы одного рабочего-немца, другие рабочие при этом обрызганы не были. Пострадавшему немедленно, под руководством ст. лейтенанта Новикова, была оказана помощь... При дальнейшей разгрузке в кормовом и среднем трюме стали обнаруживаться продавленные бомбы с подтеками иприта, которые были тщательно изъяты, а места подтеков дегазированы. Однако постепенно начали образовываться испарения и запах иприта. В 21-00 работы были прекращены. Спустя час немцы из рабочей команды стали жаловаться на глаза, а рабочий, который был облит ипритом, стал чувствовать себя весьма плохо: появилась рвота, температура 38°".

Поскольку квалификация немца-санитара была явно недостаточной, больного решили доставить к врачам в датский порт Нексэ. Но от выполнения задачи экипаж никто не освободил:

"В 3-00 14.08 "Эльбинг-8" оставил порт Нексэ и отправился для разгрузки и потопления остальных химбоеприпасов. Утром 14.08 ст. лейтенант Новиков осмотрел всех немцев из рабочей команды на предмет их поражения, при этом было установлено, что 4 человека имели поражение кожи небольших участков, 5 человек имели поражение глаз парами. Все эти немцы к дальнейшей работе по разгрузке не привлекались... В 21-00 14.08 разгрузка "Эльбинг-8" была закончена... С прибытием в Вольгаст было установлено, что из 22 человек рабочей команды немцев — 16 человек получили поражение ОВ... Работы по дальнейшему затоплению химбоеприпасов приостановлены. Начаты подготовительные работы для изыскания наиболее эффективных методов потопления".

Странные итоги

Остановка требовалась и еще по одной причине: некоторые бомбы упорно не хотели тонуть. В отчете 1948 года говорилось:

"Отрицательным моментом в первый период по затоплению химбоеприпасов было наличие в море плавающих авиахимбомб и тары. В связи с чем работы по затоплению были прекращены и были проведены дополнительные опытные работы по определению плавучести бомб, в результате чего было установлено, что авиахимбомбы не заводского наполнения, сбрасываемые в таре, имеют положительную плавучесть, а авиахимбомбы заводского наполнения — отрицательную плавучесть и легко затопляются".

Решение нашли простое, хотя и не очень эффективное:

"С 29 августа 1947 г. работы по затоплению вновь возобновились... С целью предотвращения наличия плавающих бомб работы по их затоплению обеспечивались тральщиками, которые расстреливали плавающие бомбы".

Советские тральщики после этого сопровождали выходы в море всех транспортов, которых стало значительно больше:

"К 1 августа 1947 года в порт Вольгаст прибыло дополнительно только два парохода, а к 1 сентября прибыло еще два парохода. Таким образом, на вывозке химбоеприпасов были заняты четыре парохода: "Венус", "Христиан", "Бракке", "Одермюнде" с тоннажем 700-850 тонн каждый. Пароходы же "Эльбинг IV и VIII", окончив работы по договору, 6 сентября убыли в английскую зону. В октябре месяце 1947 года было получено еще два парохода "Рейн" и "Юпитер" взамен убывших "Эльбинг IV и VIII". На вывозке боеприпасов было уже занято 6 пароходов".

В итоге задание командования, требовавшего завершить работы до конца ноября 1947 года, было выполнено почти в срок. Тот же отчет свидетельствовал:

"21 декабря 1947 года вывозка химбоеприпасов в море была закончена. Все боеприпасы, находившиеся в порту Вольгаст, были затоплены".

Собственно, на этом можно было бы поставить точку. Выяснилась судьба некоторой части исчезнувшего трофейного химоружия — его уничтожили сжиганием и взрывами на местах и утопили во внутренних водоемах Германии. Однако полной ясности не наступило. В отчете 1948 года говорилось, что затоплено 34 тыс. тонн химбоеприпасов и ОВ, уничтожено в местных условиях 12 458 тонн и оставлено для нужд советских войск 10 970 тонн. В сумме это давало 57 428 тонн. А ведь в этом же самом отчете приводились совершенно другие объемы выявленного германского химического оружия — в сумме 73 тыс. тонн. Так что вопросы никуда не исчезли.

Не стало меньше вопросов и по поводу координат точек сброса. В отчете 1948 года говорится, что с 1 августа 1947 года "это место было перенесено в координаты: 55°20' северной широты, 15°37' восточной долготы". Получается, что мест сброса было три, а не два, как говорилось в отчете в/ч 64518 в 1992 году. Да и координаты первой точки сброса, приведенные в отчете 1948 года, несколько отличаются от обнародованных в 1992 году. Знали ли об этом проектировщики газопровода по дну Балтики и есть ли в этом какая-то опасность, пока остается вопросом.