"В толерантных обществах люди счастливее"

Проект "Всемирное исследование ценностей" (World Values Survey) подводит итоги. Американский социолог и политолог Рональд Инглхарт, более 20 лет ведущий эту работу, рассказал "Огоньку" о том, какие ценности важны для россиян

— Чем мы отличаемся от всего мира? Неужели у россиян какие-то другие ценности, чем у европейцев, американцев?

— О жителях страны гораздо больше говорят не итоги опросов за конкретный год, а динамика ценностных изменений. Для россиян главным событием стал распад Советского Союза — образовался идеологический вакуум, случился экономический крах, и, как показывают наши опросы, россияне резко почувствовали себя несчастными. В 1999 году удовлетворенность жизнью в России достигла минимального значения, близкого с показателями африканских стран. А с 2002 года в стране начался общий рост субъективного счастья, однако этот процесс очень медленный. Дело в том, что счастливыми себя называют преимущественно молодые люди, те, кому еще не исполнилось 30 лет. А представителям старших поколений до сих пор сложно приспособиться к условиям жизни, расходящимся с их прежними идеалами, с их воспитанием. Полагаю, что эти люди никогда не смогут чувствовать себя комфортно в современном мире.

— Неудивительно, что молодые люди называют себя счастливыми, ведь молодежь и активнее, и легкомысленнее...

— Далеко не всегда молодые люди счастливее своих родителей. Во время первых наших исследований в России, в 1980-х годах, такого возрастного различия не наблюдалось. И сегодня в западных странах счастье по возрастам распределено достаточно равномерно.

В 1970-е годы я разработал концепцию постматериализма. Ее суть в том, что в западных демократиях ценности молодых людей смещаются от ценностей физического и экономического выживания к ценностям самовыражения, гражданских свобод, защиты окружающей среды... В те годы на авансцену вышло послевоенное поколение, выросшее в условиях экономического подъема. Именно оно стало поколением молодых активистов и протестующих студентов. Именно эта молодежь провозгласила: "Не доверяй тем, кому за 30". То есть тем, кто был материалистом по своим ценностям. И, в общем-то, идеалы тогдашней европейской молодежи воплотились в жизнь — западные общества стали более толерантными, стало изживать себя гендерное неравенство, да и в других областях жизни произошли перемены в сторону постматериализма. Теперь разрыва в ценностях между 30-летними и 50-летними европейцами практически не существует. Зато мы видим его в России.

— "Непоротое" постсоветское поколение может изменить облик страны?

— Вероятно. Здесь речь идет не только о России, но и об Украине, Белоруссии и даже о Китае, который, несмотря на стоящую у руля страны компартию, живет по законам рыночной экономики, соответственно меняются и ценности людей.

— И все же, в чем, помимо унылого большинства и счастливой молодежи, отличие России от Запада и других стран?

— В России наблюдается интересный парадокс: ваша страна достаточно светская, однако, в отличие от западных государств, здесь растет религиозность. Это объяснимо: после краха коммунистической идеологии образовался духовный вакуум, который необходимо заполнить.

Мы видим ренессанс как православия, так и ислама, о чем говорят и данные нашего опроса в Татарстане. Любому человеку необходима система верований. На Западе многие верят в права человека, гендерное равенство и защиту окружающей среды.

— Разве эти ценности несовместимы с религиозной верой?

— На мой взгляд, религиозные люди склонны поддерживать бытующий жизненный уклад. Именно они всегда были столпами существующего социального и политического порядка. При этом сторонники эмансипации и либерализации вовсе не обязательно являются атеистами, но их тяга к изменению существующего порядка, как правило, не базируется на религиозных ценностях. Хотя, разумеется, истории известно и обратное — например, Мартин Лютер Кинг.

— Кстати, кто счастливее — верующие или нерелигиозные люди?

— Есть два пути к субъективному счастью: один из них связан с традиционными религиями. Другой — с достижением благосостояния. Знаете ли вы, что наиболее счастливыми людьми в мире являются датчане и шведы? Дания и Швеция — страны, где преобладают светские ценности и стремление к самовыражению. Лидерство этих стран указывает: даже суровые климатические условия не влияют на ощущение себя счастливым. А ведь и Дания, и Швеция расположены в схожих с Петербургом широтах, однако жители этого российского города счастливы меньше.

— Почему вы исследуете ценности внутри конкретных обществ? Ведь современный человек — космополит, а границы национальных государств с каждым днем кажутся все более размытыми.

— Ценности высокообразованного американца гораздо ближе к ценностям необразованного американца, чем к ценностям высокообразованного европейца. Для формирования общих ценностей исключительно важно единое культурное наследие, характерное для людей одной нации. При этом очевидно: да, мир глобализируется. Но глобализация всегда накладывается на культурное наследие.

— В России распространена точка зрения, что у нас "особый путь", а сама страна не готова к демократии. Это так?

— Могу лишь сказать, что путь России в XX веке — это путь величайших трагедий и величайшего невезения. Из-за этого в вашей стране сильны авторитарные традиции, которые и сегодня выражаются в бюрократизме, такого я не встречал ни в одной другой стране, где мне приходилось жить. Кроме того, в России ценности самовыражения преобладают над ценностями выживания лишь у части молодежи, но, если экономическая динамика сохранится, то в скором времени первые станут преобладающими.

Либерализация — это долгосрочный мировой тренд, и в каком-то смысле Россия ему уже следует. Конечно, я не настолько наивен, чтобы утверждать, что в один прекрасный день во всем мире утвердится демократия, но в современном постиндустриальном обществе только демократия способна эффективно мобилизовать существующие ресурсы. Только в рамках демократии можно осуществлять инновации при разработке компьютерных программ и проведении генетических исследований, а также отвечать на другие вызовы прогресса. С ними невозможно справиться бюрократическими методами — если у вас четко расписаны планы на будущее, то никакой прогресс невозможен. Бюрократия эффективна только в устаревшем индустриальном обществе.

— Других сценариев для мира вы не видите? Возможна ли "исламская альтернатива" либерализации?

— Действительно, между исламским и западным миром существует огромный ценностный разрыв, однако не стоит забывать о том, что демократически настроенная молодежь была движущей силой "арабских революций". И не беда, что общество отторгло ценности этой молодежи, сделав дальнейший выбор в пользу традиционных ценностей, как это случилось в том же Египте, в рамках конкретного общества ценности меняются постепенно. Богатые нефтью страны Персидского залива также не спешат идти по пути модернизации и секуляризации. Их логика понятна: любые модернизационные изменения болезненны. Но эти изменения неизбежны, поэтому ставка на традиционализм и на продажу нефти — решение, эффективное лишь в краткосрочном периоде.

— То есть единственное направление движения — в сторону постматериалистских ценностей?

— По крайней мере, это единственное перспективное направление. Вообще, защита патриархального общества стоит на необоснованных допущениях. Чем же общество с гендерным неравенством эффективнее и лучше общества с гендерным равенством? Наши замеры показывают, что во втором типе обществ мужчина чувствует себя более расслабленно и более комфортно, чем в первом, так как многие дела и заботы перекладываются на женщин. А в толерантных обществах люди счастливее, чем в нетолерантных: в обществах, не отличающихся терпимостью, страдают как угнетаемые, так и угнетатели, которые постоянно находятся в состоянии злобы и раздражения. Лично я убежден в том, что человеку свойственно расти, развиваться и преодолевать общественные предрассудки.

Беседовал Сергей Мельников