Едва Виктор Геращенко был утвержден председателем Банка России, как под надзор ГУ ЦБ по Москве были переведены все крупнейшие банки страны. И теперь именно от позиции московского главка и его руководителя Константина Шора зависит судьба банковской системы. Сегодня КОНСТАНТИН ШОР отвечает на вопросы спецкорреспондента "Коммерсанта" ЮЛИИ Ъ-ПАНФИЛОВОЙ.
— Московский главк Центробанка по естественным причинам не может не зависеть во многом от правительства Москвы. Теперь, когда под ваш надзор из ОПЕРУ-2 переведены крупнейшие российские банки, московские власти получили возможность влиять на них. Так по крайней мере утверждал в интервью Ъ бывший начальник ОПЕРУ-2 Денис Киселев. Вы согласны с этим?
— Странное утверждение. Хотя подобные рассуждения в последнее время типичны для некоторых людей, мысли которых заняты личными интересами и подковерными интригами. Все пронизывает логика драки и конфронтации. Не будем забывать: главные управления всего-навсего структурные подразделения Центрального банка. Даже ЦБ и его подразделения не могут вмешиваться в оперативную деятельность коммерческих банков (по закону о Центробанке). Так о чем тогда разговор?
— По вашему мнению, возвращенные по опеку главка банки — это финансовая элита или кандидаты в банкроты?
— От великого до смешного — один шаг. Так и до банкротства путь недолог, если руководство банка оказывается не на высоте. Перевод некоторых банков в ОПЕРУ-2 в свое время был предметом зависти для многих других. Хотя бы потому, что западные инвесторы посчитали их "зоной неприкасаемости", то есть инвестиции в эти банки рассматривались как наиболее надежные. Именно поэтому с большей охотой предоставляли синдицированные кредиты. Отчасти в результате этого эти банки и находятся сейчас в соответствующем положении.
Я, кстати, не злорадствую. Я многие крупнейшие банки знал буквально с "детского" возраста (в профессиональном смысле). Они все выросли у меня на глазах. И больно, что вновь приходится возрождать банковскую систему.
— А это возможно, учитывая, что олигархи обнищали?
— Обнищали не олигархи, а государство. Мы поторопились съесть картошку, едва ее посадив. Бюджет был нереален. Его принимали с учетом предполагаемой динамики экономического роста. Для этого банки использовали средства частных вкладчиков, предприятий и зарубежных инвесторов. Его дефицит восполняли за счет заимствований, в том числе привлекая деньги под госбумаги. Потом под залог этих же бумаг банки брали кредиты ЦБ, чтобы восполнить ликвидность. И в то время неплохо себя чувствовали. А теперь они грустят после пресловутого заявления от 17 августа о прекращении выплат по обязательствам государства и моратории на выплату долгов зарубежным банкам.
— Может так получиться, что на волне кризиса возникнут перспективы у других банков, так называемых средних? То есть будет сформирован новый отряд олигархов?
— Вы затронули важный вопрос. Я думаю, что спасение банковской системы в сбережении среднего банковского класса. Такой поворот событий можно считать нормальным. Так происходит во всем мире: в результате кризиса некоторые разоряются, на их место становятся другие.
Более 350 банков относятся по нашим надзорным показателям ликвидности к первой и второй группам надежности. Они чувствуют себя намного лучше, чем гиганты. По той причине, что не были допущены к государственному пирогу, не имели слишком много госбумаг...
— ...и не работали с физическими лицами?
— Частные клиенты — это самый сладкий кусок пирога в условиях, когда очень плохо работает экономика. Предприятия, даже самые крупные, имеют мизерные счета. Правда, из-за них же те банки, где физические лица были доминантой, попали в серьезную ситуацию. Вот, например, объявили вкладчиками шести банков о том, что они могут перевести счета в Сбербанк. Многие стали это делать и тем самым еще больше загонять банки в тяжелейшую ситуацию.
— Хватит ли у средних банков профессионализма, чтобы справиться с большим количеством клиентов?
— Никто из сегодняшних гигантов не имел ярко выраженных финансовых корней. Это потом уже они стали финансистами-профессионалами.
— И все же, есть ли в Банке России планы помощи тем, кого вы называете гигантами, или им предоставят свободу самим разбираться со своими проблемами?
— К сожалению, нам не дано времени ни на разработку планов, ни на выработку программ. Программы нужно было вырабатывать позавчера. Поэтому, учитывая цейтнот, мы занялись оптимизацией расчетов (не хочу поддерживать промелькнувшую в СМИ мысль, что мы вернулись к "совковым" взаимозачетам).
Это похоже на оптимизацию доставки грузов: стрелочники стрелку не перевели, поезда не идут, и груз не доставляется. В нашем случае грузы — это банковские неплатежи. Дело в том, что "платежка" со штампом банка далеко не всегда доказательства того, что платеж проведен, чего многие клиенты не знают. Все расчеты между банками проходят через РКЦ Центрального банка или его территориальных управлений. Наша задача сейчас — выяснить, был ли мальчик, то есть передал ли банк платеж в РКЦ. Поэтому мы ставим перед собой задачу получить точные данные о количестве отложенных платежей.
— Вы хотите, чтобы банки сами показали вам все честно и откровенно?
— Я их к этому призывал. Я им сказал честно: ребята, откройтесь, вам за это ничего не будет. Нам необходимо только решить задачку, увидеть, сколько у каждого банка не хватает. Стопроцентного результата, которого мы добивались, пока получить не удалось. Банки явно боятся показать нам все невыполненные платежи: их объявят банкротами. Кроме того, может начаться вторичная система неплатежей: конкуренты, узнав о неплатежеспособности какого-то банка, начнут ограничивать платежи своих клиентов через них. Но дело в том, что другого пути нет: даже 900 московских банков одномоментно проверить невозможно. На проверку заначек уйдет слишком много трудодней.
— Теперь, когда банки не оправдали ваши надежды и не открыли карты, что вы намерены делать?
— Объясним еще раз и, возможно, проведем очередной клиринг.
— Непонятно, правда, чем грозит банкам непослушание, но представим, что Центробанк добился своего и добровольно получил все необходимые сведения. Чем вы собираетесь помогать банкам? Деньгами?
— Когда будет ясна цена вопроса, к каждому банку будет индивидуальный подход. ЦБ и правительство должны отобрать "судьбоносные" банки. Но повторения сюжета картины "Сеятель" не будет. Честно скажу, мне понятно, какой круг банков нужно включить в список на санацию.
— Какие же банки, по-вашему, заслуживают этого?
— Я сейчас не буду никого называть, чтобы у них не создалась иллюзия всепрощенчества. И чтобы не подтолкнуть руку, которая включает печатный станок.
— Вы считаете, что без эмиссии можно обойтись?
— Эмиссия лишь часть проблемы. Я бы даже сказал: вопрос, подчиненный политике. Его нельзя отрывать ни от общего состояния экономики, ни от потребностей в будущем. Я понимаю, когда говорят "эмиссия", подразумевают "инфляция". Скажу одно: у правительства и Центрального банка достаточно инструментов, чтобы управлять ситуацией. (О том, что у ЦБ есть много разных инструментов для того, чтобы справиться с финансовым кризисом, говорят много и в том же Центробанке, и в правительстве. Пока известно только об одном — бескупонных облигациях Банка России.— Ъ.)
— В числе причин, по которым крупнейшие банки сейчас оказались на грани катастрофы, вы назвали долги перед западными банками. Срок окончания моратория на их выплату скоро закончится. Более того, в Великобритании уже арестованы счета ОНЭКСИМбанка и Инкомбанка. Центробанк будет принимать участие в налаживании отношений российских банков с западными?
— Принято решение создать комиссию при ЦБ по долгам банковской системы России в целом. Это будет выглядеть более солидно и обнадеживающе для зарубежных партнеров. Некоторые наши банки сами эту меру предложили ЦБ.
— Их можно понять: мораторий объявило правительство. Как вы оцениваете такое решение?
— Осуждать всегда легко. Я с большой осторожностью отношусь к резким отказам от того, в чем принимал участие сам волей или неволей. Можно, конечно, сказать, что это была глупость, но задним умом мы всегда сильны. Но все-таки я считаю, что нельзя было принимать такие решения, не просчитав возможные последствия. Некоторые из них вполне можно было предположить. Государство должно было предложить новый инструмент взамен ГКО. И сделать это нужно было заранее, а не говорить, что мы представим программу реструктуризации.
Можно было, по крайней мере, обсудить все заранее и с иностранными инвесторами. Мы же всех уверяли, что интегрированы в мировой рынок. И повесить сегодня железный замок, как раньше, нельзя. Только сейчас начались спонтанные переговоры с западными банками. Между прочим, они очень жестко себя ведут, когда речь идет об их деньгах. Коль скоро они вкладывают средства, то примут и все меры для взыскания потерь. Что и будет сделано. Хотя по большому счету богатые — люди не жадные.
— Ваш новый шеф Виктор Геращенко так не считает.
— Я хочу сказать только то, что богатые люди могут ждать, в отличие от голодных. Но то, что они пожадничали и увлеклись участием в рынке ГКО... И неплохо, кстати, заработали. Впрочем, не будем увлекаться национальным хобби и считать деньги в чужих карманах.
— Со сменой руководства Центробанка главное управление по Москве получило особые преференции. Подтверждением тому уже тот факт, что под надзор вашего главка переведена банковская элита из ОПЕРУ-2. Это объясняется хорошим отношением к вам Виктора Геращенко?
— По поводу особого отношения ко мне главы ЦБ хочу напомнить ситуацию в 1993 году. Тогда в ГУ была назначена ревизия, и ваш покорный слуга получил выговор. Так Виктор Геращенко оценил состояние дел в главке, и таким же образом выразилось его отношение ко мне. Потом, правда, обходились без выговоров. Я это говорю к тому, что преференции надо заработать.
А в том, что через два дня после своего назначения новый шеф ЦБ перевел в главк 14 основных банков, я вижу закономерность. Функция всех главных управлений — это надзор за банками, находящимися на его территории. Кроме того, не стоит забывать, что в 1996 году, когда было создано ОПЕРУ-2 как отдельное подразделение Банка России, туда были переведены именно московские банки из ГУ ЦБ по Москве.
Туда под особый надзор были переведены крупнейшие финансово-кредитные учреждения федерального значения. Владеть оперативной информацией о том, что происходит,— это естественно, так как эти банки были градусником всей финансовой системы. При этом расстояние от Балчуга (где находится наш главк) до ЦБ на Неглинной можно покрыть за 5 минут, и получить у нас эту же оперативную информацию не было никаких проблем. А ситуация, когда отчетность поступала и на Неглинную, и на Балчуг, была просто смешной.
— Теперь уже ГУ ЦБ будет получать всю важнейшую информацию обо всех крупных заемщиках, клиентах и реальных владельцах, сделках. В итоге в ваших руках появляются рычаги давления на банки.
— Подобное утверждение представляется, мягко говоря, несколько преувеличенным. Коммерческие банки представляют в надзорные подразделения Центробанка сведения в соответствии с нормативными документами Банка России. Законы и правила работы одинаковы для всех, и Центробанк не имеет права вмешиваться в оперативную деятельность коммерческих банков. Тем более требовать от них сведения, нарушающие принцип конфиденциальности отношений банка и его клиента.
Вообще-то, за сведениями о владельцах и сделках банков даже не стоит ходить в Банк России. Для этого вполне достаточно открытых источников информации, если знать о них и уметь с ними работать.
Константину Шору 28 октября с. г. исполнится 50 лет. По образованию он финансист — закончил кредитно-экономический факультет и аспирантуру Московского финансового института. С 1978 года работает в системе Госбанка СССР — Центробанка РФ. Первый взлет карьеры (назначение на должность заместителя начальника городского управления) приходится на 1986 год. С 1987 года возглавляет ГУ ЦБ по Москве (ранее оно называлось городское управление Госбанка). С 1996 года — член совета директоров ЦБ. В конце этого же года резко упало влияние московского главка: в Центробанке было создано ОПЕРУ-2, на обслуживание в которое перевели практически всю банковскую элиту. Примерно тогда же заговорили о близости руководства ГУ с московским правительством. Перевод 14 крупнейших московских банков под надзор ЦБ специалисты расценили как намерение выбить из-под Юрия Лужкова финансовую почву предвыборной кампании. Соответственно и их возврат в ГУ — как восстановление влияния Лужкова над финансовой элитой.