После ухода Александра Шохина и окончательного развала финансового правительственного блока стало ясно, что финансовую и экономическую политику правительства будет проводить Виктор Геращенко. Евгений Примаков уже не столько премьер, сколько по сути вице-президент. Он становится практически несменяемой и чисто политической фигурой.
В правительстве Евгения Примакова верят в мифы, там же и сочиненные. Премьер уверен в том, что с этим кабинетом он сможет вывести страну из кризиса и "продолжить курс реформ". Юрий Маслюков убежден в том, что кризис будет преодолен усилением роли государства, в особенности в сфере управления госпакетами акций. Не случайно Мингосимущество отдано в ведение Маслюкова, Маслюков же будет не наполнять бюджет, а расходовать собранное "на поддержку реального сектора". Это значит, что бывшее Госкомимущество может превратиться в министерство национализации. Назначение его главой бывшего министра Госимущества Фарита Газизуллина ничего не меняет. Это министр без политического лица. Почти год он возглавлял МГИ и так ничего и не приватизировал.
Примаков, формируя правительство уже по второму кругу, не принимает почти никаких антикризисных мер, и этим фактически в одиночку занимается Виктор Геращенко. После отставки Шохина (добровольной) и Бориса Федорова (по настоянию Геращенко) в правительстве у Геращенко не осталось оппонентов. Даже если главой ГНС станет зам Федорова Кирилл Угольников, Геращенко этого просто не заметит.
О председателе ЦБ тоже существует миф: он самый авторитетный банкир страны, который может сделать с курсом все, что захочет. Сам Геращенко знает себе цену. Утверждают, что от первого предложения вернуться в ЦБ Геращенко решительно отказался. В узком кругу он говорил: "Ноги моей не будет в этом правительстве". Но после личной встречи с Примаковым все-таки согласился. Премьер, по всей видимости, дал Геращенко карт-бланш на проведение собственной политики. Только эта политика в России и осуществляется.
Геращенко выбрал себе миф о десятирублевом долларе (см. Ъ от 25 сентября). Он считает, что динамику курса можно повернуть вспять. Чтобы это сделать, надо просто по-другому считать курс. На деле нововведения (раздельная сессия на ММВБ для экспортеров и импортеров, с одной стороны, и банков — с другой, а также обязательная продажа 25% валютной выручки непосредственно ЦБ) приведут к множественности курсов. Какой-нибудь из них действительно будет 10 руб./$. Но даже для этого необходимо, чтобы эмиссия, без которой не обойтись, была ограниченной. Ее ограниченность российские политики понимают по-разному. Борис Федоров рассчитал, что 20 млрд новеньких рублей — это предел. Геращенко щедрее. Он готов ограничить эмиссию, о чем прямо заявил на заседании правительства 24 сентября, 40-50 млрд руб.
Ограниченная эмиссия — это еще один миф. Глава московского представительства МВФ Мартин Гилман его развенчивает: "За 53 года существования МВФ убедился, что 'контролируемой эмиссии' не бывает. Это выражение скрывает в себе один из путей к гиперинфляции".
Единственная возможность не допустить такой сценарий — получить реструктуризацию долгов и новые западные кредиты. Кто будет вести эти переговоры? Некому, кроме Геращенко. К тому же и на место Шохина, скорее всего, придет кто-то из команды председателя ЦБ (называют и кандидатуру Александра Лившица, но он требует кроме вице-премьерства и уже занятый пост министра финансов).
Исходные позиции МВФ и других кредиторов конструктивностью не отличаются. Ни в Вашингтоне, ни в западных банках пока не верят Геращенко, как и никому из тех, кто сегодня занимает командные этажи в Белом доме. Геращенко между тем надо быстро решить две острейшие проблемы: договориться с МВФ и не допустить ареста зарубежных активов российских банков. Если денег МВФ Россия не получит (в октябре платежи только Лондонскому клубу оцениваются в $500-600 млн), то ей ничего не остается, кроме автаркии и гиперинфляции.
КОНСТАНИН Ъ-ЛЕВИН