Я, нижеподписавшийся гр-н Веников, по социальному своему положению питерский рабочий... В 1917 году еще до Великой Октябрьской революции, т. е. в августе месяце, вступил добровольцем в ряды Красной гвардии и как красногвардеец в 1917 г. принимал непосредственное участие в Великом Октябрьском перевороте, в 1917 г. боролся против керенщины на Путиловском и Гатчинском фронтах, в 1918 г. уже как политработник красной гвардии участвовал в ликвидации Ярославского мятежа...По своему настойчивому требованию против воли начальства еду добровольно в Поволжье и под Казанью дерусь с Чехо-Словаками. В общем, начиная с 1917 г. по 1920 г. до 26.VIII все время нахожусь на фронтах, в результате имею 18 ранений, из коих 6 очень серьезных. 26.VIII.20 г. на запфронте при прорыве Варшавского фронта как служивший в корпусе Гая был интернирован, как и все, в Германию, боевое настроение не дает мне допустить и мысли, чтобы я остался в плену у германа, и я по дороге из Восточной Пруссии из города Аэрст делаю побег, добравшись до Молодего, почти до самой Польско-Советской границы, я в Боровичах был арестован польской охранкой и направлен в г. Белосток, в Белостоке в караульном помещении при личном обыске, когда у меня был обнаружен партбилет, я был оскорблен польским дежурным офицером, т. е. партбилет у меня был разорван и офицер по лицу ударил меня плашмя шашкой, за что, конечно, офицеришко и поплатился своей жизнью. Учитывая все равно, что меня повесят, я решил все ударом в висок медным чайником. Я наповал уклал паразита, за что, конечно, пока вели из караульного помещения до Белостоцкой тюрьмы, получил тоже от жандармов должное. В тюрьме я был посажен в карцер вместе с уголовными, при посредстве каковых я бежал из тюрьмы Белостоцкой, т. е. уголовники сидевшие в числе 13 чел. обезоружили по коридору стражу и вместе с собой вывели меня из тюрьмы, вот с 30.XII.20 года и начались мои скитания по Европе. В Польше Советско-польскую границу перейти не представилось возможным, из Польши через Дончиц перешел в Германию, из Германии взял направление пробраться в Норвегию, где была возможность объявиться и легче всего попасть на родину через Красный крест, и вот из Германии поплелся во Францию, из таковой в Бельгию и, дойдя до Голландии, опять убедился в невозможности продолжать побег, так как при обнаружении меня грозило навсегда похоронить себя в Голландии, и вот снова той же дорогой пробрался в Германию, а из последней стал держать курс в Прибалтику, и вот в Эстонии в 1926 г. 13.IV, несмотря на все трудности и переживания, кои пришлось за 5 лет 7 месяцев перенести в побеге, перешел к себе на родину... Скитаясь по Европе при цивилизованных пиратских режимах и всюду хоронясь как беглец, я перенес все, живя исключительно одной лишь надеждой быть на родине в свободной стране, и скажу откровенно, что я ошибся в расчетах, я не ожидал того, что придется пережить и здесь, в СССР, то, что я переживаю сейчас. Явившись в органы погранохраны, я был направлен в Ленинград в ГПУ, но я лично сознаю законность моего ареста в течении 1,5 месяца, так как хорошо знаю положение охраны границ...