Мир не будет жить по европейским правилам. В основу цивилизации будущего лягут другие финансовые принципы — на первый взгляд архаичные, но на самом деле вечные.
Подпольный банк
На старом "Черкизоне" прямо посреди рядов и основных торгово-людских путей был узкий проход между ангарами с вещами, ничем не отличимыми на первый взгляд от остальных ангаров. Если нырнуть в проход, то можно было обнаружить, что по ходу движения он расширялся и заканчивался крошечной площадью, мощеной мраморной плиткой, с фонтаном в центре. За фонтаном открывался вид на одноэтажный особнячок, отделанный под банковское отделение. С переговорными, бухгалтерией, кассами приема и выдачи наличности. Не хватало разве что пуленепробиваемых стекол на кассах. Впрочем, зачем, когда все свои? Вряд ли нужно уточнять, что лицензии у этого банка не было.
"Черкизон" закрылся, но на смену ему пришли новые рынки. Теневая экономика вечна, она всегда сопровождала цивилизацию параллельно официальным финансовым институтам. Нынешние банки, инвестиционные и торговые компании, как и облигации и аккредитивы — родом из неформальной экономики, из расписок венецианских купцов и флорентийских банкиров.
Капитализм и глобализация, конечно, значительно уменьшили долю "серых" схем, но только в развитых странах. В развивающихся по-прежнему царят неформальные договоренности и теневые институты. Да и в развитых — множество секторов, где без них не обойдешься. Причем речь идет не только о торговле наркотиками или оружием, но и об обычном экспорте-импорте.
Даже в цивилизованных странах занижается стоимость импорта. "Занижение есть всегда, весь вопрос в пропорциях. Если оно составляет 15%, то для цивилизованных экономик это норма. С ним даже нет смысла бороться. Но во времена Черкизовского рынка по импорту из Китая занижение составляло 70-80%",— рассказывает собеседник "Денег", знакомый с особенностями работы теневых структур. Разумеется, на условиях анонимности.
Нелегальное, полулегальное и практически белое налоговое планирование, кстати, позволяет бизнесу не только сократить налоговое бремя, но и решить важную социальную задачу: сделать импорт дешевле и доступнее. Своеобразный общественный договор и даже социальная ответственность неформальных институтов.
Во времена "Черкизона" вместо схем с занижением использовали схемы с замещением. "Идут из Китая фуры с обувью, оформляются как тапочки — таможня дает добро, и платится пошлина $7 за килограмм. А так как идут 20-тонные фуры по несколько сотен и тысяч в день, можно представить размер теневых потоков только в этом секторе",— говорит эксперт. Эти схемы, минимизирующие цены в рознице, позволили в 1990-е и нулевые годы жителям крупных городов выжить. А провинции — помогают до сих пор.
Но если в Китай по официальному контракту перечислены деньги только за тапочки, возникает вопрос: как отправить деньги за обувь, не значащуюся в договоре? А в более цивилизованном случае — недостающие 15%? Дисбаланс компенсируют сами неформальные институты. Поставщики получают от перекупщиков на московских и региональных рынках массу рублевого кеша, не отраженного ни в каких документах. И стоит задача превратить наличные рубли в безналичные доллары и перечислить их в Китай. Поодиночке поставщикам решать такой вопрос хлопотно и дорого, не говоря уже о рисках, связанных с безопасностью. И тогда на рынках и перекупочных базах открываются подпольные банки.
В их функции входит прием наличности от торговцев и смотрящих за рядами, ее учет и инкассация. Если повезет, деньги удастся сдать в банк с официальной лицензией и слабым валютным контролем. В обычном же случае деньги отправляются в неформальные финансовые компании, специализирующиеся на обналичке, ростовщичестве и выводе средств. Кстати, именно вечный спрос на обнальные процедуры у бизнеса создает для теневых финансистов встречный поток, позволяющий с прибылью перепродать наличный кеш.
Подпольные банки выполняют и другую функцию, важную для теневой экономики,— кредитование. Это, конечно, черное кредитование с участием гарантов и под расписки, в конце которого при плохом сценарии может появиться человек с утюгом. Но когда торговцу нужно перечислить деньги за товар или отправить их семье, а он за неделю столько не наторговал, то прямая дорога в банк между ангарами.
Оценщик удостоверится, достаточно ли у клиента товара на складе в обеспечение кредита, попросит охрану внимательнее смотреть за ангаром клиента — и подпольный банк предоставит овердрафт. Процентная ставка будет выше, чем в официальном банке (сейчас — 50% годовых), зато никакой волокиты. Теневые финансисты выполняют схожую функцию для крупных поставщиков: могут кредитовать аванс за крупную партию товара.
Инвестиции по-библейски
Размер мировой теневой экономики точно подсчитать невозможно, но примерные оценки существуют. Эксперты из международной исследовательской группы The Tax Justice полагают, что в офшорах скрывается до $32 трлн. С учетом того что Credit Suisse в 2011 году оценивал общее мировое богатство в $231 трлн, то это почти 15%. По расчетам международной консалтинговой группы A.T. Kearney, теневая экономика в развитых странах составляет около 10%, а в развивающихся может доходить до 40%.
В последнем случае неформальные финансовые институты обслуживают фактически до половины экономик развивающихся рынков. Но разделить сами деньги на грязные и чистые можно весьма условно и только в каждый конкретный момент времени, так как они постоянно по каналу нал-безнал перетекают из теневой сферы в белую и обратно.
В Великобритании живет и работает множество мигрантов из Индии и Пакистана, в континентальной Европе — выходцев из Северной Африки и Ближнего Востока, в России — уроженцев Средней Азии. Они стремятся заработать и отправить деньги домой, и им совершенно незачем ходить в банки, заполнять документы и узнавать про банковский надзор. Тем более что далеко не у всех из них есть документы, а многие банки просто не откроют им счет. Но они знают магазинчик в Москве или лавку со специями в Лондоне, куда можно зайти и передать хозяину деньги. А через пару дней их получит семья в далеком ауле.
Хавале (от ивритского "посылка" и арабского "расписка") много тысячелетий, и она незаменима для тихой передачи средств на расстоянии. В последнее время ей, правда, составляют конкуренцию современные системы моментальных платежей, работающие в том числе на мобильной основе. Однако замещение происходит только в сегменте небольших перечислений: трудовые мигранты готовы отправить моментальным платежом $500, но не $5000. А уж более крупные суммы они передадут только через проверенные опытом и веками механизмы. Тем более что ставка за услугу ниже, чем у официальных контор.
Сочинять эпитафию современной банковской системе еще рано, но там, где Европа встречается с Азией, уже можно обнаружить ее варианты
Фото: Владимир Саяпин/Фото ИТАР-ТАСС
Незаменимой хавала становится, когда надо срочно передать кому-нибудь или быстро вывести из страны средства. Это особенно актуально, когда бизнесмен попадает в рисковую ситуацию с угрозой потери денег: может изъять государство в лице фискальных и силовых органов или банально отобрать рэкетиры.
Крупные суммы, если речь идет о сотнях тысяч и миллионах долларов, переводятся в наше время уже с технологической подстраховкой. Можно прийти в офис теневых финансистов в Лондоне с чемоданом кеша, позвонить по телефону в Париж куму, который в тот момент будет находиться в местном офисе теневиков или их французских партнеров, и, убедившись, что ему передали там деньги, отдать тут свои. Неформальные банкиры хвастаются, что за один день могут организовать передачу средств в любую точку мира, от Бруклина до Северной Кореи, если потребуется. Для сумм более крупного порядка включается уже система офшорных платежей.
Помимо расчетно-кассового обслуживания и торгово-посреднических схем теневые банкиры обеспечивают и кредит для неформальной экономики. Кто-то назовет это ростовщичеством, средневековым вымогательством, вспомнит Раскольникова и старуху-процентщицу. Но ставка по кредиту может оказаться даже менее грабительской, чем у существующих микрофинансовых организаций, действующих в правовом поле. А когда речь идет о более крупном займе на дело, кредит может принять форму инвестиции в бизнес.
Итальянец в поисках кредита на открытие пиццерии в банк не пойдет. По крайней мере, тот, который живет на юге страны или в Сицилии. Он скорее пойдет к местному дону, главе клана, и попросит весьма скромные, по представлению того, деньги. Кредит начинающий предприниматель вполне может получить под простую расписку и даже без процентов. Но его попросят записать контрольный пакет на "тетушку Сильвию", а также обяжут каждый месяц отправлять дону его долю. И он будет это делать всю жизнь, даже после того, как вернет долг. Если, конечно, не хочет, чтобы его пиццерию сожгли. Средневековье? Отчасти. С другой стороны, из-за кризиса итальянские банки уже стали гиперосторожны, получить у них кредит на новое дело может быть непросто.
На Ближнем Востоке вместо кредитования столетиями работает механизм совместных инвестиций. Религия запрещает давать деньги под процент. Вместо процентного дохода банк получает долю прибыли от совместного бизнеса с клиентом. А вместо процентов по депозиту клиент получает долю прибыли от совместных инвестиций с банком. Если вдуматься, то по-простому так оно и есть.
Простота лучше воровства
Неформальные схемы уже сейчас переживают очевидный ренессанс, а в ближайшие годы и десятилетия эта тенденция может многократно усилиться. Они не только просты, но еще и с чисто человеческой точки зрения кажутся более справедливыми, чем запутанный мир современных финансов.
Важно еще, что неформальные процедуры очень четко обозначают круг ответственности: банкротство, например, будет означать фактическое разорение, а не попытку защититься от банков-кредиторов или налоговых органов. Социальная ответственность при этом имеет не всеобщий распределительный характер, как в развитых странах, а ориентирована на конкретных нуждающихся реципиентов — тех, кто не в состоянии работать. Размеры социальной ответственности измеряются не европейскими налогами в 50%, а вполне разумной библейской десятиной. В Талмуде, кстати, установлена верхняя планка — 20%. А жертвующего больше предупреждают, что такое поведение может привести его к разорению.
Кроме того, надо учитывать огромную миграцию. В развитых странах селится все больше выходцев из Азии со своими представлениями о том, какие финансовые механизмы удобны и позволительны с точки зрения морали. В Средние века арабские купцы, еврейские ростовщики и итальянские банкиры привнесли в Европу совершенно новые для нее инструменты. Сейчас речь не только о неформальных историях вроде хавалы. Европейским банкам уже вполне знакомы процедуры выпуска сукук — исламских облигаций, финансовых инструментов, больше похожих на паи инвестиционных фондов. Даже если нынешний кризис еврозоны удастся преодолеть, а финансовая система развитых стран выйдет из него относительно невредимой, слова "мушарака", "мудараба" и "мурабаха" станут привычны не только арабскому уху.
Тем более что власти США и еврозоны нацелились на новое повышение налогов. Другого способа обеспечить социальные гарантии для большинства населения у них просто нет. Но рост налогов мотивирует бизнес — тех, кто действительно приносит экономике добавленную стоимость,— увеличивать долю теневого оборота. А рост рисков, связанных с тем, что на банковскую систему замкнуты теряющие устойчивость пирамиды госдолга, подталкивает к уходу от современных к архаичным финансовым инструментам.
Казалось бы, парадокс: как может глобализация приводить к ретроградному движению? Разрешить его просто: речь идет о возврате к вечным ценностям, к более традиционным представлениям о цене денег, не столь примитивным, как процентные ставки и котировки сверхсложных производных инструментов.
Точно так же нет парадокса в том, что в эпоху всеобщей информационной прозрачности обнаруживается расцвет теневой экономики. Чем больше стог сена, тем проще спрятать в нем иголку, а чем упорнее попытки ее найти, тем тщательнее ее прячут. На очередном витке истории это приведет к отделению денег от государства.
