Агитоткат

Борьба с коррупцией в России — это искусство: сценарий, постановка, крики "Не верю!". А искусство, как известно, требует жертв, и по ходу представлений кого-то наверняка разоблачат и, может быть, даже посадят. Не пострадает, как водится, сама система.

НАДЕЖДА ПЕТРОВА, АЛЕКСАНДР ЗОТИН

Скажи мне, где твой друг

Творцу сингапурского чуда катастрофически не везло с друзьями. Иначе он никогда бы не дал борцам с коррупцией такой скверный совет: "Начните с того, что посадите трех своих друзей. Вы точно знаете за что, и они знают за что". Редакторы "Денег" сами слышали нечто подобное от первого премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю, но многие все равно не верят: мало ли легенд вокруг, взрослые люди не должны верить в сказки.

Тем более что не все друзья Ли Куан Ю, преступившие закон, сели, некоторые из них до этого светлого часа просто не дожили. Министр национального развития Дэ Чэн Вань, обвиненный в получении взяток на $1 млн, сперва отпирался, но вдруг покончил с собой, попросив у друга прощения в предсмертной записке. Один из его предшественников, Дань Цзя Кань, уличенный в помощи другу-бизнесмену, отделался увольнением со всех постов. И только Ви Тун Бун, министр по охране окружающей среды, был осужден, но ему после пяти апелляций скостили срок с 4,5 лет до 18 месяцев. Что не мешает местному Бюро по расследованию коррупции гордиться своей работой. Такие уж у Ли Куан Ю были друзья.

У Владимира Путина с друзьями все в порядке. За время всех его президентств и премьерств никто из них не сел на скамью подсудимых и, слава богу, не застрелился. Увольнения, конечно, случались, но никак не из-за подозрений в коррупции, а по соображениям эффективности, кадрового обновления или, в крайнем случае, идеологических разногласий. К тому же какая-никакая должность уволенному всегда предлагалась, нельзя терять ценные кадры, их и без того мало: как шутят злопыхатели, вместо скамейки запасных — одна табуретка с Сергеем Шойгу.

Тут надо отметить, что многие давние знакомые Путина (некоторые из них, как хозяин Gunvor Геннадий Тимченко, настаивают на подобных формулировках, предлагая вопрос, считать ли знакомство дружбой, задавать самому президенту) государственных постов никогда не занимали и предпочитают, похоже, не занимать. Они предприниматели, своим успехом обязанные исключительно труду и СМИ. Как однажды объяснил в интервью Forbes Аркадий Ротенберг, "если бы не называли меня другом Путина, так и бизнес был бы у меня похуже".

В общем, Владимир Путин своими друзьями (или, если угодно, давними знакомыми) и коллегами может только гордиться. Жаль, назначенный им некогда министром обороны Анатолий Сердюков оказался не так разборчив. Связался с прекрасной женщиной, обладательницей квартиры в Молочном переулке и небольшой коллекции ювелирных украшений и художественных ценностей, а ее имя — Евгения Васильева — возьми да и всплыви в уголовном деле о хищениях в его же ведомстве. Хищений — на 4 млрд руб. Сердюкова, конечно, пришлось с должности отставить, тем более что его взгляды на гособоронзаказ давно вызывали недовольство альтернативной группы друзей, одним из которых считают гендиректора "Ростехнологий" Сергея Чемезова.

Со скандальной отставки прошла неделя, и поползли слухи (официального подтверждения на момент написания статьи не поступало), что бывшему министру обороны как раз у Чемезова нашелся подходящий пост советника. Да, это понижение, но нельзя же ценным кадрам дать совсем пропасть? А поучительная история обаятельной блондинки, бывшего начальника департамента имущественных отношений Минобороны Евгении Васильевой, даром что ей и обвинения-то не успели предъявить, к тому времени уже легла в основу телефильма очень специального корреспондента Аркадия Мамонтова. В рамках "нового", по его словам, курса — борьбы с коррупцией.

Новый курс

Новый курс чувствуется повсюду, отнюдь не только в драматическом повороте судьбы Анатолия Сердюкова. Он, по классификации директора Международного института политической экспертизы Евгения Минченко, являлся "кандидатом в члены Политбюро" и до недавнего времени "входил в число доверенных людей" президента.

Сообщения о вскрывшихся в разных ведомствах хищениях пошли нескончаемым потоком. Смешными на общем фоне выглядят обвинения, выдвинутые Генпрокуратурой против бывших подчиненных главы Минздравсоцразвития, а ныне помощника президента РФ Татьяны Голиковой: они потратили 21,5 млн руб. на "разработку коммуникационной стратегии, креативной концепции и рекламно-информационных материалов" о профилактике ВИЧ, заключив договор на заведомо невыгодных условиях.

То ли дело пропажа в ОАО "Российские космические системы" (РКС) 6,5 млрд руб., выделенных на разработку навигационной системы ГЛОНАСС. Правда, источник информации об этом "достижении" сначала был не совсем подходящий — глава управления внутренних дел на Московском метрополитене Игорь Божков, причастный к расследованию дела на предыдущем этапе своей карьеры, но вскоре все подтвердилось.

Глава президентской администрации Сергей Иванов рассказал в интервью "Первому каналу", что еще в 2009 году "на уровне ощущений" заподозрил неладное, а в начале 2010-го тогдашний министр внутренних дел Рашид Нургалиев ему "доверительно сообщил, что у него появляются основания подозревать, что бюджетные средства ГЛОНАСС, говоря по-простому, воруются". Сотрудники МВД получили указания продолжать работу, а Иванову пришлось, полагаясь на свой опыт разведчика, скрывать эмоции: "Я терпел, не подавал виду, потому что я понимал, что если я начну подавать вид, то это приведет просто к попытке замести следы". Следов набралось, по его оценке, на треть стоимости орбитальной группировки ГЛОНАСС.

Однако подозреваемые официально не были названы (Божков уверяет "чтобы не быть голословными" и "закрепить факты"), и последствия пока не впечатляют. Всех перемен в РКС — отставка пресс-секретаря Александра Зубахина, успевшего до откровений Иванова усомниться в реальности обвинений, и отстранение гендиректора Юрия Урличича от двух других должностей — генконструктора РКС и системы ГЛОНАСС, что официально вообще с расследованием не связано.

А космическое воровство уже померкло на фоне сенсации от Счетной палаты: из 689,6 млрд руб., выделенных на строительство объектов к саммиту АТЭС во Владивостоке, 15 млрд руб. были потрачены неэффективно, причем ладно бы там только дороги осыпались или, скажем, аэровокзал из-за ошибок проектирования заливало "избыточными метеоосадками" — по некоторым контрактам поставки вообще не производились.

Директор департамента градостроительства Приморского края Сергей Якушин уволен. Арестован по уголовному делу о хищении 93 млн руб. Роман Панов, бывший замминистра регионального развития, ожидавший назначения главой правительства Пермского края (его кандидатура была согласована заксобранием, да задержались бумаги об увольнении из министерства). Кто украл миллиарды, история умалчивает.

Хотя и в отношении Панова пермский губернатор, в недавнем прошлом глава Минрегиона Виктор Басаргин, советует "не делать поспешных выводов". Напоминает: "Определить виновность может только суд". Резонно.

Все в суд

Сергей Иванов, охотно цитирующий Карамзина ("Воруют"), уверяет, что борьба с коррупцией, этой "угрозой национальной безопасности", начинает "приносить первые позитивные результаты": "У нас десять лет назад были такие дела? Что-то не припоминаю... Было бы очень хорошо, когда такие преступления заканчивались бы не только судебными приговорами, но и конфискацией всего имущества, нажитого преступным путем".

Правда, и до судебных приговоров еще далеко, и имен названо не так уж много, и в то, что среди имен подозреваемых окажется, например, имя Анатолия Сердюкова, не верит никто вообще. Более того, по сведениям газеты "Коммерсантъ", назначить Сердюкова в "Ростехнологии" сам же Иванов и предложил по согласованию с Путиным. И если глава президентской администрации не ведет себя снова как сотрудник разведки, скрывающий свои чувства перед лицом врага, эти события нельзя трактовать иначе как доказательство того, что президент РФ — это вам не Ли Куан Ю, у него коррупционеров в друзьях нет. Кажется даже, все они — только разведчики, терпеливо ожидающие, когда жертва всласть наворуется для формирования доказательной базы.

А жертвы в антикоррупционной кампании, скорее всего, будут. Не для того же Аркадий Мамонтов снимал кино, чтобы все усилия пошли прахом. Но, как полагает Минченко, "если кто и будет страдать, то второй-третий круг". Сильными ли будут страдания, отдельный вопрос: у российской правоохранительной системы достаточный опыт как спускания дел на тормозах, так и переквалификации их по более мягким статьям. Как говорит директор "Трансперенси Интернешнл-Р" Елена Панфилова, "коррупционеры люди не глупые, они любят уходить от ответственности: смотришь, а им вменяется уже не коррупция, а мошенничество, где не предусмотрено наказаний, связанных с запретом на профессию и с изъятием коррупционных средств".

Иногда и вовсе ничего никому не вменяется. Смешная, помните, была история: уличили концерн Daimler во взятках чиновникам в 22 странах мира. Поскольку депозитарные расписки Daimler торгуются на американских биржах, компании пришлось отвечать по всей строгости закона США о борьбе с практикой коррупции за рубежом (Foreign Corrupt Practices Act), заплатив штраф $185 млн, из которых более $27 млн — за взятки в России. Среди покупателей, за контракты с которыми Daimler выложил около $5 млн, концерн указал Гараж особого назначения ФСО, МВД, Минобороны и власти трех городов — Москвы, Уфы и Нового Уренгоя. В документах, опубликованных на сайте Департамента юстиции США, приводятся и суммы взяток, и офшорные компании, через которые переводились откаты.

В России от этих откровений так никто и не пострадал, хотя дело — по примечательной статье "мошенничество" — было возбуждено в 2010 году, когда антикоррупционная риторика, как и сейчас, казалась довольно актуальной. "Делом Daimler на территории РФ было явлено невиданное в природе физическое явление, когда взятку дали, но не получили. Факт дачи взятки доказан и признан взяткодателем, а взяткополучателя как бы нет. И по-моему, буквально в мае 2013-го истечет срок давности по этому делу,— замечает Панфилова.— Этот случай лишний раз показывает, что все упирается в наличие политической воли".

Ее наличие в данный момент, похоже, обусловлено только рейтингом президента и необходимостью показать, что порох в пороховницах есть. "А какие еще есть варианты возвращения былой популярности? Маленькая победоносная война? Не понятно, с кем. В экономике каких-то прорывов ждать наивно",— рассуждает Минченко. Война с коррупцией для демонстрационных целей вполне подходит. Скорее всего, ее свернут, как только в Кремле поверят, что народ уверовал в "Путина 2.0", и решат, что нечего расходовать редкую политическую волю без необходимости.

Риск просчитан

Предпринятые действия в целом отвечают чаяниям общества "кого-нибудь наказать". Возможно, героев нынешних скандалов ни один судья не назовет коррупционерами, и, может, они даже никогда не предстанут перед судом — довольно и демонстрации, для имиджа это не принципиально. О реальной борьбе с коррупцией говорить не приходится: борьба-то идет не с коррупцией, а с отдельно взятыми гражданами.

Борьба с коррупцией, говорит Панфилова, подразумевает "три основных вида деятельности: предотвращение, преследование и образование, при соблюдении принципа неизбирательности и неизбежности". Это, во-первых, контроль деятельности чиновников со стороны общества и СМИ, внутренние проверки — соответствия реальности их деклараций о доходах, соблюдения ими административных регламентов или наличия у них конфликтов интересов. Если механизм предотвращения работает, коррупционерам не остается места в системе, но российским чиновникам эта участь пока не грозит.

Второе — неизбежность и неизбирательность наказания для всех коррупционеров, а не показательные акции устрашения. Что, правда, невозможно без ратификации 20-й статьи Конвенции ООН о борьбе с коррупцией. Она предполагает уголовное наказание за незаконное обогащение, то есть "значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать". Будь в УК РФ такая статья, сажать коррупционеров было бы проще: не обязательно ловить их на самом акте коррупции, достаточно отследить результат.

А третье — людям надо объяснять необходимость таких действий. Пока общественная дискуссия сводится, по выражению Панфиловой, к тому, "кого бы на рее вздернуть", другие меры "будут плохо восприниматься", конвенции — это скучно.

Правда, даже имитация борьбы, вызванная, к примеру, желанием отдельных кланов использовать антикоррупционную риторику в своих целях, может привести к каким-то результатам. В мировой истории они бывали непредсказуемы, вплоть до падения режимов. Но, представляется, краха легко избежать, если выбирать подходящие цели. "В клептократии сокращение коррупции в нижнем звене просто ведет к ее разрастанию на более высоких уровнях властной иерархии",— отмечается в работе Сьюзан Роуз-Аккерман "Коррупция и государство".