Как стало известно "Ъ", арестованный в Польше главный обвиняемый по так называемому игорному делу о коррупции подмосковных правоохранителей Александр Игнатенко удовлетворен тем, что решение об его экстрадиции в Россию наконец-то принято. За проведенные в польской тюрьме 11 месяцев бывший заместитель прокурора Московской области похудел на 30 кг, заработал псориаз на нервной почве, однако эта полная трудностей и лишений отсидка все равно не зачтется ему в сроки содержания под стражей. Согласно УПК свежевыданного арестанта можно сразу помещать в СИЗО на полгода независимо от того, сколько времени он дожидался экстрадиции в заграничных изоляторах.
Как рассказал "Ъ" адвокат Александр Перепелкин, представляющий интересы семьи Александра Игнатенко, проведенные в польском изоляторе 11 месяцев дались его клиенту нелегко. "Самой, пожалуй, большой проблемой стало постоянное нахождение в одиночной камере, которое местные правоохранители объясняли интересами безопасности самого Игнатенко",— сказал защитник. По его мнению, Александр Игнатенко без малого год был фактически лишен контактов с окружающими.
Дело в том, что из своих соотечественников обвиняемый мог видеться только с близкими родственниками. По решению польского суда господину Игнатенко разрешались только ежемесячные краткосрочные — по 60 минут — контакты с близкими, да и то по телефону через бронированное стекло. "Даже подержаться за руку не позволяли",— сетует адвокат. Путь для российских адвокатов бывшего зампрокурора, как, впрочем, и для сотрудников СКР, в польский следственный изолятор оказался закрыт. По данным "Ъ", сотрудники следственно-оперативной группы СКР, разбирающиеся с "игорным делом", несколько раз обсуждали с польскими правоохранителями возможность допросить обвиняемого и даже приезжали с этой целью в Польшу, но добиться разрешения на встречу с арестантом им так и не удалось.
Все это время содержащийся в одиночке Александр Игнатенко виделся только со своими охранниками и адвокатами из местных, однако даже с ними не мог нормально пообщаться из-за языкового барьера. Его вынужденная социальная изоляция, по словам адвоката Перепелкина, усугублялась еще и тем, что обвиняемому было фактически отказано в пользовании литературой. Запрашиваемые Александром Игнатенко книги по решению суда должны были предварительно прочитываться и утверждаться к передаче экспертами, а поскольку специалистов по русскоязычным изданиям не нашлось, вся литература просто застревала на приемном пункте изолятора. "Не пропустили Достоевского, Толстого,— говорит защитник.— Даже русско-польский разговорник передать не удалось".
Не добавляло Александру Игнатенко оптимизма и осознание того факта, что время, проведенное в польской тюрьме, никак не уменьшало общий срок его содержания под стражей. Согласно п. 10 ст. 109 УПК РФ в общий срок ареста должно засчитываться время, "в течение которого лицо содержалось под стражей на территории иностранного государства по запросу об оказании правовой помощи или о выдаче его РФ". Однако, в п. 11 той же статьи УПК оговаривается, что для подобной категории граждан российский суд может продлить предельный (полтора года для обвиняемых в особо тяжких преступлениях) срок ареста еще на шесть месяцев. Иначе говоря, вся польская отсидка господина Игнатенко независимо от ее длительности и условий содержания ни на один день не приблизила арестанта к выходу на свободу. Польский срок зачтется только при вынесении приговора.
Таким образом, неудивительно, что заявление министра юстиции Польши Ярослава Говина о том, что решение об экстрадиции Александра Игнатенко в Россию принято (см. вчерашний номер "Ъ"), арестант воспринял удовлетворительно. Тем более что польские правоохранители, изучив предоставленные СКР материалы на него, признали только предъявленные бывшему зампрокурора обвинения в получении взяток в особо крупном размере (ст. 290 УК РФ). Мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ), по мнению поляков, арестант не совершал. Признание этого факта СКР стало одним из условий экстрадиции, поэтому вменять Александру Игнатенко эпизод мошенничества теперь не сможет и российское следствие. Экстрадиция согласно достигнутой между двумя странами договоренности должна состояться до 9 февраля следующего года.
Александр Игнатенко, как сообщил адвокат Перепелкин, готов дать исчерпывающие показания следствию, в которых рассчитывает представить убедительные доказательства своей непричастности к инкриминируемым ему преступлениям. Еще будучи в польском изоляторе, Александр Игнатенко добивался встречи с российским следователем по "игорному делу", а когда стало ясно, что допрос не состоится, направил в СКР по почте заявление, в котором подробно изложил свое видение ситуации. Однако в СКР этот документ в качестве протокола допроса обвиняемого не приняли, поскольку невозможно было идентифицировать почерк обвиняемого и, соответственно, установить авторство документа.
В СКР и Генпрокуратуре РФ комментировать решение об экстрадиции отказались, ссылаясь на то, что соответствующие документы из Польши ни в одно из этих ведомств пока не поступали.