Президент благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская считает, что власть должна проявить политическую волю, чтобы дети, оставшиеся без попечения родителей, не попадали в больницы.
Почему дети без родителей лежат в больнице, а не попадают сразу в сиротские учреждения?
Все дети, выявленные как оставшиеся без попечения родителей, на первом этапе попадают в больницу. Они должны пройти обследование, и эта логика понятна: может, у них брюшной тиф или сибирская язва. Но непонятно другое: современные медицинские методы диагностики позволяют выявить наличие инфекций за несколько часов. Не нужно держать ребенка в больнице — достаточно осмотреть его и взять экспресс-анализы. Но об этом почему-то не думают. По закону держать таких детей в больнице больше, чем того требует обследование, нельзя. В Москве это в целом соблюдается, но в регионах — не всегда. В середине 2000-х, когда мы только начинали работать, таких детей держали в больницах по полгода-году. Сейчас средний срок по России — от одного месяца до четырех. А главное, нигде в мире нет такой практики. Ребенок, оставшийся без заботы взрослых, мигом попадает или в готовую замещающую семью, или во временный реабилитационный центр, где его осмотрит врач. Но зачем ребенка, который и так в стрессе, запихивать в больничную палату на месяц и больше?
Говорят, что ребенок должен лежать в больнице, пока ему официально не дадут статус оставшегося без попечения родителей. Это так?
У нас в законодательстве нет такого понятия, как статус. То, что обычно называют статусом,— это юридическая готовность ребенка к усыновлению. Но реально у любого ребенка, которого бросили, есть статус на семейное устройство. Кроме усыновления есть опека, приемная семья. Я знаю, что такой аргумент приводится, но это мифология. Если имеется в виду статус на усыновление, то у некоторых детей его не будет никогда: это дети, у которых родители временно ограничены в правах. Вот в Морозовской больнице большинство детей — такие. А статус ребенка, оставшегося без попечения родителей, устанавливается по факту его выявления. Дом ребенка может принимать детей без документов, например, если оформляется гражданство. Никакой реальной причины для задержки таких детей в больницах нет. Просто кому-то из чиновников лень встать и обменяться бумажками. Это исключительно субъективные причины.
Какой возраст этих детей?
Разный. Бывают груднички, бывают 5-летние, а бывают и 15-летние. В этом году была у нас такая история: в больницу привезли 16-летнюю девочку на скорой помощи. Девочка с 14 лет не живет с родителями: мама ушла жить к другому мужчине, папа пьет. Девочка живет у соседки, устроилась на завод, то есть взрослый человек, сам себя обеспечивает. Но все это не нравилось органам опеки и попечительства. И вот эту девочку в какой-то момент вызвали в милицию прямо с завода — по повестке. Она отпросилась с работы, пришла, а ее засунули в скорую помощь и привезли в больницу как выявленную без попечения родителей — взрослого, самостоятельного человека. После обследования ее должны были отправить в интернат. С точки зрения закона они правы. Оставшимся без попечения родителей считается любой ребенок, если родитель за ним не следит. Вот вы сидите в кафе, а он вышел на террасу — все, он уже беспризорный.
И что стало с этой девочкой?
Мы помогли ей не попасть в интернат, но риск был. Мы с ними просто договорились, что они оставят девочку в покое, пока мы юридически решим вопросы с ее родителями. Конечно, это редкий случай, в основном в больнице находятся маленькие дети.
Почему, кстати, именно маленькие дети чаще всего зависают в больнице?
Если ребенок старше четырех лет, он довольно быстро уходит в сиротские учреждения — для таких детей есть детские дома, школы-интернаты, приюты, то есть выбор большой. Для ребенка до четырех лет, если его не взяли в семью, дорога из больницы одна — в дом ребенка. Вот раньше нам часто говорили, что детей держат в больнице долго, потому что в сиротских учреждениях, в частности в домах ребенка, нет мест. Но примерно с 2006 года ситуация стала меняться. Органы опеки, а также НКО (в том числе и мы) стали заниматься активным устройством детей в семьи. На самом деле из той же больницы ребенок может сразу уйти в семью, а не обязательно в дом ребенка. Так вот, аргумент, что в домах ребенка или детских домах нет мест, сейчас уже не приводится. Большое количество детей устраивается по семьям, и мест в сиротских учреждениях стало больше. И вопрос, почему до сих пор в некоторых регионах дети по несколько месяцев проводят в больнице, открыт.
В больницах часто встречаются дети, у которых есть родители, и эти родители не лишены прав. Как так получается, что дети, имеющие родителей, живут как дети-сироты?
У нас родитель по заявлению может оставить ребенка в любом сиротском учреждении. Он просит: прошу взять моего ребенка в связи с тем-то и тем-то. И дети могут жить там годами, а каждые полгода мама продлевает свое заявление.
То есть дети, по сути, являются сиротами?
Вы удивляетесь, а лет 40 назад никто бы не удивился. Первоначально советские сиротские учреждения воспринимались исключительно как государственная услуга для работающих мам. Никто не считал, что это плохо. Если мама молодая и ей учиться надо, она оставляет своего ребенка в интернате. Если она работает допоздна, она отдает его на пятидневку. Это была в основном система услуг. Постепенно она перестроилась в систему наказания нерадивых родителей.
Но это система услуг с чудовищными последствиями для детей, особенно для маленьких. Маленький ребенок не просто зависит от взрослого — это вопрос выживания. И именно поэтому ему так важно чувствовать тепло, заботу конкретного взрослого, к которому он привыкает и которого узнает. Если этого нет, ребенок находится в чудовищной тревоге, он инстинктивно боится не выжить. И это дает тяжелые последствия: дети медленнее развиваются, чаще болеют, а если у ребенка какая-то небольшая проблема со здоровьем, она в итоге перерастает в большую. То есть мы эту систему воспринимаем как наказание родителей, а на самом деле это наказание детей.
А почему матери все время продлевают эти заявления?
Простой пример: мама одна с ребенком-инвалидом. Детского садика, который возьмет ребенка, нет, школы, скорее всего, тоже нет. Она должна найти деньги на няню для ребенка, чтобы работать. Откуда ей взять на это деньги? Обычно в маленьком городе для такого ребенка нет никаких возможностей, зато в соседнем районе есть интернат. Но мама не сможет ездить туда каждый день и возить ребенка на занятия. Она его туда отдаст. Напишет заявление. Для нее это способ жить и работать, для ребенка — какое-то развитие. Она редко будет его навещать, и он там останется. Но, так как ей стыдно отказываться от него совсем, она будет продлевать каждые полгода свое заявление. И вот в таком положении в России находится очень много детей. По сути, они сироты, а юридически — нет. И это создает много проблем. Если мы говорим о приютах, то там нормы по казенной одежде, например, распространяются только на детей, оставшихся без попечения родителей, а на детей, которых отдали на время по заявлению — нет. И если у мамы нет денег, чтобы покупать ему одежду, он будет там жить в том, в чем пришел. Потому что государственное обеспечение предусмотрено только для "настоящих" сирот. Вся эта система уродлива.
А выход есть?
Конечно. Выход из этой системы — в работе с семьями до того, как дети куда-либо попадут. Это значит, что попадание ребенка в любое учреждение, включая больницу, по причине того, что нам не нравится, как его мама живет, должно быть невозможно в принципе, в любой ситуации. Должен быть доступный и широкий спектр услуг для семей с детьми — от бесплатного детского сада и досуговых учреждений до социального жилья. У нас должны быть повсюду доступные условия для того, чтобы растить любого ребенка, здорового или больного, одного или пятерых, для любой мамы, в том числе мамы-одиночки. А если речь идет о тяжелой жизненной ситуации, должны подключаться социальные службы, но не так как сейчас — квест "собери 100 справок и получи продуктовый набор N5". Должен быть один специалист для этой семьи, который помогает решить ее реальные проблемы. Не мама бегает по учреждениям за справками, а специалист по плану подключает разные службы.
Чтобы нормально воспитывать ребенка, вы не должны доказывать, что вы самая несчастная на свете и по этой причине вам положены бесплатные государственные услуги. Мы делаем родительство маргинальным. Женщина с ребенком должна стать маргиналом, чтобы получить от государства бесплатную услугу. А если она не маргинал, то ничего не получит и все должна делать сама. И после этого мы говорим, что женщины должны рожать.
Но, чтобы эти службы сопровождения работали, нужна политическая воля и нужна перестройка отношений государства и гражданина. Сейчас социальный бюджет государства неэффективен. Бюджетные учреждения получают госзаказ на те услуги, которые они десятилетиями оказывают. И никто не хочет остановиться и подсчитать их эффективность — реальную, а не измеряемую количеством этих же оказанных услуг. Помощь сейчас оказывается не тем, кому она нужна, а тем, кто умеет собрать справки. А те, кому нужна помощь, очень часто лишаются своих детей, потому что им ее не оказали. Надо менять устаревшую систему социальных услуг. И отказываться от подхода "докажи, что ты самый ничтожный, и получи помощь".
От редакции
В N44 "Власти" от 5 ноября 2012 года в статье "Здесь инвалидов только жалели" была допущена ошибка. Юлия Дьякова училась не в Московском городском педагогическом университете (МГПУ), а в Московском педагогическом государственном университете (МПГУ). "Власть" приносит извинения Юлии Дьяковой, обоим вузам и всем читателям.
мысли
"Никакой реальной причины для задержки таких детей в больницах нет. Просто кому-то из чиновников лень встать и обменяться бумажками"
"У нас родитель по заявлению может оставить ребенка в любом сиротском учреждении. Он просит: прошу взять моего ребенка в связи с тем-то и тем-то. И дети могут жить там годами"
"Женщина с ребенком должна стать маргиналом, чтобы получить от государства бесплатную услугу. А если она не маргинал, то ничего не получит и все должна делать сама. И после этого мы говорим, что женщины должны рожать"