Художественное преуменьшение

Всем, кто полагает, что нет для художника худшей доли, чем родиться в пору кризиса искусства, полезно напомнить о судьбе Лоренцо Лотто (1480-1556). Он родился в пору расцвета, да такого, какого европейское искусство не знало ни до, ни после: чинквеченто, Высокое Возрождение и немного далее. Джованни Беллини, Джорджоне, Тициан, Веронезе, Тинторетто — если говорить лишь о его родной Венеции. Рафаэль, Микеланджело, Корреджо, Себастьяно дель Пьомбо, Джулио Романо — если говорить о Риме и остальной Италии. И это не считая маньеристов, Понтормо, Россо, Беккафуми, Пармиджанино, Бронзино — тех, у кого пуристы находили признаки "упадка и кризиса". В общем, Лоренцо Лотто затерялся на фоне именитых современников. Не то чтобы он не заслуживал чести быть допущенным в их ряды — он сам слишком выбивался из ряда, что позволительно художнику масштаба Микеланджело, но не прощается художнику масштабом чуть поменьше. Ему, похоже, не везло, он не умел и не хотел нравиться. Вдобавок Тициан, как полагают, приревновал к талантливому ровеснику и приложил все силы, чтобы выжить того из Венеции.

Джорджо Вазари написал о Лотто скупо и с прохладцей, временами путая его с его якобы другом, Пальмой Старшим. Путали и позже, причем вполне сознательно, стирая незвучное имя с картин и ставя вместо него какую-нибудь более доходную подпись, Тициана или Гольбейна Младшего. Взять ту же "Мадонну дель Латте", единственную картину Лотто в ГМИИ имени Пушкина, попавшую туда из Эрмитажа: в Эрмитаже в XVIII веке она числилась за Леонардо да Винчи, а в XIX понизилась в статусе, будучи приписанной его ученику, Чезаре да Сесто. Реабилитировали Лотто лишь в самом конце XIX века — восстановил справедливость великий знаток искусства итальянского Ренессанса американец Бернард Беренсон, отточивший на забытом венецианце свой метод. Выделил группу странных, чарующих, выпадающих из времени портретов и столь же странных, мистических алтарных картин — с непонятной иконографией, с глубоким цветом невероятной интенсивности, с удивительными композициями, где фигуры словно бы зависли в невесомости и пространство искажено, как будто изображение растянуто на широком экране. И вернул им имя подлинного автора. Документальные подтверждения нашлись: помимо писем Лотто оставил нечто вроде дневника. Книги скорби, книги жалоб и предложений, "Книги расходов" — Лотто вечно недоплачивали.

XX век обожал непризнанных гениев и сенсационные открытия: типографская краска не успела высохнуть на беренсоновском "Лоренцо Лотто. Эссе о конструктивной критике искусства", как художника уже превозносили по обеим сторонам океана, и Павел Муратов провозглашал его "гениальнейшим из портретистов". Впрочем, нельзя сказать, чтобы раньше у Лотто не находилось ценителей. Превосходная, едва ли не самая эстетская коллекция хранится в венском Кунстхисторишес — Лотто явно отвечал габсбургским вкусам, и подчас кажется, что какие-то невидимые ниточки связывают его с Рудольфом II. Возможно, Лотто принимали за Дюрера — предполагают, что он не то видал работы мастера Альбрехта, не то даже встречался с ним лично в Венеции. Быть может, в нем видели мистика и алхимика наподобие Пармиджанино или же, напротив, ревностного католика — иконография его алтарных образов, и правда, весьма необычна, они полны некоей мучительной, экспрессионистской одухотворенности, в них можно заподозрить какую-то ересь, хоть богословские подтексты Лотто скорее принято связывать с Контрреформацией, Вазари (однако можно ли ему верить?) сообщает о большой набожности художника, да и последний приют он нашел в Лорето, средоточии католического благочестия. Кроме Вены, картины Лотто, изгнанного конкурентами из Венеции и не нашедшего счастья в Риме, в большом количестве рассыпаны по городкам венецианской Террафермы, по традиции оппозиционным владычице морей и в пику ей с радостью принимавшим все, что не годилось венецианцам. Бергамо, Анкона, Йези, Реканати, Тревизо... Оттуда их и привозят в Москву.

"Лоренцо Лотто. Ренессанс в провинции Марке. Картины из итальянских собраний". ГМИИ имени Пушкина, основное здание. До 10 февраля 2013 года