Старуха с прорухой
Лидия Маслова о фильме «Весенние надежды»
В геронтофильской мелодраме "Весенние надежды" режиссер Дэвид Фрэнкел сводит вместе Мерил Стрип и Томми Ли Джонса в довольно щекотливой как для актеров, так и для их персонажей ситуации — им предстоит доказать, что после 30 лет совместной жизни вполне возможна успешная реанимация сексуальных отношений. Похоже, главная проблема брака, показанного в "Весенних надеждах", совсем не в том, что к 60 годам людям уже не так хочется секса, как в 25, а иногда уже не только не хочется, но и не можется,— это как раз нормальное и где-то даже приятное, упрощающее жизнь обстоятельство. Более серьезная проблема заключается в том, что героиня Мерил Стрип — беспокойная, вздорная женщина, которой без секса не живется безмятежно с мужем, милейшим человеком, начинающим огрызаться, только когда его загоняют в угол — в угол диванчика в кабинете семейного терапевта (Стив Карелл), выпытывающего подробности интимной жизни супругов.
С самого начала чувствуется, что режиссер Фрэнкел скорее на стороне суетливой героини, чем ее флегматичного мужа, и намерен до конца потакать ее необъяснимой тяге к молодежным физиологическим удовольствиям — точнее, даже и не удовольствиям, а к тем нелепым возвратно-поступательным телодвижениям, которыми уж и современная молодежь не всегда интересуется, предпочитая менее обременительное виртуальное общение. "Я хочу, чтобы наш брак снова стал браком",— кипятится героиня, отказывающаяся смириться с мыслью, что удачный брак — это не обязательно, чтоб всю жизнь горело синим пламенем, а как раз наоборот — спокойная, комфортабельная рутина и умение получать удовольствие каждое утро от одной и той же яичницы с беконом, которую тебе жарит когда-то любимая, а теперь уже просто единственно возможная женщина, пусть даже она уже несколько лет спит в другой комнате.
С психотерапевтической точки зрения самое интересное в той паре, которую играют Мерил Стрип и Томми Ли Джонс,— не отсутствие секса, а полное неумение коммуницировать: люди прожили вместе 31 год, но так и не сумели хоть немного подружиться в каком-то человеческом смысле, научиться откровенно разговаривать не с позиции силы, шантажа и других уловок. В результате общение между супругами складывается из того, что один человек все время норовит манипулировать другим, а тот тщетно пытается сохранить какой-то минимум свободы и покоя, возможности жить той жизнью, которая его устраивает. Об иллюзорности этой надежды с самого начала говорит лицо Мерил Стрип, на котором отчетливо написано: "Нет, не дам своему старику спокойной жизни".
Героический старик, влекомый женой и ее бесом в ребре на суетное сексуальное поприще, до последнего старается сохранять остатки достоинства, и даже оказавшись в канадском городишке Хоуп Спрингс, где принимает чудесный доктор, поутру первым делом ищет ту же саму яичницу с беконом, которая для его супруги символизирует однообразие их совместного существования. Жена же, после очередного, довольно унизительного, сексотерапевтического сеанса, заходит в бар и пытается излить душу барменше, насмешив ее откровенным признанием: "Дело в том, что мы редко занимаемся сексом". Барменша тут же задает вопрос всем присутствующим: "Эй, у кого здесь нет секса?" — на что с готовностью поднимают руки несколько молодых мужиков. Таким образом Дэвиду Фрэнкелу все-таки удается уйти от пошлой жесткой связи между возрастом и интенсивностью половой жизни, худо-бедно переведя тему в юмористическую плоскость и показав, что старость — это не когда совсем нет секса, а когда в темноте кинотеатра не получается сделать минет без очков.