В конце прошлой недели в Лондоне завершился очередной раунд переговоров между российским правительством и западными кредиторами. О достигнутых в Лондоне договоренностях и о том, как правительство собирается решать проблему выплат по внешнему и внутреннему долгам, корреспонденту Ъ ПЕТРУ Ъ-РУШАЙЛО рассказал глава российской делегации замминистра финансов МИХАИЛ КАСЬЯНОВ.
"Все знали, что Россия не заплатит"
— В Лондоне вы обсуждали с инвесторами в основном реструктуризацию задолженности по ГКО. Но сейчас в мире больше говорят о внешнем долге России. Как обстоят дела с его выплатой?
— До конца года осталось заплатить около $2 млрд.
— Из каких средств?
— Из средств бюджета. Нам приходится покупать валюту.
— И где вы ее покупаете?
— У ЦБ, как всегда. Просто мы ее раньше редко покупали, только в связи с кассовыми разрывами, потому что у нас хватало валютных бюджетных доходов. И были заимствования.
— А хватит ли той валюты, которую ЦБ скупает у экспортеров, для выплат по внешнему долгу?
— Если нам до конца года надо $2 млрд, то, наверное, хватит.
— А в следующем году?
— Внешний валютный долг на следующий год — $17,5 млрд государственных обязательств. Из них 1,2 млрд — это товарные обязательства. У нас есть часть союзного долга, который мы погашаем поставками товаров. Поэтому остается выплатить 16 млрд в валюте.
— Это реально?
— Нет. Мы сейчас готовим соответствующие финансово-политические решения. Сейчас весь мир говорит о том, что Россия не сможет заплатить $17 млрд в 1999 году. Это очень серьезный вопрос. Все осознают, что для России это будет одной из ключевых проблем конца этого и следующего года. Очевидно, что Россия будет просить кредиторов бывшего СССР дать возможность дополнительной передышки по выплате долгов в предстоящие год-два.
— Вы будете просить кого-то конкретно или всех кредиторов?
— Такого не бывает, чтобы одни кредиторы были в лучшем положении, чем другие. Если мы будем просить об отсрочке долга, то будет равное отношение ко всем группам инвесторов, то есть ко всем кредиторам бывшего СССР.
— О какой сумме идет речь?
— Долг, который Россия приняла, на 1 января 1992 года был $96 млрд.
— А сейчас сколько?
— Сейчас эта сумма выросла. Союзный долг стал $103 млрд, а общая сумма долга составила более $150 млрд. То есть еще порядка $50 млрд заняла Россия.
Защиты от девальвации не будет
— Поговорим о лондонских переговорах. О чем вы договорились с западными кредиторами и как вы оцениваете результаты переговоров?
— Результаты мы оцениваем с удовлетворением по той простой причине, что мы ставим перед собой задачу провести реструктуризацию на согласованных условиях. Хочу подчеркнуть: условия реструктуризации мы хотели согласовать с инвесторами, именно согласовать, а не объявить, не советуясь с ними. Согласован вариант, определяющий принципиальный подход к этой реструктуризации. Следующим этапом переговоров будет согласование конкретных финансовых параметров в рамках выбранной схемы.
— Можно ли рассказать, о чем конкретно договорились?
— Схема реструктуризации очень простая. Первый принцип реструктуризации — весь долг переоформляется в рублевые обязательства. То есть государство при переоформлении ГКО-ОФЗ не будет выпускать валютные обязательства. Поэтому дорогой и еще более дорожающий с каждым днем валютный долг не будет увеличиваться. Это самое главное: все обязательства остаются в рублях. 10% от переоформляемой суммы задолженности будет выплачено наличными рублями, несколькими траншами, тремя или четырьмя. Это сейчас обсуждается.
— В какой срок, каковы объемы траншей?
— В течение года, один транш будет в этом году. Сейчас мы обсуждаем и будем еще обсуждать на следующей неделе конкретные параметры.
Еще 70% переоформляемой задолженности будут обменены на новые облигации с погашением в течение пяти лет. Параметры эмиссии тоже сейчас обсуждаются.
— Выплаты по этим бумагам начнутся сразу?
— Через год.
— То есть будет годовой купон?
— Да, там будет годовой купон, но он будет меняться. Купон будет с понижательным трендом. Он будет отражать оценку ожидаемого темпа инфляции, чтобы компенсировать ежегодное обесценение рубля. Естественно, что правительство ставит для себя задачу снижения инфляции, поэтому купон будет со временем уменьшаться.
— Купон будет привязан к инфляции или заранее задан?
— Будет заранее задан. Это наша оценка ситуации, но весь мир понимает, с каким уровнем инфляции Россия может существовать. Если в это не верить, можно заранее закладываться на то, что не будет экономической программы и не будет попыток выбраться из сегодняшней ситуации. Поэтому мы, естественно, рассматриваем тот вариант, который для нас и для внешнего мира является понятным, реалистичным,— что Россия сможет подавить инфляцию, что мы уже делали в недалеком прошлом.
— Остается еще 20% задолженности.
— Они будут обменены на бездоходные бумаги с погашением через три года. В течение двух первых лет существования этих бумаг будут разрешены два вида операций: оплата ими просроченной задолженности по налогам или внесение в уставный капитал российских банков.
— Предложенная схема относится только к западным кредиторам?
— И к западным, и к российским. За исключением одной категории, к которой относятся те организации, для которых были установлены обязательные нормативы вложения в государственные ценные бумаги. Это пенсионные фонды, фонд медицинского страхования и т. п. Я не буду называть всех, потому что сейчас мы как раз этот вопрос рассматриваем. Я думаю, в ближайшие два-три дня это станет окончательно ясно.
— Льготников ждут лучшие условия?
— Да, и мы уведомили всех кредиторов, иностранных в том числе, что к ним будет особое отношение, и оно не должно идти в сравнение с общими условиями, потому что государство своими нормативными актами заставляло их вкладывать именно в госбумаги. Но все остальные инвесторы и кредиторы будут иметь совершенно одинаковые права и совершенно одинаковые условия.
— Какие налоги можно будет погашать новыми бумагами?
— Кредиторы смогут погашать налоговую недоимку по состоянию на 1 июля 1998 года.
— Только задолженность?
— Только. Никакие текущие и будущие налоги к этому никакого отношения не имеют.
— Будет ли свободный вторичный рынок этих бумаг?
— Да. Мы пока это еще отрабатываем. Мое личное мнение: должен быть нормальный цивилизованный рынок, где все сделки проходили бы через систему торгов и фиксировались.
— Когда вы надеетесь начать выпуск новых ценных бумаг?
— Я думаю, что еще потребуется дней десять на согласование со всеми кредиторами техники и всех финансовых параметров и еще дней десять на отработку документации — постановления, инструкции, все нормативные акты и т. п.
— Западные кредиторы говорят, что хотели бы получить гарантии защиты новых бумаг от девальвации и рублевой инфляции. Как вы относитесь к этому предложению?
— Я об этом узнал из статьи в "Коммерсанте". На переговорах ничего такого не обсуждалось. Единственное, что могу сказать: мы таких гарантий давать не будем, поскольку не можем брать контрактных обязательств по курсу рубля. Курс национальной валюты — это политика государства. Она не может быть контрактным обязательством. Так же как до этого был валютный коридор, это были не контрактные обязательства, это курс, который проводит ЦБ вместе с правительством. Когда ситуация позволяет, это политическое обещание выдерживается. Когда не позволяет, как и случилось 17 августа,— не выдерживается.
Российские банки будут продавать на конкурсах
— Почему вы все-таки отказались от идеи привязки реструктуризации ГКО к форвардным контрактам?
— Это выбор кредиторов. Могу только догадываться, из чего они исходили. По-моему, выгоды рублевой реструктуризации иностранные кредиторы видят в том, что они остаются в Российской Федерации. То есть те иностранные банки, которые имеют свои филиалы в России и капитал которых в связи с девальвацией рубля обесценился, могут нашими новыми бумагами восстановить капитал своего российского банка. Кроме того, они смогут участвовать в реструктуризации российского банковского сектора.
— Но Россия изначально предлагала увязать реструктуризацию ГКО с погашением задолженности наших банков по форвардным контрактам...
— Мы, предлагая эту схему, хотели сделать реструктуризацию более привлекательной. Мы считали, что сам факт перевода рублевого долга в валютный — это уже большая уступка. В этом случае логика была такая: кредиторы получают валютные бумаги и фиксируют убытки. Логика нового альтернативного предложения принципиально другая. Она не строится на том, что кредиторы хотят уйти и мы их подталкиваем к этому. Мы говорим, что покажем, что в России даже в этих условиях есть возможности для хорошей деловой активности. То есть правительство и ЦБ говорят: мы хотим, чтобы иностранный банковский капитал участвовал в России.
— Но тогда остается нерешенной проблема выплат по форвардным контрактам. Правительство самоустраняется от ее решения?
— Эта проблема не снимается, она будет решаться или в индивидуальном порядке с каждым российским банком, или ЦБ и Минфин могут оказать помощь в переговорах с иностранными кредиторами по реструктуризации долгов российских банков.
— Как я понимаю, теперь иностранные кредиторы станут совладельцами российских банков. Как это будет происходить?
— Этот вопрос еще не отработан. Это может быть тендер, если акционеры примут решение увеличить капитал конкретного банка или его рекапитализировать. Для этих целей могут быть использованы новые бумаги. Я уверен, что это будет программный подход, который должен быть очевиден и понятен каждому. Но пока до этого мы еще должны дойти.
— А иностранцы захотят покупать наши банки?
— Интерес есть, конечно. Прежде всего к рекапитализации уже имеющихся филиалов и к участию в тех банках, которые в результате реструктуризации банковского сектора станут основными.
— Сейчас имеется 12-процентное законодательное ограничение на суммарное участие иностранцев в капитале российских банков. Не помешает ли это вашим планам?
— Мне сейчас сложно ответить. Это вопрос, который будет решаться в рамках программы реструктуризации банковского сектора. Будет изменен этот норматив участия иностранного капитала или не будет — это как раз, как я понимаю, один из элементов этой программы.
Защиты от девальвации не будет
— Поговорим о лондонских переговорах. О чем вы договорились с западными кредиторами и как вы оцениваете результаты переговоров?
— Результаты мы оцениваем с удовлетворением по той простой причине, что мы ставим перед собой задачу провести реструктуризацию на согласованных условиях. Хочу подчеркнуть: условия реструктуризации мы хотели согласовать с инвесторами, именно согласовать, а не объявить, не советуясь с ними. Согласован вариант, определяющий принципиальный подход к этой реструктуризации. Следующим этапом переговоров будет согласование конкретных финансовых параметров в рамках выбранной схемы.
— Можно ли рассказать, о чем конкретно договорились?
— Схема реструктуризации очень простая. Первый принцип реструктуризации — весь долг переоформляется в рублевые обязательства. То есть государство при переоформлении ГКО-ОФЗ не будет выпускать валютные обязательства. Поэтому дорогой и еще более дорожающий с каждым днем валютный долг не будет увеличиваться. Это самое главное: все обязательства остаются в рублях. 10% от переоформляемой суммы задолженности будет выплачено наличными рублями, несколькими траншами, тремя или четырьмя. Это сейчас обсуждается.
— В какой срок, каковы объемы траншей?
— В течение года, один транш будет в этом году. Сейчас мы обсуждаем и будем еще обсуждать на следующей неделе конкретные параметры.
Еще 70% переоформляемой задолженности будут обменены на новые облигации с погашением в течение пяти лет. Параметры эмиссии тоже сейчас обсуждаются.
— Выплаты по этим бумагам начнутся сразу?
— Через год.
— То есть будет годовой купон?
— Да, там будет годовой купон, но он будет меняться. Купон будет с понижательным трендом. Он будет отражать оценку ожидаемого темпа инфляции, чтобы компенсировать ежегодное обесценение рубля. Естественно, что правительство ставит для себя задачу снижения инфляции, поэтому купон будет со временем уменьшаться.
— Купон будет привязан к инфляции или заранее задан?
— Будет заранее задан. Это наша оценка ситуации, но весь мир понимает, с каким уровнем инфляции Россия может существовать. Если в это не верить, можно заранее закладываться на то, что не будет экономической программы и не будет попыток выбраться из сегодняшней ситуации. Поэтому мы, естественно, рассматриваем тот вариант, который для нас и для внешнего мира является понятным, реалистичным,— что Россия сможет подавить инфляцию, что мы уже делали в недалеком прошлом.
— Остается еще 20% задолженности.
— Они будут обменены на бездоходные бумаги с погашением через три года. В течение двух первых лет существования этих бумаг будут разрешены два вида операций: оплата ими просроченной задолженности по налогам или внесение в уставный капитал российских банков.
— Предложенная схема относится только к западным кредиторам?
— И к западным, и к российским. За исключением одной категории, к которой относятся те организации, для которых были установлены обязательные нормативы вложения в государственные ценные бумаги. Это пенсионные фонды, фонд медицинского страхования и т. п. Я не буду называть всех, потому что сейчас мы как раз этот вопрос рассматриваем. Я думаю, в ближайшие два-три дня это станет окончательно ясно.
— Льготников ждут лучшие условия?
— Да, и мы уведомили всех кредиторов, иностранных в том числе, что к ним будет особое отношение, и оно не должно идти в сравнение с общими условиями, потому что государство своими нормативными актами заставляло их вкладывать именно в госбумаги. Но все остальные инвесторы и кредиторы будут иметь совершенно одинаковые права и совершенно одинаковые условия.
— Какие налоги можно будет погашать новыми бумагами?
— Кредиторы смогут погашать налоговую недоимку по состоянию на 1 июля 1998 года.
— Только задолженность?
— Только. Никакие текущие и будущие налоги к этому никакого отношения не имеют.
— Будет ли свободный вторичный рынок этих бумаг?
— Да. Мы пока это еще отрабатываем. Мое личное мнение: должен быть нормальный цивилизованный рынок, где все сделки проходили бы через систему торгов и фиксировались.
— Когда вы надеетесь начать выпуск новых ценных бумаг?
— Я думаю, что еще потребуется дней десять на согласование со всеми кредиторами техники и всех финансовых параметров и еще дней десять на отработку документации — постановления, инструкции, все нормативные акты и т. п.
— Западные кредиторы говорят, что хотели бы получить гарантии защиты новых бумаг от девальвации и рублевой инфляции. Как вы относитесь к этому предложению?
— Я об этом узнал из статьи в "Коммерсанте". На переговорах ничего такого не обсуждалось. Единственное, что могу сказать: мы таких гарантий давать не будем, поскольку не можем брать контрактных обязательств по курсу рубля. Курс национальной валюты — это политика государства. Она не может быть контрактным обязательством. Так же как до этого был валютный коридор, это были не контрактные обязательства, это курс, который проводит ЦБ вместе с правительством. Когда ситуация позволяет, это политическое обещание выдерживается. Когда не позволяет, как и случилось 17 августа,— не выдерживается.
Российские банки будут продавать на конкурсах
— Почему вы все-таки отказались от идеи привязки реструктуризации ГКО к форвардным контрактам?
— Это выбор кредиторов. Могу только догадываться, из чего они исходили. По-моему, выгоды рублевой реструктуризации иностранные кредиторы видят в том, что они остаются в Российской Федерации. То есть те иностранные банки, которые имеют свои филиалы в России и капитал которых в связи с девальвацией рубля обесценился, могут нашими новыми бумагами восстановить капитал своего российского банка. Кроме того, они смогут участвовать в реструктуризации российского банковского сектора.
— Но Россия изначально предлагала увязать реструктуризацию ГКО с погашением задолженности наших банков по форвардным контрактам...
— Мы, предлагая эту схему, хотели сделать реструктуризацию более привлекательной. Мы считали, что сам факт перевода рублевого долга в валютный — это уже большая уступка. В этом случае логика была такая: кредиторы получают валютные бумаги и фиксируют убытки. Логика нового альтернативного предложения принципиально другая. Она не строится на том, что кредиторы хотят уйти и мы их подталкиваем к этому. Мы говорим, что покажем, что в России даже в этих условиях есть возможности для хорошей деловой активности. То есть правительство и ЦБ говорят: мы хотим, чтобы иностранный банковский капитал участвовал в России.
— Но тогда остается нерешенной проблема выплат по форвардным контрактам. Правительство самоустраняется от ее решения?
— Эта проблема не снимается, она будет решаться или в индивидуальном порядке с каждым российским банком, или ЦБ и Минфин могут оказать помощь в переговорах с иностранными кредиторами по реструктуризации долгов российских банков.
— Как я понимаю, теперь иностранные кредиторы станут совладельцами российских банков. Как это будет происходить?
— Этот вопрос еще не отработан. Это может быть тендер, если акционеры примут решение увеличить капитал конкретного банка или его рекапитализировать. Для этих целей могут быть использованы новые бумаги. Я уверен, что это будет программный подход, который должен быть очевиден и понятен каждому. Но пока до этого мы еще должны дойти.
— А иностранцы захотят покупать наши банки?
— Интерес есть, конечно. Прежде всего к рекапитализации уже имеющихся филиалов и к участию в тех банках, которые в результате реструктуризации банковского сектора станут основными.
— Сейчас имеется 12-процентное законодательное ограничение на суммарное участие иностранцев в капитале российских банков. Не помешает ли это вашим планам?
— Мне сейчас сложно ответить. Это вопрос, который будет решаться в рамках программы реструктуризации банковского сектора. Будет изменен этот норматив участия иностранного капитала или не будет — это как раз, как я понимаю, один из элементов этой программы.