Немытое золото

Старательская романтика уже почти в прошлом: основная масса золота сегодня добывается из руды. Корреспондент "Денег" Алексей Боярский понаблюдал за тем, как это делают в карьере, которому осталось жить полгода, и выяснил, чем потом будут заниматься золотопромышленники.

Золотое наследство

У отечественной золотодобычи свои легенды, не хуже, чем на Аляске или в Калифорнии: кто не слышал про речку Вачу или Бодайбо? Но мыть россыпное золото на морозе невозможно. Зато круглый год ведутся разработки коренного рудного золота: сегодня именно эти месторождения дают стране большую, около 70%, часть добычи (в советское время все было наоборот). Согласно карте золоторудных провинций России, из крупных месторождений относительно недалеко от центра страны расположены уральские, а остальные сконцентрированы в Восточной Сибири, на Колыме и Дальнем Востоке. Я изучил ежегодный отчет Союза золотопромышленников России и решил отправиться в Амурскую область на предприятия ГК "Петропавловск". Эта компания в прошлом году вышла в лидеры по приросту добычи (плюс 7 т) и на второе место по общему объему производства золота (после "Полюс Золото") — более 21 т в 2011 году.

Из окна гостиницы "Азия" в Благовещенске через Амур отлично видны колесо обозрения и жилые кварталы приграничного китайского городка. Китай, к слову, сегодня абсолютный мировой лидер по производству золота. Китайским оборудованием наряду с российским, немецким, австралийским оснащены золотоизвлекательные фабрики (ЗИФ) ГК "Петропавловск". Россыпное золото в Амурской области добывается и сегодня, однако подходящих для промышленных разработок участков практически не осталось.

"Истощились россыпи,— с сожалением вздохнул попутчик в поезде Благовещенск--Чита.— У нас в Зее когда-то все в артелях старались. А еще раньше, при Сталине, здесь зеки на россыпных рудниках работали. Мы когда драгами грунт вскрывали, периодически трупы находили. Они тут в вечной мерзлоте хорошо сохранялись... Сталин все россыпи по-быстрому подбирал, зато главное богатство, рудное золото, оставил". Восемь часов на поезде, и мы на станции Тыгда. До Покровского рудника всего 10 км. Температура воздуха бодрящая, но не экстремальная: минус 28 градусов. В сухом климате (Амурская область — один из самых солнечных регионов России) мороз вообще переносится хорошо. Пока везут на рудник, спрашиваю, почему предприятия компании, которая называется "Петропавловск", расположены в Амурской области. "Никого отношения к Петропавловску мы изначально не имели,— поясняет замгендиректора по общим вопросам ОАО "Покровский рудник" Анатолий Масловец.— Это сочетание имен основателей Павла Масловского и Питера Хамбро". По его словам, "Петропавловск" — единственный из лидеров отрасли, не получивший ничего из старых советских активов. Все, что мы здесь увидим, создавалось начиная с 1994 года, что называется, в чистом поле. Не знаю, как здесь все было в момент старта, а сегодня вахтовый поселок напоминает не самый роскошный дом отдыха: аккуратные теплые общежития с удобствами, столовая, в которой полноценный обед стоит 50 руб. В двух вахтах здесь трудится 3708 человек. Сам Масловский сегодня работает в Москве — сенатор от Амурской области. Ему принадлежит самый крупный пакет акций — 7,9%, который по закону передан в управление трастовому фонду. За Питером Хамбро числится 4,62%. Среди заметных акционеров — иностранные инвестиционные фонды и даже ЦБ Норвегии с 4,01%.

Женский батальон

Внешне добыча золотосодержащей породы ничем не отличается от добычи, например, угля или соли открытым способом: огромный карьер глубиной 150 м с копошащимися экскаваторами и ползающими монстрами-самосвалами по 90-130 т каждый. "Поднимитесь в кабину — будете удивлены",— обещает мастер Алексей, кивая на ожидающий погрузки 90-тонный Caterpillar. За последние месяцы, готовя репортажи о богатстве России, я покатался на многих видах техники, от хлебоуборочного комбайна с кондиционером и системой навигации до лесорубной машины, будто из фильма об освоении Марса. Так что на возвышающуюся на трехметровой высоте кабину смотрю скептически: что там может быть такого уж интересного? С земли сквозь бликующее на солнце стекло ничего не видно. Карабкаюсь наверх, открываю дверцу — и правда, вот оно, удивление: за рулем самосвала сидит молодая симпатичная женщина. В кабине пахнет духами. Мягкие синие тапочки на ногах водителя делают атмосферу совсем домашней. Лена Кипарисова по образованию экономист-бухгалтер, сначала работала в Зее в железнодорожной кассе. Нетрудно догадаться, что побудило ее сменить деятельность,— разница в зарплате. За четырехнедельную вахту при ежедневных 12-часовых сменах здесь выходит до 100 тыс. руб., то есть с учетом следующих четырех недель отдыха 50 тыс. руб. в месяц. На вопрос, как отнесся муж к ее решению, Лена только усмехается, заметив из своей высокой кабины, что ее муж тоже водитель, хотя водит машинку поменьше. Выясняется, что Лена здесь такая не единственная: в двух сменах на самосвалах трудятся девять женщин. Одна даже бывший юрист. Их тут в шутку по известной исторической аналогии называют истребительным батальоном смерти. Работают только на Caterpillar — с кондовыми "БелАЗами" им не совладать. Иномарка и легче управляется, и безопаснее, и ломается реже. В отличие от мужчин-механизаторов женщины в ремонте своей техники участие не принимают. Еще из трогательного: на карьер по ночам прибегают лисы. Рабочие их подкармливают. Некоторые зверьки даже берут еду с рук.

Даже в одном карьере участки и слои породы неоднородны: где-то золота достаточно для извлечения на фабрике, где-то порода бедная, а где-то вообще пустая. Чтобы не возить на переработку пустой шлам, в карьере непрерывно бурят скважины и берут пробы для лаборатории. По словам начальника пробирной лаборатории Екатерины Богомоловой, в месяц исследуется 18 тыс. образцов.

Лаборатория эта — весьма серьезное подразделение, 239 человек на две вахты. Фактически привезенные в лабораторию пробы проходят полную цепочку золотого производства: сушка, дробление, плавление навески породы. На финальном участке взвешивают полученную из навески золотинку. Чтобы рассмотреть золотинку в тигле, лаборант часто нуждается в большой лупе — она всегда под рукой. При мне из навески 25 г вышла золотинка в 199 мг. Получается, содержание золота в месте отбора пробы — 7,96 г на тонну. Среднее по перерабатываемой сейчас руде — 4 г на тонну. А в прошлом, рассказывают мне специалисты, на этом месторождении руда шла раза в два-три богаче.

Скважины бурят не только для отбора проб, но и под закладку зарядов: порода твердая, экскаватором ее не возьмешь. Как раз сегодня в карьере проводят взрывные работы: в набуренные рядом пяток скважин глубиной 10 м закачивают взрывчатку, смесь селитры и дизтоплива. Все отходят на безопасное расстояние, отгоняют технику. Безопасное расстояние — 800 м. Это больше, чем дистанция, на которую, по расчетам, могут разлетаться осколки, но взрывники перестраховываются: случайные камешки, говорят они, вопреки всем расчетам могут улетать очень далеко.

Звучит предупредительный гудок, потом через пару минут еще один, двойной — все, сейчас грохнет. Мы стоим на вершине горы, которая на самом деле не просто гора, а склад породы. Отсюда хорошо видны взметающиеся облака пыли. Только потом доносится глухой грохот. Очередная ступенька карьера готова.

Породу с высоким содержанием золота везут на ЗИФ, а бедную породу складывают в огромные кучи — на ЗИФ ее возьмут когда-нибудь потом, когда не будет более выгодного сырья, или подвергнут так называемому кучному выщелачиванию. Собственно, почти все рукотворные горы рядом с фабрикой — участок кучного выщелачивания. По этой технологии золото вымывается из породы путем орошения куч цианистым натрием прямо на улице. Анатолий Масловец со смехом вспоминает, как в первые годы, еще не имея достаточного опыта, решили провести такое выщелачивание зимой: оросили, а золото не вымылось. Выяснилось, что при низких температурах процесс не идет. Но золото для развития требовалось срочно, ждать до лета было нельзя. Кучи накрыли пленкой, под которую подогнали калориферы. В итоге генеральный директор рудника, лично участвовавший в укрывании, чуть не улетел на поднявшемся подобии воздушного шара.

Стекающий с куч руды раствор попадает в бассейн, из которого перекачивается в колонны, где оседает смола. Она затем подается на фабрику — компания декларирует нулевой выброс цианидов. Оставшиеся же в конце технологического цикла хвосты сливаются в специальные изолированные хвостохранилища, из которых их потом можно забирать для повторного использования. В цехах, где используют цианиды, пары синильной кислоты всасываются гидроциклонами и пускаются в производство повторно. Вообще цианиды, как утверждают сотрудники компании, разлагаются на воздухе на азот и углерод: летом за несколько минут, зимой за час.

Мечта алхимика

ЗИФ — практически рядом, в нескольких километрах от карьера. Современное ангароподобное здание из металлических конструкций. На ленте с уличного склада подается порода. Сначала она попадает в дробилку, потом в мельницах перетирается до состояния пудры. По словам начальника производства ЗИФ на Покровском руднике Анатолия Левченко, и этого порой недостаточно, чтобы "раскрыть сростки", то есть извлечь спрятанную в оболочке породы крупинку золота. Далее измельченная масса обрабатывается цианидами и, пройдя цепочку очистки, превращается в желтоватый прозрачный раствор золота с примесями различных металлов. Первый этап разделения происходит в электролизной ванне: золото оседает на катодах, с которых его счищают в поддоны. Если на все предыдущие участки технологической цепочки наблюдатели допускаются сравнительно свободно, то у толстых дверей электролизного цеха уже выставлен отдельный пост охраны. После получения специального допуска прохожу сканирование металлоискателем, аналогичная процедура будет на выходе. Меры безопасности понятны: на этом участке золото уже извлечено. Процесс дальнейшего превращения в слиток в принципе доступен даже школьнику. Под электролизными ваннами стоят металлические лотки с неприглядной массой, напоминающей глину. Цвет "глины" варьируется от зеленовато-желтоватого до черного. Этот так называемый катодный осадок и есть золото: объемное содержание ценного металла в лотках — около половины. Дальше катодный осадок идет в печь на просушку, а оттуда на плавку и отливку. В плавильный цех допуск тоже как в банковское хранилище. Однако, попав наконец за бронированную дверь, не вижу ничего, что стоило бы так охранять: печи только разогреваются, а рядом на бетонном полу стоят простые жестяные ведра с песком, присыпанным чем-то белым,— видимо, на случай пожара огонь засыпать. А где, собственно, золото? "Вот же оно,— говорит Левченко и показывает на ведра с песком.— Это и есть высушенный катодный осадок. А белая присыпка — это бура, она участвует в реакции разделения". Приподнимаю одно из ведер — действительно, слишком тяжелое для обычного песка. Теперь понятно, почему ведра прямо под обзорной камерой слежения, а охранник стоит рядом и не спускает глаз с моих рук. Первое желание — пощупать песок руками, но прикасаться к нему нельзя: останется на руках. За то, что происходило дальше, думаю, во времена инквизиции нас сожгли бы, как колдунов. С другой стороны, будь мы алхимики, это стало бы венцом изысканий. Тусклый грязный песок, даже отдаленно не напоминающий золото, высыпали в тигель электропечи и плавили при 1100-1200°С, помешивая обугленным березовым колом (береза в отличие, например, от сосны не выделяет смолы). Вылитому в прямоугольную изложницу слитку дали застыть, а потом вытряхнули его на пол. Нижняя половина слитка уже желтая, а верхняя — черная. Это в изложнице тяжелое золото опустилось вниз, а шлак из более легкого железа, никеля, углерода и прочих примесей поднялся наверх. Двухслойный слиток щипцами опускают в кадку с водой, чтобы остудить, потом вынимают и слегка стукают. Шлак отваливается. Слиток золота обтирают тряпкой, потом электрощеткой очищают от остатков шлака. "Только смотрите, он тяжелый",— предупреждает Левченко, когда я прошу дать подержать. Действительно, уверенно помещающийся между ладоней слиток весит как здоровая чугунная гиря. Это так называемый сплав Доре, чистого золота в нем около 80%. Каждый слиток выходит разного веса, как получится. Но в среднем по 20 кг, на такой уходит два наполовину заполненных ведра. Если считать среднее содержание золота 4 г на тонну, получается, ради одного такого слитка фабрика перерабатывает 5 тыс. тонн руды. Именно столько проходит за сутки через ЗИФ на Покровском руднике. На соседнем "Пионере" ЗИФ больше — на 7-8 тыс. тонн в сутки. Себестоимость тройской унции по рудному золоту в среднем за 2011 год в компании — $586. Биржевая же цена — почти втрое выше. НДПИ для золота — всего 6%, так что жила вполне себе золотая.

Готовый слиток относят в золотоприемную кассу за соседней дверью. Там его клеймят: просто выбивают клеймами из твердого металла номер. Тот, что я подержал в руках, идет под номером 799. Потом на обычном сверлильном станке из него высверливаются образцы для пробы — для вычисления среднего значения сразу в пяти местах, так сказать, конвертом. Далее слиток будет ждать инкассации на аффинажный завод. Слиток золота — единственное, что может покидать эти помещения. Шлак не выбрасывают, инструменты не выносят, даже воду, в которой охлаждался слиток, не выливают, а возвращают в технологические растворы. Мне повезло: плавка происходит всего три раза в месяц. За плавку отливают минимум 200 кг золота. А во время нашего визита удалось отлить полтонны. О попытках украсть золото на предприятии ничего не говорят, будто нет такого вовсе. Единственное, замечают мне, что люди на участке литья стоят проверенные, работают на этом месте более десяти лет. Некоторые даже со дня первой отливки.

Упорная руда

Определение "золоторудная провинция" подходит для Амурской области очень точно: здесь все крутится вокруг золота. Пока крупные золотопромышленники выстраивают бизнес-процессы, оптимизируют издержки и отрабатывают технологии, простые граждане, лишившиеся работы после закрытия приисков, по-тихому занимаются старательством самостоятельно. Во-первых, золото можно домыть в отвалах уже промытых россыпей, которые часто не охраняются. Во-вторых, есть множество мелких россыпных участков, нерентабельных для промышленной добычи, зато способных обеспечить старателей-одиночек. Чтобы наладить дело, потребуется купить мотопомпу для подачи воды — это основное вложение. "Приехали бы вы летом, можно было бы сгонять на отвал и попробовать намыть",— с уверенностью заявил мне местный житель. Он вспомнил, как несколько лет назад в области недолго работали каким-то образом оформленные пункты приема шлихтового золота у населения — объем сдаваемого песка был внушительным. Аналогичная ситуация на Колыме и в других "золотых регионах". Закон о вольном приносе золота, легализующем индивидуальное старательство, в Госдуму внесен, но не принят. Сторонники закона утверждают, что он способствует уничтожению "серого" рынка золота, а противники, наоборот, уверены, что под вольный принос будут маскировать украденное на приисках. Что бы там ни решили с вольным приносом, эти крохи не повлияют на перспективы отрасли. В условиях, когда новые месторождения не разведываются, крупные золотопромышленники идут по пути углубления переработки. Например, рудник Покровский должен быть выработан в течение 2013 года, возможно, уже к июлю. Работающая на его сырье ЗИФ будет включена в технологическую цепочку строящегося рядом с ней автоклавного комплекса — с его помощью можно перерабатывать так называемые трудноизвлекаемые руды с находящегося рядом другого рудника компании — "Пионера", а также месторождения Маломыр. По словам заместителя главного геолога по эксплуатации месторождения "Пионер", если цены на золото будут расти, то можно будет уходить за упорной рудой на глубины ниже 200 м, работа на которых сегодня нерентабельна. Но как мы видим, речь идет лишь об эксплуатации и доразведке уже эксплуатируемых месторождений — вкладываться в разведку месторождений новых, с прогнозными ресурсами, бизнес не спешит. Зато крупные российские игроки скупают зарубежные активы: "Полюс Золото" и "Полиметалл" — в Казахстане, "Петропавловск" — в Венесуэле и Гайане, Highland Gold — в Киргизии, Nord Gold (выделенное в отдельную структуру подразделение "Северстали") — в Казахстане, Буркина-Фасо, Гвинее. По совокупности таких критериев, как геологическая перспективность, наличие инфраструктуры, доступность земли и воды, политическая стабильность, у нашей страны больше перспектив для роста, чем у других мировых лидеров золотодобычи, такова оценка Союза золотопромышленников России. Но это только теоретически. Пока никто не озаботится разведкой новых месторождений, предлагать инвестору нечего.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран