Глава 33 книги Андрея Норкина "Священный долг и почетная обязанность".
Вот так мы отметили наши «сто дней до приказа». Хотя, нет, празднование мы продолжили большой увольнительной в Цхалтубо, куда отправились вместе с нашими девчонками. Знаменитый курорт располагался совсем рядом с Кутаиси, всего в девяти километрах, и я, как человек любознательный, очень надеялся, что смогу побывать в Сатаплийских пещерах, чтобы своими глазами увидеть следы динозавров. К сожалению, сделать этого мне не удалось. План поездки пришлось переиграть, потому что Олегу просто необходимо было закупиться какими-то одному ему известными товарами, так что все свелось к однодневному шопингу с попутным посещением заведений общественного питания.
Мое разочарование усугубилось знакомством с пивом, произведенным на этом славящимся своими целебными источниками курорте. Зачем в Грузии в целом, а в Цхалтубо, в частности, варили пиво, я не знаю до сих пор. Но до сих пор искренне считаю цхалтубское пиво самой мерзкой разновидностью этого напитка в мире.
Еще через пару дней грянул другой праздник, повторения которого уже больше никогда не было. 22 июня футбольная сборная Советского Союза обыграла итальянцев в полуфинале Чемпионата Европы. 2:0! На ушах ходили все, но наши хохлы в особенности. Шутка ли: пятнадцать человек в составе сборной представляли киевское «Динамо». И пусть мы не стали чемпионами, а Беланов еще и ухитрился в финале не забить с пенальти голландцам, положа руку на сердце, все понимали, что случившееся –– прыжок выше головы. Конечно, в том же году, в октябре, "золото" советские футболисты все же завоевали, на Олимпиаде в Сеуле. И мы тоже смотрели эти матчи и тоже болели изо всех сил, но…. Олимпийские футбольные награды, при всем уважении к самому институту Олимпийских игр, не могли сравниться по престижности с медалями европейского первенства.
Как это ни странно, но нам самим поиграть в футбол удавалось редко. Я даже не знаю, почему. Стадион у нас был вполне приличный, находились мы в Грузии, где футбол любили, но до того, чтобы побегать с мячиком по травке дело доходило всего пару раз. Видимо, причины следовало искать в заформализованности нашей жизни. Не было нигде указано, ни в каких уставах, что солдатам по воскресеньям положено играть в футбол! Этот вид спорта «праздничным» в отличие от кроссов и подтягиваний на перекладине не считался. Наличествовала бы в каком-нибудь регламентирующем документе такая строчка, глядишь, и веселее проходили бы наши спортивные мероприятия. А что касается меня, то в этом случае, я бы точно в них участвовал! Поэтому душевное отдохновение я продолжал искать в нашем музыкальном творчестве и в походах в кино.
Очередным фильмом, который я посмотрел, стала «Легенда о Нараяме», почти совсем свежий, 1983 года, лауреат Каннского фестиваля. На моей кутаисской памяти это был единственный фильм, для показа которого в городе ввели дополнительные сеансы, после одиннадцати часов вечера. Не хочу показаться предвзятым, но, как мне казалось, дикий ажиотаж вызывала вовсе не сама рассказанная история, а то, как она была рассказана! Все-таки, «дремучесть» в развитии советских кинозрителей в те времена проявлялась очень часто. И не только кинозрителей.
Большая страна походила на лоскутное одеяло, состоявшее из множества кусочков, не похожих друг на друга ни по цвету, ни по фактуре. А наша армия все эти индивидуальные кусочки смешивала в одну кучу. Как правило, малоудачно. Был у нас один литовец Прашавичюс. Если в Литве существует понятие глухой провинции, то вот он являлся ее представителем. Иногда впечатление складывалось такое, что Прашак вообще в своей жизни ничего не видел, ни о чем не слышал и ничего не знал, кроме каждодневного тяжелого крестьянского труда. Любимым развлечением многих было дразнить Прашавичюса рассказами о кутаисском метро, которого в городе, конечно, не существовало. Но наивный сельчанин, попадая в увольнительную, каждый раз отправлялся в центр и искал в подземном переходе под площадью вход на станцию. А когда он возвращался в полк и рассказывал, что опять не нашел никакого метро, в его разведывательном дивизионе все делали круглые глава и удивлялись: «Как так, не нашел? Не может такого быть!»
Кончились все эти розыгрыши печально. По крайней мере, по тому, что я знал к моменту своего увольнения. Дело было в нашем полковом туалете. Он, конечно, не производил столь колоссального впечатления, как сортир в гарнизонном карауле в учебке, но все равно оставался сооружением эпического масштаба. Летом прежде, чем разместиться на его просторах, рекомендовалось некоторое время как можно энергичнее потопать по полу в запланированном для «размещения» районе, что объяснялось мерами безопасности. Шум и вибрация распугивали крыс, обитавших в туалете и свободно перемещавшихся из-под земли на поверхность и обратно через отверстия для приема твердых отходов организма. Туалетной бумагой мы не пользовались. В смысле, бытовой туалетной бумагой. Ее заменяла периодическая пресса, благо этого добра хватало. Например, в округе выходил армейский пропагандистский журнал «Красный воин». Когда его корреспонденты приезжали в полк, что происходило один раз в несколько месяцев, главной задачей становилось не попасть на глаза журналистам. Существовал риск, что они будут задавать вопросы, которые впоследствии выльются в статью, не дай Бог, иллюстрированную. В каждом номере «Красного воина» печатали такую величальную рубрику, что-то типа «Наши передовики» или «Равняемся на лучших». Корреспондент делал фотографию военнослужащего, потом в редакции на основе этого фото создавали рисунок, который позже и украшал одну из страниц издания. Естественно, никто не хотел, чтобы его портретом, пусть и размещенным под столь приятным заголовком, все потом дружно вытирали задницы.
Уборка туалета распределялась между подразделениями полка. Дежурство длилось по две недели, а на кого конкретно возлагались эти обязанности, это уже решалось внутри самого взвода или дивизиона. Командир разведывательного, в котором служил Прашавичюс, предложил ему сделку: он убирает туалет в одиночку, в течение всех двух недель, а его в качестве поощрения отправляют в отпуск. Прошак честно отпахал четырнадцать дней по колено в дерьме, после чего командир объявил ему, что пошутил. Прошака увезли с психическим расстройством. Надеюсь, у него все сложилось хорошо, хотя в полку он больше так и не появился.
Столь демонстративное унижение подчиненного со стороны командира вообще-то для полка было редкостью. Конечно, далеко не все наши офицеры становились настоящими «отцами солдат», скорее, наоборот. Но проявлялось это не так фактурно. Да и сами солдаты с сержантами отвечали начальникам взаимностью. Мне чаще всего доводилось наблюдать за офицерами первого дивизиона, с которым мы жили в одной казарме. Командовал им, как я уже говорил, майор Чатов. Летом ему дали подполковника. Майор, который, на мой взгляд, и так отличался немного зашкаливающим уровнем самодурства, на радостях полдня гонял дивизион по плацу, здороваясь с личным составом. Поскольку, как я опять же уже говорил, у нас не принято было называть подполковников подполковниками, ответное приветствие дивизиона звучало, как «Здравия желаем, товарищ полковник!» Теперь уже подполковник, Чатов на глазах увеличивался в росте и ширине плеч, и, казалось, совсем не слышал летевшего в спину шипения всевозможных и многоязыких проклятий.
Полной противоположностью квадратному Чатову выступал стройный и подтянутый начальник штаба первого дивизиона, старший лейтенант Важа Надибаидзе. Его не любили за принципиальность. Мне иногда казалось, что Важа, а его все так за глаза и называли, вообще не человек, а какой-то механизм. Он всегда идеально выглядел, его невозможно было увидеть плохо выбритым или недостаточно опрятным. Даже в пустыне он явно предъявлял к себе повышенные требования, но точно также относился к остальным. Не дай Бог, какому-нибудь солдату довелось бы пройти мимо Важи, не отдав ему честь! Не повышая голоса, тот произносил спокойным, ледяным голосом: «Товарищ солдат!» И начиналась экзекуция. Невежа ходил мимо Надибаидзе туда-сюда строевым шагом до тех пор, пока старший лейтенант не приходил к выводу, что урок усвоен. За демонстративную жесткость начальника штаба дивизиона не жаловали все, кроме местных. Грузин же раздражало то, что он никогда, даже в казалось бы, неформальной обстановке, не говорил на грузинском языке. Только на русском. Поэтому Надибаидзе слыл карьеристом и папенькиным сынком.
Я не мог знать, так ли это было на самом деле, хотя сверхстремительная карьера старшего лейтенанта наводила на определенные мысли. Он носил погоны с тремя маленькими звездочками в тот момент, когда я приехал в полк, а через полтора года Важа уже стал майором. Говорили, что его отец ––– большой военный начальник. Опять же, из области догадок: начальником автомобильной службы Закавказского округа тогда служил генерал Вардико Надибаидзе, будущий министр обороны Грузии. Впрочем, это не имело особенного значения. Если уж что-то к человеку в армии приклеивалось, то оставалось с ним навсегда.
Майор Сивин, замполит первого дивизиона, на всем протяжении моей службы в Кутаиси оставался наиболее карикатурным персонажем в офицерских погонах. Удивительно, как он вообще мог существовать в таких условиях. Относительно спокойно он мог чувствовать себя разве что в присутствии того же Надибаидзе, потому что авторитет коллеги отражался и на него. Чатов был плохим защитником, полновесная порция проклятий осыпалась на их головы равномерно. Если же Сивин вдруг появлялся в расположении дивизиона один, начиналось такое, что вообще невозможно представить! В казарме мы могли ходить в тапочках, обычных таких «шлепках», без задника. Так вот эти тапочки тут же летели в тщедушную замполитовскую спину. Он оборачивался, хватал тапок, с руганью бросался в сторону, откуда тапок был запущен, но приводило это все лишь к тому, что теперь тапок поражал его уже с противоположной стороны. Процесс повторялся, сопровождаясь все более усиливающимся хохотом и улюлюканьем. То есть правила поведения, применимые к низшим слоям армейской иерархии, в точности распространялись и на высшие. Стоило кому-то из офицеров «дать слабину», как стая сжирала его с косточками, несмотря на должность и количество звезд на погонах.
Послушать все опубликованные к настоящему моменту главы и скачать аудиоверсию можно на нашей странице в Soundcloud.