На экраны вышел фильм Алексея Балабанова "Я тоже хочу". Одним из самых значительных художественных событий российского кино в уходящем году считает его АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Соперничать со сказкой Балабанова (стиль которой он сам определяет как фантастический реализм) может разве что "Жить" Василия Сигарева. В них есть общее: провинциальный зимний пейзаж, мотив надвигающейся смерти, приближение к границе потустороннего. Но то, что у Сигарева принимает форму надрыва и гиньоля, у Балабанова выглядит смиренно и ласково. А ведь мы знаем, как этот режиссер умеет затерроризировать зрителя: некоторые до сих пор не решаются смотреть "Груз 200". В данном случае бояться нечего: многочисленные трупы не пугают, расстрел братков в прологе — детский сад в сравнении с тем, как кинематограф способен разукрасить убийство, к тому же весь фильм, от начала до конца, идет под аккомпанемент чудесных в своей лирической монотонности песенок "Аукцыона". "Выпил до дна, завтра будет война..." "Я говорю "да", он говорит "нет", полголовы — яд, полголовы — свет".
Балабанов усыпляет нашу бдительность. Он как будто бы делает фильм о глобальных вещах — преступлении и наказании, грехе и расплате, жизни земной и небесной. Он вывозит из грешного Петербурга в направлении Углича ("от Питера налево"), в радиоактивную зону, охраняемую высшими силами, своих героев. Там находится мистическая Колокольня, где достойных пришельцев забирают на тот свет, остальные валяются рядом в непотребном мертвецком виде. Герои пока не знают, что их ждет. Это Бандит, только-только отмолившийся в церкви и отмывшийся в бане от очередного мокрого дела, его друг-алкоголик с отцом и Музыкант, по дороге к ним подсаживается попутчица-проститутка ("Туловищем работаю!") и мистический мальчик, который знает, кого возьмут в Царство Небесное, кого нет. Каждый из героев или прямо говорит, или думает: "Я тоже хочу!" Каждый хочет кусочек счастья и уже смутно догадывается, что дано оно не здесь, а в лучшем мире, но не факт, что туда пробьешься, там конкурс большой и критерии жесткие.
Но-но. Никакая это не притча и не экзистенциальная трагедия, так что напрашивающееся сравнение со "Сталкером" Тарковского сугубо формально. Нет в фильме ни чрезмерных умствований, ни преувеличенных страданий, отношения героев с боженькой и со смертушкой почти что свойские, в духе народной, а не официальной религии. Вход в заветную зону охраняют вполне мирные военные, известно, что патриарх велел пускать всех, а обратно еще никто не вышел. "Папа умер, а счастья не увидел", — резюмирует сын, выволакивая тело отца из машины. Блудница (между прочим, выпускница философского факультета) принимает за чистую монету шутку Бандита, будто женщинам в рай можно только голыми, скидывает одежонку и совершает блистательный пробег по нескончаемым снежным пространствам. И мы, покоренные этим подвигом, мгновенно забываем, что снег — метафора "ядерной зимы". Да никакая не метафора, абсолютно реальный снег. Как и ветхий остов колокольни, и церковь с прорехами, с ободранными фресками — весь тот вещный, материальный мир, который так точно и пронзительно умеет изображать Балабанов, что в нем проявляется глубинный ностальгический смысл.
Еще больше это заметно в первой, питерской части фильма. "Город грехов" показан без всякой лирической патоки, хорошо видно, какая жесть кругом, и в то же время никуда не денешься от прозрачных трамваев (любимый образ Балабанова), курсирующих по своим маршрутам, и общего ощущения, что где-то здесь, рядом, когда-то кем-то проживались "счастливые дни". Именно так назывался дебютный фильм Балабанова, и именно с ним, как это ни странно, больше всего общего у новой картины. В ней нет даже тени морализаторства, которого режиссер прежде не всегда мог избегнуть, всех героев жалко просто так, нипочему, и даже те, кого взяли "туда", неизвестно, найдут ли счастье. Мир надо принять таким, каков он есть, сколь бы это ни было печально.
На премьере все ее участники говорили, как легко и приятно работать с Балабановым, а вот как ему самому было с собой, осталось неизвестно. Наверное, все же не так плохо. Он пригласил в путешествие за счастьем своего постоянного оператора Александра Симонова (и это стало одной из лучших его работ), а в качестве исполнителей — Александра Мосина, Юрия Матвеева и своего сына Петра Балабанова. Культовый Олег Гаркуша и начинающая Алиса Шитикова смотрятся одинаково органично в органичном балабановском мире. Как и он сам, появляясь в конце и представляясь режиссером, членом Европейской киноакадемии, что не спасает его от весьма категоричного Божьего вердикта. Тоже очень по-свойски.