Андриан Фадеев, чье назначение год назад на пост художественного руководителя Театра балета имени Леонида Якобсона вызвало шумную реакцию, провел нечто вроде творческого отчета. Андриан Фадеев представил вверенный ему коллектив в цикле "Роден", являющемся своеобразной визитной карточкой театра, и возобновил балет "Клоп". Побывавшая в "Балтийском доме" ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО вспоминала эпизод рязановского фильма "Старики-разбойники", когда музейная смотрительница рассматривает украденного и возвращенного Рембрандта и с чувством произносит: "После реставрации картина стала намного лучше!"
И хотя статуса премьеры удостоилось лишь возобновление после более чем 10 лет забвения балета-плаката, "Родена" тоже в полной мере можно отнести в категорию "дебюта": практически все исполнители в этот вечер исполнили свои партии в первый раз. Цикл "Роден" по мотивам скульптур великого французского ваятеля, сочиненный Леонидом Якобсоном в 1959 году, потряс советский балетный мир неожиданностью пластического решения и взорвал сценическое бытие невероятной страстностью и эротичностью, которых, как известно, в СССР в то время не было. Очень точную оценку этой хореографии дала балетный критик Ольга Розанова, определив творение Якобсона как "грехопадение Терпсихоры". Действительно, Якобсон первым из отечественных балетмейстеров эпохи социалистического реализма вкусил запретный плод танцевальной телесности и чувственной раскрепощенности. Хруст разгрызаемого яблока и недвусмысленная эротика были настолько вызывающими, что обкомовские блюстители нравственности запретили исполнять хореографию в облегающих трико, создающих иллюзию обнаженного тела, и велели задрапировать артистов в туники.
Впрочем, большинству современных исполнителей "Родена" эти туники были бы очень кстати — эротический градус творения Якобсона был близок к температуре на улице. "Вечная весна" казалась интерпретацией встречи Лизы и Колена с их наивно-радостным взглядом на мир. В томном "Поцелуе", казалось, граф Альберт выпрашивал у Жизели дозволения чмокнуть ее в щечку. "Вечный идол", удивительнейшее танцевальное воплощение затаенной страсти и нежности, предстал балетной версией медицинского осмотра: "Дышите! Не дышите!" Из миниатюр роденовского цикла наиболее сильно прозвучал номер "Паоло и Франческа" с Людмилой Мизиновой и Ян Намом. Нежное объятие влюбленных душ не в силах разделить даже адский вихрь, посмертные мытарства знаменитых влюбленных в их интерпретации лишены мучительных терзаний, находясь в экстатическом забытьи, они теснее и теснее прижимаются друг к другу.
"Клопа" возобновили со смаком. В театр пригласили "аутентичных" якобсоновцев, составивших первый костяк труппы: Александра Степина, Валентину Петрову, Татьяну Квасову. Молодые танцовщики с энтузиазмом принялись за освоение знаменитой сатиры Леонида Якобсона. От их похвального усердия якобсоновская сатира превратилась в цирковую буффонаду. Маяковский пучит и таращит глаза, словно больной базедовой болезнью; матросики вихляют попками, наподобие утят из знаменитой итальянской песенки. Впрочем, центральной паре отрицательных персонажей — Илья Осипов (Присыпкин) и Наталия Злобина (Эльзевира Ренессанс) — удалось верно расставить танцевальные акценты, а роковая красотка Эльзевира вышла очень даже изящной пародией на современных светских львиц.
Первый год директорствования господина Фадеева отчетливо продемонстрировал главный художественный тезис руководителя — приоритет хореографии Леонида Якобсона. А также высветил человеческие, а не начальственные стороны его натуры: здесь нашел свое место Артем Пыхачев, почему-то оказавшийся ненужным в Михайловском театре; после службы в рядах армии смог восстановиться и вернуться к профессии Сергей Уманец; Фадеев не побоялся обновить практически на 100% состав "Хореографических миниатюр", доверив сложнейшие партии вчерашним ученикам; пригласил репетировать спектакли "якобсоновцев" первого набора. И вечер в "Балтийском доме" обнаружил столь редкие в современном балетном менеджменте трепет и уважение к великим предшественникам.