Художник Петр Белый придумал фестиваль "Невидимая граница" для того, чтобы познакомить москвичей с искусством Питера, не превратившимся еще в визитную карточку города. На четвертой выставке проекта Белый показывает 11 мастеров постмодернистского коллажа, начинавших в девяностые. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Мы знаем, конечно же, Тимура Новикова и связанные с ним движения "Новые художники" и "Новая академия изящных искусств". Видели макабрические фильмы некрореалистов во главе с Евгением Юфитом. Пережили моду на митьков, ныне сошедших с карты художественной жизни. А Петр Белый привозит художников, о которых и в Питере-то не особо говорят. Цикл начался с выставки Петербургского архива и библиотеки независимого искусства "Шизореволюция". Потом небольшой зал на Остоженке оккупировали "Новые тупые", одна из самых радикальных групп Петербурга конца девяностых. Молодые художники на выставке "3х2" демонстрировали продвинутость северян в области видеоарта и новых медиа. Теперь настала очередь "Ретромутантов". Они никогда не были группой в классическом смысле слова. Это скорее разветвленная сеть единомышленников, а эффектный ярлык придумал всеобщий связной Андрей Рудьев. Он же собрал тусовку в единый кулак. Получилась одна из лучших выставок сезона.
"В Ленинграде необычайно важно быть cool",— писал американский журналист Эндрю Соломон в книге о богеме СССР эпохи перестройки. Соломон общался в основном с кругом Новикова, но относительно "ретромутантов", расцветших в середине 1990-х, эта сентенция тоже справедлива. Если в Москве искали новые способы говорить о местной специфике после конца идеологии, то для питерцев намного важнее проницаемость границ, растворение в мировой культуре. Вооружившись постмодернистским принципом коллажа из обрывков высокого искусства и массовой продукции, "ретромутанты" в лучших работах достигают анархии ассоциаций, отказа от эстетики эффектного афоризма, характерной для московских художников.
У Рудьева на полотне ни с того ни с сего возникает фанк-музыкант Слай Стоун, другая работа — громоздкий объект, напоминающий о заре робототехники,— называется "Kraftwerk" и использует в качестве элемента обложку одной из пластинок группы. Подчас разглядывать работы "ретромутантов" все равно, что беседовать с образованным модником и перебрасываться названиями: "А это слышал? А на эту выставку ходил? А этот зал Эрмитажа припоминаешь?" Процесс блуждания по полотну в поисках знаков и логики важнее, чем эврика от понимания того, что хотел сказать художник. Поэтому композиции часто центробежны и вызывают легкую амнезию: крутится что-то в голове, но не поймешь, откуда оно взялось. Другой аналог "ретромутантам" — буриме, игра с непредсказуемым результатом. Правда, играет в нее один человек, стараясь удивить себя самого.
Многие "ретромутанты" известны в Москве, но другими работами. Керим Рагимов выставлялся в "Риджине" с графикой из "Человеческого проекта", своеобразного каталога землян. На "Ретромутантах" показывают его старую серию о питерском метро, где сквозь городской пейзаж просвечивает выход в другие миры. На "Горьковской", к примеру, герой компьютерной игры расстреливает автомобили врагов, Марина Алексеева участвовала в четырех биеннале современного искусства с кукольными домиками, в которых разыгрываются голографические сценки. Начинала она как "ретромутант", с коллажами из подручного материала от открыток до репродукций соцреалистической живописи о радости труда. Их коллеги, неизвестные в Москве, ничуть не хуже. На громадных полотнах Юрия Селиванова выучка монументалиста служит уже не домам культуры и официальным учреждениям, а ироничным эрудитам без определенной профессии. Дмитрий Жуков сталкивает примитивистскую графику и ошметки журналов в композициях, похожих на сны молодого рейвера. В общем, выкопан пласт остроумного искусства, из-за тонкости и всеядности прошедшего мимо музейных и коммерческих радаров.