В среду вечером генеральный директор ОРТ Игорь Шабдурасулов написал письмо Борису Ельцину. О том, что побудило его сделать такой неожиданный шаг, ИГОРЬ ШАБДУРАСУЛОВ рассказал ВИКТОРИИ Ъ-АРУТЮНОВОЙ.
— Почему письмо адресовано президенту? Встречи с вице-премьером не убедили вас в том, что государство поддержит ОРТ?
— С одной стороны, я написал письмо президенту потому, что именно президент рекомендовал меня на эту должность. Я считаю, что имею возможность к нему обратиться, и не вижу в этом обращении, в смысле — через голову, ничего обидного для правительства. С другой стороны, единственное, в чем я могу, скажем так, попрекнуть правительство,— это в затянутости процесса поиска выхода из создавшейся на ОРТ ситуации. Сказать, что к моим обращениям Булгак, Матвиенко или Примаков относятся как к чему-то второстепенному или ненужному, я не могу. Речь идет только о том, что решение затягивается. Между тем ситуация на ОРТ развивается сейчас слишком динамично. Она меняется каждый день, причем далеко не в лучшую сторону.
— Какую из акций последнего времени, направленных против ОРТ, вы связываете с началом подготовки к будущим президентским выборам и кто, по вашему мнению, является ее организатором?
— Затрудняюсь сказать. Мне трудно назвать конкретные фамилии — у меня нет доказательств. Но по общей ситуации я вижу, что в открытую оппозицию встало левое большинство в Думе, а значит, и его руководство. Последняя же акция с участием московского пристава и московского комитета по банкротствам связана соответственно с действиями московских властей или структур, ему подчиненных.
— Кого вы имеете в виду, говоря о "недобросовестных и нетерпеливых политиках"?
— Спектр сегодняшних политиков очень широк. Среди них много нетерпеливых. Я не хотел бы называть никаких фамилий — многие из них на слуху.
— В чем именно, по вашему мнению, должна выражаться поддержка телеканала президентом?
— Для меня в первую очередь важна моральная поддержка. В смысле моего стремления к политической неангажированности ОРТ и стремления максимально объективно отражать ситуацию в стране и мире. Для меня эта позиция — принципиальная. Я вполне допускаю упреки и в свой адрес, и в адрес своих предшественников, что это не всегда получается. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Если мы пропускаем те материалы, которые потом вызывают сомнения в нашей объективности,— это наши проколы. Глупо представлять дело так, будто мы святые,— такого нет и никогда не будет. Кто-то говорит: вы истерите, используете свое телевизионное право. А у нас другого права и нет! И если в моем письме к президенту или комментариях есть излишние эмоции, я готов отнестись к этому критически. Но для меня сегодня важно психологическое состояние в компании. Но когда нам постоянно говорят: арестуют вас, счета, имущество — это не прибавляет ничего, кроме психологической напряженности. Конечно, мы нервничаем. И в ряде случаев срываемся. Но мы все — люди. Такая у нас жизнь.